INTERCOMMUNION

ИНТЕРКОНФЕССИОНАЛЬНОЕ ПРИОБЩЕНИЕ

Доклад Богословской комиссии Комитета «Веры и Порядка» Всемирного Совета Церквей. Председатель профессор Д. Байн; секретарь профессор Д. Марч. Документ № 5 (подготовлен к Третьей Всемирной Конференции «Веры и Порядка» 1952 г. в Лунде)

Доклад посвящен вопросу, чрезвычайно сильно волнующему протестантский мир, вопросу о так называемом intercommunion — интерконфессиональном приобщении. Разбитое на множество отдельных сект и толков, протестантство особенно остро ощущает свое разделение, стоящее в столь явном противоречии с тем единством, которое заповедал Спаситель Своим ученикам и о котором Он молился. И это разделение нигде, конечно, так не ощущается, как в невозможности совместного приобщения, во время которого верующие вступают в особенно тесную связь со Своим Спасителем и, следовательно, и друг с другом. Попятно поэтому, что деятели экуменического движения, стремящиеся стереть преграды, существующие между различными вероисповеданиями, не могли обойти вопроса об интерконфессиональном приобщении и подготовили об этом специальный доклад для состоявшейся в 1952 году в Лунде (Швеция) Третьей Всемирной Конференции «Веры и Порядка».

Доклад состоит из следующих частей: I. Введение. II. Терминология. III. Природа и проблемы. IV. Может ли интерконфессиональное приобщение наступить раньше воссоединения? V. Расхождение в сакраментальной доктрине, как барьер к интерконфессиональному приобщению. VI. Различия в порядке, как препятствие к интерконфессиональному приобщению. VII. Проблема совместных богослужений на экуменических собраниях. VIII. Наши итоги. Предваряется доклад «Вопросами для дискуссий». В конце доклада помещен список членов Богословской комиссии, от имени которой составлен доклад.

После краткого исторического обзора работ Богословской комиссии по изучению интерконфессионального приобщения, начиная с 1939 года, когда эта Комиссия была впервые организована (глава I), авторы доклада переходят (глава II) к чрезвычайно важному установлению точного смысла употребляемых в дальнейшем терминов: intercommunion (интерконфессиональное приобщение), open communion (открытое приобщение) и intercelebration (интерконфессиональное литургическое сослужение). Под интерконфессиональным приобщением следует разуметь тот способ общения, когда, в результате соглашения между двумя вероисповеданиями, члены одного из них допускаются к приобщению в другом, и обратно. Таково, например, соглашение 1931 года между Англиканской и Старокатолической церквами или соглашение между Американской Епископальной Церковью и Польской Национальной Католической Церковью в США. Под открытым приобщением разумеется тот случай, когда какое нибудь вероисповедание свободно допускает у себя приобщение членов друг их христианских вероисповеданий без специального на то разрешения или соглашения. Такой практики придерживаются пресвитерианцы Шотландии и конгрегационалисты. Но как при интерконфессиональном приобщении, так и при открытом приобщении сама Евхаристия, за которой происходит приобщение, совершается только собственными для каждого вероисповедания священнослужителями. Если же к совершению Евхаристии допускаются священнослужители и другого вероисповедания, то такое общение следует назвать интерконфессиональным литургическим сослужением. При соединении полного интерконфессионального литургического сослужения с полным интерконфессиональным приобщением можно говорить о «полном литургическом общении».

Авторы доклада отмечают, что вводимые ими понятия чужды Православной Церкви, которая считает себя не одной из Церквей, но единой Церковью, содержащей всю полноту христианской веры. Кроме того, для Православной Церкви совместное приобщение предполагает полное общение во всей жизни Церкви, выражением чего это совместное приобщение является и без чего оно недопустимо. Вот почему ни греческий, ни славянский языки не имеют термина для выражения понятия intercomunion, которое может передаваться лишь описательно. Это характерное признание авторов доклада показывает, как уже отмечалось, что весь доклад имеет в виду интересы только протестантского мира, Дальнейшее содержание доклада всецело оправдывает такое заключение.

Как правильно отмечают авторы доклада (глава III), вся проблема интерконфессионального приобщения могла возникнуть только при разделении христианства на ряд самостоятельных «церквей», которые не являются местными общинами единой Церкви (для таковых возможность совместного приобщения разумеется сама собою), но представляют собою отдельные вероисповедания с коренными различиями в вероучении и порядке (каноническом строе). Между тем, по общему, очевидно, мнению авторов доклада (хотя этот вопрос они и предлагают конференции в Лунде для дискуссии), такое понимание церквей чуждо Новому Завету, где под этим термином во множественном числе понимаются исключительно местные общины единой Церкви. Тем не менее, несмотря на такое противоречие Новому Завету, авторы доклада сознательно называют разделенные части христианского мира не вероисповеданиями, а церквами, потому что необходимой предпосылкой для интерконфессионального приобщения является признание, что такие части представляют собою в каком-то смысле именно церкви, то есть части единой Церкви Христовой.

Став на такую, чисто протестантскую точку зрения, авторы доклада в дальнейшем обсуждают вопрос, «может ли интерконфессиональное приобщение наступить раньше воссоединения» (глава IV), а также рассматривают те причины, которые служат препятствием для интерконфессионального приобщения, разделяя их на препятствия доктринальные (глава V) и препятствия церковного порядка (глава VI).

Интересен и здесь подход авторов к обсуждению проблемы. Совершенно ясно, что вопрос об интерконфессиональном приобщении связан со всей проблемой единения церквей и ближайшим образом определяется учением о природе Церкви, как указывают и авторы, а также учением о природе Евхаристии, как добавили мы. Следовательно, для правильного решения вопроса об интерконфессиональном приобщении указанные учения должны быть рассмотрены и сопоставлены в первую очередь. Можно заранее сказать, что результатом такого рассмотрения должно быть признание, что если между некоторыми вероисповеданиями интерконфессиональное приобщение возможно и, следовательно, желательно, то между другими, по самому существу их учения, оно невозможно и, следовательно, нежелательно. В сущности это признают и сами авторы доклада, когда говорят, что возможность интерконфессионального приобщения между церквами, требующими непрерывного апостольского преемства в рукоположении епископов, и неепископальными церквами исключается, и что такое заключение может считаться окончательным, Но в таком случае следует уже не рекомендовать соответствующим церквам интерконфессиональное приобщение, но их от этого предостерегать и удерживать, как от «искусственного, неискреннего и даже неблагоговейного поступка по отношению к самому таинству», как от «нечестного компромисса». Ничего неожиданного в таком разрешении вопроса нет, тем более, что нечто аналогичное мы констатировали уже (см. «Журнал Московской Патриархии» № 5, 1954) и в отношении общего вопроса о единении церквей, когда попытки в этом направлении приводили, наоборот, к росту конфессиональности. И если там этот результат деятели экуменического движения сочли возможным приветствовать, то подобное же отношение должно быть и при отрицательном решении вопроса о возможности интерконфессионального приобщения. В противном случае интерконфессиональное приобщение было бы подобным приему болеутоляющего лекарства, создающего видимость облегчения недуга без его действительного уврачевания.

Но так как отрицательный результат относительно возможности интерконфессионального приобщения идет в разрез с основной тенденцией экуменического движения, каковой является стремление к устранению перегородок между различными вероисповеданиями, то авторы доклада начинают поиски какой-нибудь лазейки, которая позволила бы считать «положение отнюдь не безнадежным. В «Итогах» (глава VIII, пункт шестой) они предлагают «глубже изучать вопрос о возможности более расширенной практики интерконфессионального приобщения и интерконфессионального литургического сослужения и продолжать исследование каждого пути, благодаря которому такое общение может быть достигнуто без всяких уступок принципам». С этой целью предлагаются расплывчатые и многосмысленные формулировки, которые были бы приемлемы для всех или хотя бы для многих. Ярким примером в этом отношении является понимание авторами доклада того единства концепции о таинстве Евхаристии, которое разделяется, по их мнению, всеми вероисповеданиями. В пункте пятом «наших итогов» (глава VIII) они говорят: «Мы считаем, что несмотря на глубокие различия в богословской интерпретации таинства Евхаристии, даже у индивидуальных церквей все же есть некоторое единство в концепциях. Такое единство существует уж потому, что во время совершения главного Таинства повсеместно произносятся слова Христа, и потому, что это Таинство является напоминанием о смерти Христа, Таинством Его Тела и Крови, в котором Он действительно присутствует, чтобы пожертвовать Собою нас ради человек. В этом Таинстве Он соединяет нас с Собою и со Своей Вечной Жертвой через указанные Им элементы — хлеб и вино».

Мы можем видеть, что попытки авторов давать формулировки, по своему характеру, прямо противоположны той работе, которую проводили Святые Отцы на Вселенских соборах. Ибо там, как раз наоборот, стремились выразить возможно точнее смысл христианского учения, употребляя для этого термины, не допускающие неправильного перетолкования. Вспомним хотя бы термин «единосущный», который Отцы Первого Вселенского Собора в Никее употребили, несмотря на то, что он даже не встречается в Священном Писании. Но зато он проводил резкую грань между православным и арианским почитанием Христа как Сына Божия. Такая православная постановка вопросов, отличающаяся глубокой принципиальностью, не нашла выражения в докладе. Только иногда встречаются упоминания о православных взглядах, без их анализа и без аргументации в их пользу. Зато в своем стремлении к единению, авторы доклада доходят до пожелания, «чтобы каждая Церковь пошла на уступки в тех пунктах, в которых имеются расхождения».

Не останавливаясь подробно на главе VII («Проблема совместных богослужений на экуменических собраниях») и VIII («Наши итоги»), укажем лишь, что и в них заметно преобладание протестантской точки зрения, и потому они почти не имеют интереса для православного читателя, во всяком случае в смысле положительного разрешения поставленных вопросов. В качестве иллюстрации этого достаточно привести пункт второй «Наших итогов», в котором говорится: «Мы считаем, что Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь может иметь видимое единство в мире и потому разъединение ее в самой себе является грехом». Непонятно, как авторы; доклада могли придти к такому «согласованному итогу». Ибо разве кто сомневается, что Церковь имеет видимое единство в мире? И как Церковь может быть разъединена в самой себе, если она едина? И, наконец, как возможно в Церкви разъединение, которое является грехом, если она свята?

Нам кажется, что ясно выраженная протестантская окраска и тенденция рассматриваемого доклада, как и всего экуменического движения, отнюдь не преднамеренны, а происходят вполне естественно. Действительно, в протестантском мире с его бесчисленными толками православное мнение просто количественно должно затеряться. II потому нельзя винить протестантских деятелей в недостаточном внимании к Православию, которое к тому же для них во многих отношениях необычно и странно. Но непонятно, как сами православные могут участвовать в подобной Комиссии по интерконфессиональному приобщению (один из православных, — проф. Г. С. Аливизатос, из Греческой Церкви, — является даже вице-председателем Комиссии) и согласиться нести ответственность за доклад, подобный представленному. Мы не хотим сказать, что для православных вопрос об интерконфессиональном приобщении совсем не имеет значения, но для них он ставится совсем в иной плоскости и решается совсем по-иному. И потому, если уже православные богословы сочли возможным участвовать в Комиссии по интерконфессиональному приобщению, они, по крайней мере, должны были дать свой отдельный доклад.

А. Ведерников