ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА ЛАВРА — СИМВОЛ ЕДИНСТВА РУСИ

Современная великая Русь, объединившая отдельные народности, напоминает собою монументальную громаду, одушевленную патриотизмом и скрепленную трудовой дисциплиной, принятой в непременный закон жизни.

Общественному сплочению Руси и поддержанию этого единства в формах любви, взаимопомощи, патриотического энтузиазма и религиозного подъема с IX века нашей исторической эры доныне много содействовала и содействует Русская Православная Церковь.

Из церковных центров, веками исполнявших ответственную задачу объединять русский народ в религиозно-патриотическом и культурном отношении, безусловно, следует назвать прежде всего Троице-Сергиеву Лавру. Говорить о Лавре, как о символе единства Руси, это то же, что обрисовать объединяющее влияние среди русского народа государственной, религиозной и просветительной работы лаврских деятелей от эпохи преподобного Сергия до XX столетия, на протяжении шести веков. В то же время лаврские памятники древности, как архитектурные, так и иконописные в Сергиевой обители, отражают национальную нашу культуру, интересы и культурное развитие чисто общерусского своего времени. Это есть вещественное сосредоточение Лаврою творчества Руси во всех отношениях.

Такой знаток истории Восточной Церкви, как Стэнли, коротко, но многозначительно заметил о внешних и внутренних сокровищах любимой русским народом обители преп. Сергия, говоря: «Лавра самое сердце национальной и религиозной независимости. Сюда со всех сторон и концов, на поклонение Сергию Радонежскому стекаются бесчисленные богомольцы и многие из знаменитых людей настоящего времени. Как прибрежные воды рек и морей в своей зеркальной поверхности ясно отображают краски неба и береговую природу, так ценнейшие вклады Лавры в русскую культуру отобразились в сохранившихся здесь старинной архитектуре храмов, в древнерусской иконописи, шитье и вышивке, ювелирных изделиях и драгоценных рукописях с изящными миниатюрными заставками».

Вторая по древности, после Киево-Печерской, Лавра преп. Сергия Радонежского с конца XIV века приобретает крупное культурно-просветительное значение для северной, средней и восточной частей Руси уже самым строго общежительным укладом жизни своих насельников.

До преподобного Сергия иночество средне-русских и северных монастырей связывало себя денежной и имущественной собственностью для беспопечительного служения Богу вне мира. Но отягощение излишними материальными средствами неминуемо склоняло иноков к любостяжанию и вовлекало в бесконечные искушения превозношения и зависти. Чтобы очистить и углубить сердечную связь монашествующих друг с другом и ввести их в тесное единение со всем русским народом деятельною любовию, преп. Сергий, с благословения Константинопольского Патриарха Кир Филофея и Московского Митрополита св. Алексия, первый на севере учредил общежитие в своей Троицкой обители. По словам проф. П. А. Флоренского, «идея общежития, как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве, — назовется ли она по-гречески киновией, или по-латыни коммуной, всегда столь близкая русской душе и сияющая в ней, как вожделеннейшая заповедь жизни, — была авторитетнее всего воплощена в Троице-Сергиевой Лавре и повсюду распространялась от Дома Троицы, как центра колонизации» (проф. П. А. Флоренский, Троице-Сергиева Лавра в России, М., 1919 г., стр. 20).

С началом нового порядка монастырского быта преп. Сергий сам понес тяготу попечения о братских нуждах, запретил братии иметь какую-либо собственность или что-либо вещественное называть своим. У троицких иноков, по его Уставу, все должно было быть общим и каждый член его иноческого братства обязан был совмещать долг непрестанной умной молитвы с работой на общую пользу орудиями монастырского производства. Это нововведение воскресило в XIV веке дух жизни идеальной первохристианской общины, в которой «никто и ничего из имения не называл своим» (Деян. 4, 32), поскольку «у множества уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4, 32). Общежитие вызвало стройку в Троицкой обители особых помещений для просторной трапезной, пекарни и кладовых и потребовало установления особых церковно-хозяйственных должностей — келаря, экклесиарха, параэкклесиарха и др. Сам авва Сергий, по свидетельству преп. Иосифа Волоколамского, шил братии одежду и обувь, а материальные избытки от общего труда всецело тратил на странноприимство и украшение храма. Целью иноческих подвигов он считал дело спасения души, а хозяйственные работы именовал аскетическим термином «поделие».

Учениками и духовными друзьями преп. Сергия Радонежского было основано до 40 монастырей, из которых, в свою очередь, вышли строители еще пятидесяти обителей. Можно себе представить отсюда, какое колоссальное духовное потомство воспитал великий Сергий на северо-востоке Руси в навыках трудолюбия, нестяжательности и в отречении от изнеженного сибаритства. Для русских северных пределов он подлинно был таким же ярким светильником веры и общительного трудолюбия, какими светильниками были в южной Киевской Руси преподобные Антоний и Феодосий Печерские.

Обители Сергиевых учеников в закон собственного быта неизменно принимали общежительный устав своей Матери — Троице-Сергиевой Лавры. Так выдвинулась Троицкая обитель из дремучих радонежских лесов на распутия людской жизни, чтобы служить для монашеской среды проводником единообразного подвижнического духа.

В периоды домонгольский и монгольский излюбленным народным идеалом нашим был идеал религиозно-нравственный. Его во всей широте понял и наисовершеннейшим образом осуществил в Троицкой обители прежде всего сам преподобный. Вот почему столь могучее впечатление произвел он и продолжает производить на поколения русских людей. По выражению летописца, «он был учитель, как всем монастырям, иже на Руси, так и вместе простым русским людям», расселившимся в лесах ли галичеких, в дебрях ли вологодских и пермских, в пределах ли Твери, Новгорода Великого и Новгорода Нижнего, или в Московской области. До 1764 г. в подчиненном отношении к Сергиевой Лавре состояли 14 следующих монастырей: Киржачский, Богоявленский, Георгиевский, Хотьковский, Казанский, Свияжский, Махрищский, Авнежский, Алатырский, Стромынский, Астраханский, Белопесоцкий, Каширский и Песношский. Названные выше монастыри, в свою очередь, не только объединяли иноков в их личных взаимоотношениях, но и связывали их со всем русским обществом через молитву за мир и благотворительность. Излишне говорить, какое громадное влияние оказала эта масса монастырей на языческую или полуязыческую массу русского населения и насколько повысила на севере и востоке народную колонизацию. Около своих новосозданных общежительных монастырей Сергиевы ученики быстро вырубали лес, расчищали поля и сенокосы, создавали мирские поселки и села, с подобной же хозяйственностью и культурой, так что прежние непроходимые лесные дебри, благодаря трудам колонистов, покрывались золотистыми нивами и пышными луговыми угодиями.

Древняя Сергиева Лавра возвысила до нормы истинно-христианской настроенности — живой любви к Богу и человеку — несметные сонмы русских верующих людей.

После богомолья в Лавру верующие готовы были всегда памятовать о Боге, подобно незабудке, которая по прекрасной легенде, некогда в блаженном восторге открыла Создателю свое золотое сердце, подняла на Него свои голубые глаза и, кроме Него одного, все остальное на свете позабыла.

Даже самые древние церковные здания Лавры, высящиеся к небу, ярко свидетельствуют о воспитательной работе Сергиевой обители на Руси. В лаврских храмах и иконописи, украшающей их, характерно особенно то, что здесь символически ярко выразилась русская народная вера в Троичного Бога. Преп. Сергий, в созвучии с исконными воззрениями соотечественников, видел в Троичном Боге источник жизни, край желаний и святое святых души человеческой. Данным Первообразом определился его собственный дух еще от материнской утробы, и первый свой храм он посвятил именно Пресвятой Троице. Строительством его преподобный сказал великое историческое слово о христианском поклонении перед именем Живоначальной Троицы и обычае всюду на Руси созидать храмы во славу Троицы. Такое храмоздательство, например, принято было еще XIV веке в Новгороде Великом, Холме, Серпухове, Пскове, Паозерье, Лысцах и др. городах и местечках наших. Наилучшая икона Пресвятой Троицы, кисти известного Андрея Рублева, написана также по заказу Лавры и собственно для нее. Быть может она отобразила, по замыслу и композиции самого преп. Сергия, любовь Божественных лиц, Их согласие и покорность Друг пред Другом и бесконечный свышний Их мир. Эту подробность мы оттеняем по той причине, что рублевский подлинник послужил на многие века оригиналом изображения тайны Троичности для последующих наших иконописцев. Точно так же празднование самого дня Св. Троицы Сергиевой обителью становится образцом совершения подобных богослужебных празднеств по всему лицу нашей земли.

Наряду с содействием просветлению народного самосознания и религиозного самочувствия лаврские иноки на протяжении столетий вдохновляли русское население горячими патриотическими чувствами и порывами.

Некогда пламенной молитвой и духоносным благословением преп. Сергий укрепил великого князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву и воодушевил русские войска предречением им победы над татарским ханом Мамаем. Сохранилась историческая деталь, отмечающая порыв малодушия у некоторых советников Дмитрия Донского пред решительным сражением русских войск с татарами. «Не ходи, княже, за Дон, — советовали они Дмитрию, — потому что за Доном врагов много. Там не одни татары, но и Литва и Рязаны». В этот момент, когда мужество князя нуждалось в поддержке, на поле битвы показывается запыхавшийся гонец от Сергия Радонежского с грамотой, где, между прочим, говорилось: «Чтоб еси, Господине, таки ты пошел. А поможет ти Бог и Святая Богородица». Фраза преподобного быстро облетела войска Дмитрия Донского, подняла в них мужество и предрешила Куликовский триумф русского оружия, подобный триумфу Каталаунской победы Европы над Азией.

Силой увещания своего преп. Сергий неоднократно предупреждал также бесцельное пролитие народной крови из-за наличных капризов несогласных между собой русских князей.

После кончины преподобного Радонежская обитель, в лице своих игуменов и духовников, продолжала принимать деятельное участие в гражданском возвышении Москвы и обеспечении ее мирной жизни. Так, игумен троицкий Зиновий у раки преп. Сергия примирил великого князя Василия II с Дмитрием Шемякой, игумен Вассиан (Рыло) ободрил Иоанна III Васильевича при нашествии на Русь татарского хана Ахмата. Вассиан уверил князя в победе его над татарами и предупредил преждевременное заключение им мира с Ахматом. О царе Иоанне Васильевиче Грозном известно, что перед походом на Казань он несколько дней сряду у раки преп. Сергия слезно молился о даровании победы русскому оружию. Выступив с войсками из Москвы, он взял с собой походную церковь во имя Сергия Радонежского. Грозный, подступив к Казани и осадив ее, был ободрен известием об устрашающем явлении мусульманам самого богоносного Радонежского печальника за Русь на стенах Казанских. Как раз перед решительным штурмом столицы Казанского царства троицкий священноинок Адриан Ангелов прибыл в русский военный стан и весьма утешил Грозного вручением ему благословения от обители угодника Божия Сергия, в виде иконы, святого креста, просфоры и святой воды. Грозный упал перед образом явления Божией Матери преподобному Сергию и заплакал. В это время начался успешный штурм Казанской стены, завершившийся падением города. Память о блистательной победе русских над татарами Грозный увековечил созданием в Казани и Свияжске двух монастырей во имя преп. Сергия.

Небезынтересен и еще исторический факт: заветная лаврская Сергиева икона многократно следовала за нашими войсками на поле брани и во времена более поздней эпохи Грозного. При Алексее Михайловиче она одушевляла русские военные отряды в городах Польши, на Полтавском поле сражения поднимала отвагу чудо-богатырей Петра Великого, сопровождала наше земское ополчение, выступившее против Наполеона, и сопутствовала русским стрелковым полкам в течение Крымской военной кампании 1855 г. и Турецкого похода 1877—1878 гг.

Из троицких архимандритов-патриотов нелья не отметить особенно общественной деятельности преп. Дионисия (Зобниковского). Этот энергичный защитник интересов Руси своевременной патриотической работой разрушил в начале XVII века завоевательный план вторгшихся тогда в русские пределы поляков и литовцев. Вместе с келарем Аврамием Палицыным он рассылал по разным русским городам многочисленные грамоты и в них призывал весь народ единодушно восстать на защиту Москвы и Отечества от неприятелей. Грамоты откровенно вскрывали замыслы Римского папы и иезуитов окатоличить Русь с помощью военной неприятельской силы, с отрядами которой следовал к Москве папский легат Новодворский бискуп. Какая неотразимая мольба звучит, например, в грамоте преп. Дионисия от 6 октября 1611 г., когда он говорит читателям-соотечественникам: «Вспомните истинную православно-христианскую веру! Бога ради, покажите свой подвиг. Молите служилых людей стать сообща против врагов. Пусть ратные люди без всякого мешкания спешат к Москве. Если есть между вами какие неудовольствия, Бога ради, отложите эго на время, чтобы всем нам единодушно потрудиться для избавления... от латинского порабощения».

Троицкие воззвания читались всенародно в Казани, Нижнем-Новгороде, Вологде, Рязани, Перми и прочих крупных городах. Под влиянием их везде возбуждалась народная готовность всем жертвовать для спасения Родины и явились беззаветно преданные Огчизне вожди патриотического движения — Минин и Пожарский и подобные им, именам коих бессмертны в русской истории. Воспрянула тогда Русь как бы от дремоты, задышала одним бурным дыханием и, подобно библейскому богатырю Самсону, напрягла свои железные мускулы и порвала путы неприятельских хитрых проектов, как паутину. Русское простонародье стало тогда формироваться в дружины и широкой лавой двинулось к Москве. Вспыхнувшие было несогласия между ярославскими ополчениями скоро потухли с помощью убеждений троицких иноков, посланцев Дионисия, который зорко следил за общим положением вещей. На пути к Москве русская соединенная рать, предводимая Пожарским, остановилась под Троицей на горе Волокуше, в четырех километрах от Лавры. Здесь преп. Дионисий совершил молебен, окропил ополченцев святой водой и благословил их на подвиг защиты родной Отчизны к святой Церкви Русской от происков папизма. Это было 18 августа 1612 г. Под Москвой к земскому ополчению присоединились казаки атамана Заруцкого и военные организованные отряды полководца Трубецкого. Перед решительным наступлением казаки неожиданно отказались сражаться, если им не прибавят жалованья. Тогда преп. Дионисий, за неимением денег, послал казацким частям из Лавры в залог драгоценные ризы и другие церковные сокровища. Казаки, тронутые такой жертвой, не только отказались взять священные вещи, но и клятвенно обещались не отступать от Москвы до окончательного очищения ее от неприятеля. В решительную минуту схватки с поляками на Девичьем поле, они, однако, снова заколебались и хотели было уклониться от битвы. Тогда троицкий келарь Аврамий Палицын пламенной своей речью привел их в состояние такого энтузиазма, что они с воинственным кличем «Сергиев! Сергиев!» отчаянно врезались в гущу польских отрядов и обратили их в бегство. Предпринятые в дальнейшем общие русские военные действия увенчались полным успехом. Москва была освобождена и здесь всенародный благодарственный молебен на Лобном месте по случаю избавления Руси от опасности латинского гнета служил во главе духовенства именно троицкий архимандрит Дионисий.

Лавра преп. Сергия, наряду с защитой государственных интересов дорогой и великой Отчизны, всегда очень охотно отзывалась на ее нужды и материальной помощью.

Еще основатель Троицкой обители авва Сергий Радонежский гостеприимно кормил в монастырской трапезной целые отряды проходивших мимо посада военных и служилых людей, а окрестной бедноте благотворил без конца. Во исполнение его завета Лавра всегда предоставляла кров, помощь и пропитание богомольцам, больным и нищим в странноприимницах и больницах, помещавшихся в монастырских слободках» Известный уже нам троицкий архимандрит Дионисий, сверх обычного попечения о бедняках, нарочито посылал по дорогам и окрестным лесам монастырских служителей. Здесь они подбирали ослабевших от голода и доставляли их в обитель, а убитых и умерших погребали на месте нахождения. «Сколько есть у нас ржаного хлеба и пшеницы, — неоднократно говаривал братии Дионисий, — все отдадим раненым людям. Сами же будем есть хлеб овсяный и без кваса, с одной водой... не умрем!». И лично преподобный не гнушался перевязывать раны больным, утешал и напутствовал умирающих. Вместе с ним днем и ночью трудился его келейник старец Дорофей, разносивший нуждающимся все необходимое.

В эпоху преп. Дионисия архимандрита Троице-Сергиева Лавра была запасной житницей для нуждающихся. В 1609 г. неурожай хлеба в Московской области поднял цену ржи до 9 серебряных рублей за четверть по тогдашней расценке. Тогда Патриарх Гермоген убедил троицкого келаря Аврамия Палицына пустить на московский рынок монастырскую рожь по два рубля за четверть. Наводнение рынка сотнями четвертей лаврской ржи испугало торговцев-спекулянтов того времени. Они полагали, что на продажу выставлены все лаврские запасы хлеба, и снизили стоимость отпускаемой покупателем своей ржи также до двух рублей, чем спасена была от голодной смерти беднота Московской области и окрестных городов (проф. В. О. Ключевский «Очерки и Речи», 2-й сборник статей «Добрые люди древней Руси», стр. 151 — 152).

В правление Петра Великого Троицкая обитель не только дала великому преобразователю России убежище во время смертельной опасности от стрельцов, но и помогала ему материально при кораблестроении и военных походах. Лаврский архив сохранил самые цифры денежных сумм, периодически высланных Петру на государственные нужды, а именно ему отпущены: в 1680 г. — 1000 р., в 1682 г. — 14 000 руб., в 1695 г. — 50 000 руб.; в 1696 г. — 40 000 руб.; в 1698 г.— 70 000 руб.; в 1699 г. — 30 000 руб.; в 1701 г. — 5 000 руб.

Лаврой за 20 лет правления Россией Петра, пожертвовано Отечеству 129 570 руб. тогдашнею монетою. Архимандриты Троице-Сергиевой Лавры из своих служителей даже комплектовали тогда отряды ополченцев и направляли их в распоряжение правительства. За подобного рода услуги Петр Великий сохранил неприкосновенными наличные штаты лаврских монахов и за 1676 год освободил в лаврских пригородах весь народ «от взноса запросных денег», в то время как в других русских монастырях беспощадно урезывал штатные единицы.

В войну 1812 г. Троице-Сергиева Лавра снова принесла на алтарь Отечества ряд крупных пожертвований. В 1807 г. священноархимандрит Лавры Московский Митрополит Платон (Левшин) внес на нужды государства 29 000 руб., в 1812 г. на земское ополчение 70 000 руб. ассигнациями, 2 500 руб. серебром и 5 пудов 4 фунта серебряными слитками и серебряной посудой.

При настоятельстве в Лавре Митрополита Филарета (Дроздова), в связи с Крымской войной, из лаврских денежных рессурсов было отпущено на военные нужды 50 000 руб. и 15 000 руб. на выкуп пленных греков, участвовавших в военной кампании.

Митрополит Филарет на лаврские средства расширил благотворительные учреждения Троицкой обители, постройкой нескольких новых домов призрения, больниц и училищ для посадских детей.

В период последней Великой Отечественной войны Троице-Сергиева Лавра находилась в состоянии реставрируемого памятника и потому не могла повторить общего патриотического жеста русских верующих людей, жертвовавших на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского через Блаженнейшего Патриарха Сергия и через настоящего Настоятеля Лавры Святейшего Патриарха Алексия, тогда еще Митрополита Ленинградского. Но она оставалась и остается верной привычным ей древним патриотическим традициям.

Велики и многозначительны общегосударственные заслуги Троице-Сергиевой Лавры перед Великой Родиной нашей. Она неизменно хранила тесную связь с Москвой и в то же время диктовала государственную линию поведения подведомственным обителям. Они, по примеру Лавры, берегли, как святыню, тяготение к Москве и за собой увлекали окружающее население, претворяя языческие и полуязыческие массы в одно народное единство под главенством Московского Правительственного Центра и влиянием православной веры содействуя объединению северо-восточной Руси с Москвой. Это есть бессмертное дело, совершенное обителью великого Сергия на протяжении шести веков нашей истории.

Объединяясь любовию с русским народом за монастырскими стенами, Троице-Сергиева Лавра в своих храмах укрепляла узел братского и богослужебного взаимообщения Русской Церкви с первоиерархами главных Православных Церквей Востока. За XVI и XVII столетия в Лавре совершали богослужение следующие именитые гости-первосвятители: в 1586 г. — Патриарх Антиохийский Иоаким, в 1589 г. Константинопольский Патриарх Иеремия, в 1591 г. Митрополит Болгарский Дионисий Палеолог, в 1619 г. Иерусалимский Патриарх Феофан, непрестанно плакавший во время умиленного литургисания в Лавре, в 1649 г. Паисий, Патриарх Иерусалимский, в 1653 г. Афанасий, Патриарх Константинопольский, в 1655 г. Макарий, Патриарх Антиохийский и Газриил, Патриарх Сербский, в 1668 г. Паисий, Патриарх Александрийский, в 1913 г. Григорий VII, Патриарх Антиохийский.

В наши дни Лавра в числе своих почетных гостей видела сына Американского Президента Элиот Рузвельта и его супругу, зарубежных архиереев, каковы: Александр, архиепископ Германский и Бельгийский, Серафим (Лукьянов), Митрополит Парижский, Елевферий, архиепископ Пражский, Протосинкелл Блаженнейшего Болгарского Экзарха Стефана архимандрит Мефодий и др.

Объединение культурных достижений Руси, начиная с XIV века, делает знаменитую Сергиеву обитель историческим музеем нашего родного старинного искусства и всенародного творчества, новыми Афинами на русской земле, училищем хозяйственности и просвещения. Здесь яснее всего слышится биение пульса общерусской культурной жизни в ее многосторонности и своеобразии.

Такова знаменитейшая в своем шестивековом бытии Троице-Сергиева Лавра. Доныне ее массивные стены и храмы с луковичными куполами, пережившими столетия, величественно красуются среди современного города Загорска. Нетронутые веками, они таят в себе свидетельство о том, что молитвы на небе пред Богом великого Сергия Радонежского и неизменно благожелательное отношение нашего родного Правительства к Церкви до сих пор оберегают от разрушения этот старинный памятник и блистательный символ общежительного, патриотического и культурного единства славной Руси.

АРХИМАНДРИТ ВЕНИАМИН