Памятные даты

ПАМЯТИ ПАТРИАРХА СЕРГИЯ

(К 10-летию со дня кончины)

«Произведения великих умов, в частности, церковных деятелей, ценны не потому только, что заключают в себе раскрытие тех или иных истин веры и правил жизни и дают то или иное направление церковной деятельности в данное время, но еще и потому, что они, эти произведения, нося на себе печать великого духа, влияют и на последующее направление церковной жизни и, таким образом, составляют эпоху в жизни церковной» (Патриарх Алексий).

К сонму таких выдающихся церковных деятелей, несомненно, принадлежит и Патриарх Сергий, сочетавший в себе пламенную веру в неодолимость Церкви с непоколебимою волею кормчего церковного корабля в небывало тяжелых исторических условиях и с обширными знаниями во всех областях богословской науки. Его возвышенные убеждения и идеалы служения Церкви, очевидно, зародились в самой ранней юности, но получили свое выражение на академической скамье, когда он, по окончании 3-го курса, все каникулы провел на Валааме, где в постоянных молитвах и в непосредственном духовном общении с валаамскими подвижниками предуготовлял себя к будущему служению в Церкви Христовой. После каникулярного искуса, на четвертом курсе академии он принял 30 января 1890 года монашеский постриг и от сего дня, поднимаясь по ступеням церковно-иерархической лестницы, до самой своей кончины 15 мая 1944 года ни в чем не изменил своему высокому призванию.

Высокопреосвященный Митрополит Николай дал блестящую характеристику Патриарха Сергия, как ученого: «Крупнейший ученый не только в области богословия, церковной истории, философии, но и других отраслей знания — знаток древних и новых языков, гебраист, исследователь в области истории и догмы западных исповеданий, ученый огромной эрудиции, каждое произведение пера которого — его книги, его статьи — насыщено глубокой мыслью и изящно отточено в своем литературном оформлении». Только при своей огромной эрудиции он мог вести ту разнообразную деятельность, которая возлагалась на него высшею церковною властью. Он неизменно председательствовал в многочисленных совещаниях и комитетах по разнообразным вопросам церковного характера: был председателем Предсоборного присутствия и Предсоборного совещания, председателем Особого совещания для обсуждения вопросов о православном приходе, попечительствах и братствах, председателем Учебного комитета и Миссионерского совета, председателем Комитетов по старокатолическому и англиканскому вопросам. И, наконец, — непрерывная его деятельность в Святейшем Синоде с 1906 года по вызову, а с 1911 года в качестве постоянного члена. Таким образом, с 1906 года ни одна синодальная сессия не обошлась без его просвещенного и благотворного участия.

Зародыши необычайной учености Патриарха Сергия и его религиозно-идейная целеустремленность восходят к истокам первого его научного труда — кандидатскому сочинению на тему «Православное учение о вере и добрых делах», в котором он, обладая исключительной начитанностью в святоотеческой литературе, решительно и смело поставил вопрос о спасении, вопрос, который до него в нашей богословской науке трактовался с уклоном или в сторону католичества, или в сторону протестантства. Кандидатское сочинение иеромонаха Сергия послужило основой для магистерской диссертации уже архимандрита Сергия: «Провославное учение о спасении» (Сергиев посад, 1895). Диссертация эта была большим и знаменательным событием в истории русской богословской науки.

В своих богословских трудах Патриарх Сергий никогда не отделял теории от практики, богословствования от жизни. Он ставил не теоретически, а практически религиозно-жизненный вопрос: как спастись, в чем наше спасение. И в этом отношении замечательно определение спасения в кандидатском сочинении, определение, в котором его рецензент проф.

А. Л. Катанский увидел только формулу «в сущности не представляющую ничего нового, кроме отвлеченного способа выражения». А «формула» эта гласила: «Спасение есть внутренний процесс», и потому можно сказать. что человек спасается верою через дела (восточные патриархи) или «единою верою во Христа, спасающею, однако, не фактом своего существования в человеке, а своею психологическою производительностью». Замечательно в этой формуле то, что она, несмотря на свою более чем шестидесятилетнюю давность, так созвучна нашим дням. Трудно сказать, как сложилась эта формула, но она как бы взята из современной терминологии о благоустройстве земной жизни и применена к жизни духовной, к нашему спасению. Несомненно только, что вне связи, в отвлечении от книги, она должна звучать как религиозно-психологическая производительность.

Та же мысль о спасении выражена в несколько измененной формуле в его речи при наречении во епископа Ямбургского. Он говорил: «Внешняя обстановка епископского служения может быть весьма разнообразна... Но само епископское служение в его сущности, в том настроении, какое требуется от епископа, всегда и всюду остается одним и тем же апостольским служением, совершается ли оно в великом Цареграде или в ничтожном Сасиме. Оно есть «служение примирения», служение пастырское. Быть же пастырем — значит жить не своею особою жизнью, а жизнью паствы, болеть ее болезнью, нести ее немощи с единственною целью: «послужить ее спасению, умереть, чтобы она была жива. Истинный пастырь постоянно, в ежедневном делании своем «душу свою полагает за овцы», отрекается от себя, от своих привычек и удобств, от своего самолюбия, готов пожертвовать своею жизнью и даже душой своей ради Церкви Христовой, ради духовного благополучия словесного стада. «Мы, — описывает апостол свое служение, — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает чрез нас, от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5,20). Как будто не погибающие грешники, а Бог и апостолы нуждаются в этом примирении. Мало того, чтобы убедить людей примириться с Богом, чтобы только «не полагать никому» в этом «претыкания» (2 Кор. 6, 3), апостолы, которых «не был достоин весь мир» (Евр. 11,38), сделались «как бы приговоренными к смерти, позорищем для мира, для всех попранием» (1 Кор. 4, 9, 13). Высший же пример пастырства — в Господе Иисусе Христе, Который и, «не терпя зрети от диавола мучима рода человеча», оставил Божескую славу, и небо, и ликостояиия ангелов и, пришедши в смиренном «образе раба», послужил нам и спас нас...»

Здесь в кратких, но глубоко проникновенных словах начертан идеал пастырского служения. Это — своего рода декларация. Только в связи с этою речью-декларацией архимандрита Сергия, нареченного во епископа Ямбургского, будет ясен и понятен весь путь его деятельности и на посту Патриаршего Местоблюстителя и на посту Патриарха Московского и всея Руси. И впоследствии, более чем через четверть века, созвучна ей будет и другая его декларация, проникнутая тою же идеей, тем же настроением: идеею о спасении и непоколебимою верою в неодолимость Церкви.

Наступили годы тяжелого расстройства церковной жизни, когда не только рядовые члены, но и некоторые из облеченных иерархическим саном, движимые честолюбием, властолюбием и иными греховными побуждениями, покинули свою Матерь-Церковь, составив самочинные сборища. Создались расколы и разделения. Был момент, когда обновленчество было готово торжествовать свою победу. Великий вред испытывала наша Церковь и от карловацкого раскола за границей.

Но, одушевленный все той же непоколебимой верой в неодолимость Церкви, Митрополит Сергий в декабре 1925 года возглавил, после Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополита Петра, Русскую Православную Церковь в звании Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.

В июле 1927 года, за подписью Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Нижегородского Сергия и членов Временного Патриаршего Священного Синода, было опубликовано «Послание пастырям и пастве». В нем заявлялось, что «укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможности мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона. Теперь, когда мы почти у самой цели наших стремлений, выступления наших зарубежных врагов не прекращаются... тем обязательнее для нас показать теперь, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и правительством».

В «Послании» очень отчетливо было разграничено «Божие» и «кесарево», и тем не менее в заграничных раскольничьих кругах оно вызвало против Митрополита Сергия волну враждебных выступлений. Но история вполне оправдала мудрую деятельность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия, ставшего в 1938 году Местоблюстителем Патриаршего Престола, и теперь нет никакого смысла возражать его противникам.

Нет необходимости вновь писать и о патриотической деятельности Митрополита Сергия в период Великой Отечественной войны, ибо эта деятельность общеизвестна. Она явилась практическим раскрытием того призыва, с которым Митрополит Сергий обратился в первый же день войны к пастырям и пасомым: «Православная наша Церковь, — говорилось в этом призыве, — всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она своего народа и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг».

Мы знаем, какую силу имело это благословение для православных русских людей и для всей нашей Церкви. Но Патриарху Сергию не пришлось дожить до победного конца войны и увидеть дальнейшее благо устроение церковной жизни, представлявшее главный предмет его первосвятительских забот и трудов. Он не увидел при жизни всех плодов своей мудрой деятельности, зато сразу же был признан, как великий святитель Русской Православной Церкви.

Отмечая первое десятилетие со дня кончины Патриарха Сергия, мы с полным основанием можем повторить слова его преемника, ныне здравствующего Святейшего Патриарха Алексия, сказанные в надгробной речи при отпевании Великого Старца: «Светильник Церкви не только сумел он пронести непогасшим, но произволением Божиим, став орудием Промысла Божия, зажег его ярким пламенем. Он сохранил преемственность иерархии, чистоту веры, неприкосновенность священных канонов. Обаяние личности его стало огромным не только у нас, но и далеко за пределами нашего церковного мира».

В. Теплов