СЛАВНОЕ СОРОКАЛЕТИЕ

(1914—1954)

Когда пытаешься окинуть мысленным взором прошлое, хотя и не столь отдаленное, хочется сказать словами Пушкинского летописца: «Не много лиц мне память сохранила, не много слов доходит до меня...» А между тем хотелось бы вспомнить некоторые из событий 1914 года, связанные с выдающимся иерархом Русской Православной Церкви Митрополитом Николаем. В 1914 году он, тогда Борис Ярушевич, первым окончил Санкт-Петербургскую духовную академию.

Эта академия всегда славилась крупными научными силами в составе своей профессуры. Студенческий состав комплектовался из наиболее даровитых питомцев духовных семинарий. Поступивший в 1910 году на первый курс академии из стен Петербургского университета студент Борис Дорофеевич Ярушевич сразу же занял в разрядном списке первое место и сохранил его до окончания курса. На переводных экзаменах он никогда не получал отметки ниже пятерки. Его семестровые сочинения отличались высокими научными качествами. На четвертом курсе он написал кандидатское сочинение на церковно-юридическую тему — о церковном суде в России до издания Соборного Уложения царя Алексея Михайловича. Тема эта требовала основательного знания не только русского церковного и светского законодательства, но и церковного законодательства Византии и славянских стран. В результате кандидатское сочинение Бориса Ярушевича оказалось среди других первым по своим научным качествам.

13 июня 1914 года происходил последний экзамен для выпускников по патрологии у А. И. Сагарды (младшего). Как и на предыдущих экзаменах, блестящий ответ студента Ярушевича привел в восторг экзаминаторов.

Но вот курс закончен. Результаты кандидатских сочинений уже были известны. Вчерашние студенты оказались кандидатами богословия. Впереди — широкий путь, ряд блестящих возможностей. Некоторые из окончивших уже успели определиться: обзавелись подругами жизни и имели предложения на преподавательские должности. Некоторые еще раньше приняли монашеский постриг, другие успели рукоположиться во иереи. Отдельные лица собирались продолжить образование в университете, куда принимали с зачетом прослушанных в академии дисциплин. Некоторые стояли на распутье, так как по новому уставу им предстояла непродолжительная служба в армии.

Естественно, что настроение у выпускников было нервно-повышенное. Помнится, как по длинной академической аллее прогуливались разбившиеся на группы молодые кандидаты, горячо обсуждали текущий момент. мечтали и даже спорили. Через несколько дней нам предстояло разъехаться по разным уголкам нашей необъятной Родины. Что ожидало нас впереди? Не только радости, конечно, но и жизненные невзгоды. В это время, огибая академическое здание, по направлению к библиотечному зданию, проходил наш первенец Борис Ярушевич, приветливо, с улыбкой, поглядывая на нас.

Будущее для Бориса Дорофеевича уже давно определилось. Четыре года тому назад он отказался от блестящей карьеры ученого математика в университете и, конечно, не знал тех миллионов терзаний, какие переживались его товарищами по академическому курсу. Его жизненный идеал был намечен давно, и на этот идеал довольно ярко намекнул на торжественной прощальной встрече ректор академии епископ Анастасий, известный ученый славист, бывший профессор и ректор Казанского университета. Ни для кого из товарищей Бориса Дорофеевича не было сомнений, какой путь изберет в конце концов этот даровитый человек.

Прошло несколько месяцев. Выпускники нашего курса расплылись и потеряли друг друга из виду. Одни остались в столице, другие оказались на педагогической службе в Иркутске, в Литве, в Карелии, на Кавказе. Выспыхнувшая летом 1914 года мировая война еще более разобщила товарищей и друзей. Осенью 1914 года мы узнали, что оставленный при академии для подготовки к профессорскому званию Б. Д. Ярушевич стал иеромонахом Николаем. Все ожидали этого, но невольно у некоторых возникло восклицание: почему так скоро, и зачем Петроградская духовная академия теряет будущего даровитого профессора канониста, в котором так нуждалась богословская наука? Так, по-обывательски, рассуждали многие товарищи Бориса Дорофеевича, знакомые с обычным жизненным путем ученых иноков.

Между тем факт совершился. 10 октября (по старому стилю) в таинственном полумраке академического храма, при пении трогательного тропаря: «Объятия Отча отверсти ми потщися...», вспоминающего рассказ о возвращении в отчий дом ушедшего на «страну далече» сына, происходило событие большой важности как в жизни самого Бориса Дорофеевича, так и в истории Русской Православной Церкви. Пред алтарем у царских дверей, на аналое были положены Крест и Евангелие, а у аналоя стоял совершавший чин пострижения ректор епископ Анастасий. К нему покрытый мантиями старцев-иноков с преклоненной головой подошел будущий инок, краса и гордость нашего выпуска, Борис Дорофеевич. «Что пришел еси, брате, припадая к святому жертвеннику?» — вопросил епископ Анастасий. — «Желая жития постнического», — тихо, но твердым голосом заявил будущий инок. Затем последовал ряд других вопросов: действительно ли притекший желает сподобиться ангельского образа, вольною ли своею мыслью приступает он к Господу, пребудет ли в монастыре и постничестве даже до последнего издыхания, сохранит ли себя в девстве, целомудрии, благоговении и послушании, стерпит ли он всякую скорбь и тесноту монашеского жития и другие. На все эти вопросы постригаемый дал твердые и уверенные ответы: «Ей, Богу содействующему, честный отче».

Получив такое заверение, владыка Анастасий кратко раскрыл, в чем состоит совершеннейшее иноческое житие, какое должен будет проводить и он, новопостригаемый инок. После этого владыка Анастасий еще раз спросил: «В сих обетах обещаешься ли пребывати даже до конца живота благодатию Христовою?» Последовало, как и раньше, твердое заверение быть верным данным обещаниям. Тогда на главу коленопреклоненного будущего инока была возложена развернутая книга «Последование пострижения» и прочитана молитва к Господу, чтобы Он оградил нового инока силою Святого Духа. Простирая руку к святому Евангелию, владыка Анастасий произнес: «Се невидимо Христос здесь предстоит; виждь, яко никто же принуждает тя приидти к сему образу; виждь, яко ты от своего произволения хощеши обручения великого ангельского образа».

После того, как постригаемый снова произнес заверения сохранять данные обеты, епископ Анастасий еще раз испытал твердость его решения воспринять великий ангельский образ приказанием трижды подать ножницы и затем, взяв их от святого Евангелия, как бы от руки Самого Христа, постриг крестовидно власы на главе постригаемого со словами: «Брат наш Николай постригает власы главы своей во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Новое имя Борис Дорофеевич принял с чувством глубокого преклонения пред знаменитым Святителей Мир Ликийских великим чудотворцем Николаем.

После пострижения последовало облачение нового инока в монашеские одежды, символизирующие новые и исключительные его обязанности: вольную нищету, безусловную чистоту и полное послушание монашеским заветам. 10 октября 1914 года в жизни Бориса Дорофеевича совершилось иного жития начало. Смысл чинопоследования великого пострижения, даже сама перемена имени постригаемого говорит о том, что постриг — акт пакибытия и смерть для мира. Не без основания во время пострига можно слышать такую песнь, как «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся...»

11 октября того же года монах Николай был посвящен в сан иеродиакона, а 12 октября — в сан иеромонаха.

Новопостриженный инок Николай всецело отдал себя на служение Церкви. Личной жизни у него не стало. Он весь ушел в делание Христово. На новопосвященного инока высшая церковная власть сразу же стала возлагать сложные и ответственные задания. Многотрудной деятельности иеромонаха, архимандрита, наместника Александро-Невской

Лавры, епископа, архиепископа и, наконец, Митрополита Николая и борца за мир на страницах «Журнала Московской Патриархии» — не раз посвящались специальные статьи.

В настоящее время имя Митрополита Крутицкого и Коломенского Николая известно во всех уголках христианского (да и не только христианского) мира, как высокообразованного русского православного иерарха, русского Златоуста, неутомимого борца за мир. Митрополит Николай является тем евангельским светильником, который не ставят под спудом, но на видном месте, чтобы он светил миру. И действительно в его жизни и деятельности выполняется тот завет, который мы всегда слышим по адресу епископов в храме: «Тако да просветится свет твой пред человеки...»

Почитатели Бориса Дорофеевича еще со студенческих лет опасались, чтобы монашеский постриг не отвлек его от научных занятий. Но этого не последовало. Владыка Николай не оставлял и не оставляет научной работы. За кандидатской работой последовала магистерская диссертация. Опубликованные за последние годы в печати два тома его «Слов и речей» — продукт серьезной богословской мысли. Присуждение ему ученой степени доктора богословских наук нашей духовной академией и четырьмя заграничными богословскими факультетами свидетельствует о его больших заслугах перед Церковью и богословской наукой.

Такое признание этих заслуг можно сделать предметом похвал, приятных для виновника, но в свете воспоминаемой нами даты 10 октября 1914 года эти заслуги Митрополита Николая приобретают совершенно иной смысл — смысл свидетельства о верности его тем обетам, которыми он сорок лет тому назад вменил «вся уметы быти» (Фил. 3, 8) во имя служения Святой Церкви, склонив свой разум к подножию Голгофского Креста.

Проф. В. Никонов