"ЧАЯНИЕ ЯЗЫКОВ"

Вслед за грехопадением прародителей, еще в раю было возвещено и Первоевангелие об искуплении человечества. Обращаясь к змию, Господь сказал: «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3, 15). Вера, что «Семя жены сотрет главу змия», должна была поддерживать согрешивших прародителей и в дальнейшей их жизни на земле, подвергшейся проклятию за нарушение заповеди Божией. Почему Господь не сразу же после грехопадения человека совершил его искупление? Почему потребовались тысячи лет, пока не пришла «полнота времен» и не пришел в мир Тот, Кто составлял «Чаяние народов»? Очевидно, необходимо было, чтобы человек во всей полноте почувствовал всю тяжесть греха и со всею остротой осознал необходимость Божественной помощи в деле Своего возрождения. В человеке все еще оставался «образ неизреченной Божественной славы», хотя он и «косил язвы прегрешений». Необходимо было, чтобы человек всем своим существом стал стремиться уничтожить эти греховные язвы, а для этого он должен был почувствовать тяжесть греха и нужду в искуплении.

Для непосредственной подготовки человечества к принятию Спасителя Господь избирает народ еврейский, который, в свою очередь, Свет Божественного откровения должен был распространять среди остального человечества. Апостол Павел пишет, что израильтянам принадлежит «усыновление и слава, и заветы и законоположения, и богослужение и обетования... им вверено было Слово Божие» (Римл. 3, 2 и 9, 4).

У пророка Исаии имеется замечательное по образности сравнение народа еврейского с виноградником. Хозяин виноградника окружил его самым внимательным уходом: огородил его, очистил от камней, насадил в нем лучшие виноградные лозы, соорудил в нем башни, приготовил точило и т. д. (Ис. 5, 1—7).

Среди многоразличных способов Божественного воздействия на народ еврейский на первом месте следует поставить непосредственное откровение Божие через благочестивых людей и особенно через ветхозаветных пророков. Христос Спаситель, упрекая в неверии книжников и фарисеев, говорил им: «Исследуйте писания, ибо вы думаете через них иметь жизнь вечную. А они свидетельствуют о Мне» (Ио. 5, 39).

Воскресим в нашей памяти еще одну евангельскую страницу. Два ученика Христа Спасителя Лука и Клеопа идут из Иерусалима в Эммаус. На пути им встречается воскресший Христос, но они не узнают Его и рассказывают о недавних событиях в Иерусалиме, о том, что произошло с Иисусом Назарянином, «Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом; как предали Его первосвященники и начальники для осуждения на. смерть и распяли Его..., а мы, — говорят они, — надеялись было, что Он есть Тог, Который должен избавить Израиля...» Женщины, пришедшие помазать Тело погребенного, не нашли Его, ангелы, явившиеся им, говорят, что Христос жив. Некоторые из апостолов, шедшие ко гробу, тоже не обнаружили на месте Тела своего Учителя. Лука и Клеопа, как можно видеть, были в полном недоумении: что произошло. Христос, не открываясь еще, Кто Он, приводит им все сказанное о Нем в книгах Священного Писания и объясняет им смысл этих слов. Позднее Лука и Клеопа говорят, что они испытывали особое чувство, слушая своего загадочного Спутника: «Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам по дороге и когда изъяснял нам Писание?: (Лк. 24, 27—32). Текст священных книг Лука и Клеопа, безусловно, знали, но подлинный смысл его для них стал особенно понятным именно теперь. В тот же день, явившись Своим одиннадцати ученикам, Воскресший Христос в числе прочих доказательств подлинности Своего Воскресения указал на написанное о Нем «в законе Моисеевом, и в пророках и в псалмах» (Лк. 24, 44). При этом, добавляет евангелист, Господь «отверз им ум к уразумению писаний» (там же, ст. 45).

Идея искупления, которое должен был совершить воплотившийся Сын Божий, — главнейшая тема и содержание ветхозаветных «закона и пророков и псалмов». Умирающий библейский патриарх Иаков, предрекая будущее своим сыновьям и потомкам их, Иуде сказал следующее: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не придет Примиритель, и ему покорность народов» (Быт. 49,10). Призванный моавитским царем Валааком для проклятия народа еврейского Пефорский пророк Валаам, провидя будущее еврейского народа и имеющего появиться в нем Искупителя, говорил: «Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых» (Числ. 24, 17).

Вера в Грядущего Искупителя вселяла бодрость в истощенного тяжелою болезнью Иова и давала ему возможность говорить своим друзьям: «Я знаю, что Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога» (Иов. 19, 25—26).

С поразительною яркостью образ Искупителя, обстоятельства Его жизни, смерти и воскресения выражены в псалмах царя и пророка Давида. Двадцать первый псалом полностью переносит нас к подножию Голгофского Креста. С такими же поразительными подробностями говорят об евангельских временах и событиях ветхозаветные пророки, особенно пророк Исаия, слова которого неоднократно повторяют Сам Христос и Его ученики.

Только люди жестоковыйные с необрезанным сердцем и ушами не пожелали узнать в пришедшем на землю Сыне Божием Того Искупителя, о Котором ясно и вразумительно говорилось и в «законе и в пророках и в псалмах» (Деян. 7, 51).

К принятию Христа Спасителя готовил народ еврейский и ветхозаветный закон, данный Моисею с горы Синая, как говорил св. первомученик Стефан, «при служении ангелов» (Деян. 7, 53). Апостол Павел называет этот закон «детоводителем ко Христу» (Галат. 3, 24). Апостол сравнивает роль ветхозаветного закона с ролью воспитателя, который желает привить своему питомцу известные мысли, навыки и настроения. Ветхозаветный закон, прежде всего, раскрывал пред человеком греховность его природы, ибо, «хотя грех был в мире и до закона, но грех не вменяется, когда нет закона» (Римл. 5, 13). У некоторых может возникнуть ошибочное заключение, что грех произошел от закона. Конечно нет, говорит апостол, не закон произвел грех, «но я не иначе узнал грех, как посредством закона... ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: «не пожелай!..» «И закон свят, и заповедь свята и праведна и добра...» Но осуществить требование закона у человека не достает сил. «Желание добра есть во мне, говорит апостол, но чтобы сделать оное, того не нахожу...», «в членах моих я вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего п делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Римл. 7, 7—12, 18, 23).

Естественно, ветхозаветный человек должен был притти к честному, но безотрадному выводу: «Я заблудился как овца потерянная: взыщи раба Твоего» (Пс. 118, 176). Сознание невозможности собственными силами выполнить закон, а следовательно, и невозможность оправдаться делами закона, у подзаконного человека вызывало вопль отчаяния: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» На этот, казалось бы, безотрадный вопрос христианин может ответить вместе с апостолом: «Благодарю Бога моего, Иисусом Христом Господом нашим» (Римл. 7, 24—25). Ибо., если закон умножил преступление, то, когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Римл. 5, 20). Таким образом, закон приводил ветхозаветного человека к сознанию своей греховности и к убеждению в необходимости Божественной помощи для того, чтобы быть праведным пред Богом. Закон сам по себе не мог «животворить» человека, ибо «законом никто не мог оправдаться пред Богом» (Галат. 3, 11 и 21). Но «конец закона Христос, к праведности всякого верующего» (Римл. 10, 4). Мессианская идея великой Голгофской Жертвы лежала и в основе ветхозаветного богослужения. Пасхальный агнец, которого заклали евреи, прообразовал Христа Спасителя. Св. Иоанн Предтеча, указывая на идущего к нему для крещения Христа Спасителя, говорил окружавшему его народу: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ио. 1, 29). Апостол Павел коринфским христианам писал, что «Пасха наша, Христос заклан за нас» (I Кор. 5, 7). Установленные при Моисее жертвоприношения напоминали ветхозаветному человеку о его грехах, но сами по себе грехов не изглаживали, ибо, — говорит Апостол, «невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр. 10, 3—4 и 11). Ведь эти жертвоприношения периодически повторялись! Но ветхозаветные жертвоприношения прообразовали Новозаветную Голгофскую Жертву. Апостол пишет: «Христос, Первосвященник будущих благ, пришед с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то-есть, не такого устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровью, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр. 9, 11—12).

Прообразом Мессианских времен в Ветхом Завете были многие события, как в жизни отдельных лиц, так и в истории народа еврейского в целом. Лестница от земли на небо, которую видел во сне идущий из Вирсавии в Харран Иаков, должна была показывать библейскому патриарху, что небо не отделено от человека непроходимою пропастью. Чтобы пресечь море, перевести народ еврейский через морскую пучину и затем погрузить в морских волнах полчища фараона, Моисей должен был изобразить жезлом знак креста. Крестовидно распростертыми руками Моисея были одолены полчища амаликитян. Вознесенный на древо медный змий в пустыне спасал от смерти взирающих на него (Числ. 21, 9; Иоан. 3, 14—15). Три дня и три ночи пробывший в утробе кита Иона прообразовал трехдневное пребывание во гробе Христа Спасителя. Многие и другие события Ветхозаветной истории были прообразом событий Нового Завета.

Апостол говорит, что Господь воздействовал на народ еврейский «многочастно и многообразно» (Евр. I, 1). Но почему же не весь народ еврейский пошел за Христом? Почему не убедили духовных вождей еврейского народа ни ветхозаветные пророчества, ни многочисленные чудеса, совершенные Христом Спасителем? Почему, неплодная, нерождающая, не мучившаяся родами, оказалась имеющею гораздо более детей, ежели имеющая мужа (Исаии 54, 1). Этот вопрос волновал некогда и первоначальную христианскую Церковь. Некоторые думали, что Господь отверг народ еврейский и обратил Свою милость к язычникам: Апостол Павел напоминает случай с пророком Илией, который жаловался Господу, что слуги Ахава и Иезавели истребили пророков Божиих, разрушили жертвенники, и что остался только он один, Илия, но и его ищут убить (3 Цар. 19, 14).) Господь в ответ на это сказал Илии, что сохранилось 7 тысяч человек, которые еще не преклонили своих колен пред Ваалом (3 Цар. 19, 18). По аналогии ап. Павел рассматривает и совершающиеся события. Пусть сотни, даже тысячи представителей народа еврейского не оправдали своего назначения, но остаток Израиля спасется (Римл. 9, 27).

Первоначальное ядро последователей Христу Спасителю все же дал народ еврейский. Если глухими к евангельской проповеди и слепыми к евангельским чудесам оказались книжники, фарисеи, саддукеи и прочие официальные духовные вожди народа еврейского, то среди подлинных представителей его мы видим и вифлеемских пастухов, и старца Симеона, человека праведного и благочестивого, и восьмидесятичетырехлетнюю вдову Анну и многих других «чающих утешения Израилева».

Отсюда, из первоначальной христианской Церкви в Иерусалиме, лучи христианства дошли «даже до края земли». Недопустимо думать, чтобы Господь оставил без Своего попечения и мир языческий. Как говорит Апостол, Господь и язычникам назначил времена и места для обитания, дабы они искали Бога, находящегося недалеко от каждого из людей (Деян. 17, 26—27, ср. Римл. 1, 19—20).

Не имея писаного богооткровенного закона, язычники могли руководствоваться указаниями своей совести, или осуждающей, или оправдывающей человеческие действия (Римл. 2, 14—15). Эту мысль развил более подробно один из христианских писателей (Тертуллиан), утверждающий, что душа человека по природе христианка. Следы первобытного откровения, смутные воспоминания и предания о райской жизни не изгладились окончательно из памяти представителей и языческого мира. Незадолго до пришествия на землю Спасителя языческий мир имел возможность познакомиться с ветхозаветной богооткровенной религией непосредственно.

В III веке до Рождества Христова один из Птоломеев — Птоломей Филадельф пожелал иметь у себя в Александрийской библиотеке собрание священных книг еврейского народа. При содействии Иерусалимского первосвященника Елеазара, 72 переводчика совершили перевод еврейской библии на греческий язык. Благодаря этому образованные язычники древнего дохристианского мира имели возможность ознакомиться с книгами Священного Писания.

Большое значение в духовной жизни греко-римского мира имела философия. Она, с одной стороны, подвергла критике языческий политеизм, с другой стороны, вырабатывала новые, более возвышенные религиозные и этические понятия, расчищая путь к усвоению языческим миром христианских идей.

Хотя основной догмат христианства — учение об Искуплении («Слово Крестное») — для эллинов казался безумием (I Кор. 1, 23), но лучшие представители языческой мудрости (напр., Платон) доходили до мысли о необходимости Божественной помощи для зашедшего в тупик человека. Но философские системы античного мира, разрушившие наивное языческое мировоззрение, не смогли дать взамен его чего-либо самодовлеющего. Апостол Павел обнаружил в Афинах жертвенник с надписью «Неведомому Богу». Это значит, что взор благочестивого язычника уже не удовлетворялся обращением к языческому Пантеону или к Римскому Капитолию.

Философские системы Демокрита, Эпикура, Зенона, Сенеки, Марка Аврелия, Эпиктета, по-разному разрешавшие религиозно-этические вопросы, привели языческий мир к скептическому выводу о возможности существования объективной истины вообще. Поставивший пред Христом вопрос: «Что есть истина?» Пилат не стал ожидать ответа на этот вопрос, считая его неразрешимым. Христианство разрешило вопрос об истине и для мира языческого. В Своей прощальной беседе с учениками Христос сказал: «Я есмь Путь и Истина и Жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». (Иоан. 13, 6) [1].

«Полнота времени» наступила. Явившийся в мир Искупитель подчинился закону, чтобы искупить подзаконных (Галат. 4, 4—5), и стал Светом к просвещению язычников (Лк. 2, 32). Прошло еще несколько лет и в стране Иорданской раздался голос «вопиющего в пустыне»: «Приготовьте путь Господу, прямым сделайте стези Ему» (Мрк. 3, 3; ср. Исаии 40, 3). Среди слушателей проповеди Иоанна Крестителя были и мытари, и воины, и фарисеи, и саддукеи, были и иудеи, были и язычники. В один же из дней Иоанн мог указать народу и на Того, Кто являлся подлинным «Чаянием языков».

В. Никонов

[1] Путь искания истины язычником, обретшим ее в христианстве, чрезвычайно ярко изображает блаж. Августин в своем замечательном произведении «Исповедь».