ЗНАЧЕНИЕ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ В РАЗВИТИИ ВЗАИМООТНОШЕНИИ МЕЖДУ ПРАВОСЛАВНЫМ ВОСТОКОМ И КАТОЛИЧЕСКИМ ЗАПАДОМ

В середине XI века произошло одно ив самых печальных событий в истории христианства: Западная Римская Церковь отпала от единства Церкви Вселенской.

Это событие было связано с зарождением и развитием на Западе идеи папства с его аргессивными притязаниями на мировое господство. В зависимости от церковно-политической обстановки агрессия папства то ослабевала, то усиливалась, приводя иногда к резким конфликтам между Римом и христианским Востоком.

В то же время в недрах Западной Церкви возникали и зрели новые вероучения и обряды, как, например, учение о Filioque, о чистилище, совершение евхаристии на опресноках, пост в субботу и другие, противоречащие Священному Писанию и постановлениям Вселенских Соборов.

Все это не могло не вызвать осуждения со стороны иерархов Греко-Восточной Церкви. Противоречия, постепенно нарастая, привели во второй половине IX века, при Константинопольском патриархе Фотии, к открытому разрыву между Церквами Востока и. Запада. Вскоре, однако, мирные отношения были восстановлены и продолжали внешне поддерживаться до средины XI века, когда при патриархе Константинопольском Михаиле Керулларии и папе Римском Льве IX совершился полный разрыв церковного единства.

Можно думать, что и на этот раз расхождение двух Сестер-Церквей постепенно сгладилось бы и между ними снова установились бы более или менее миролюбивые связи. Однако обстоятельства сложились таким образом, что антагонизм между Западной и Восточной церквами в дальнейшем не только не ослабевал, но все более усиливался.

Такое прогрессивное нарастание отчуждения Католического Запада от Православного Востока обусловливалось целым рядом причин. Одним из важнейших факторов, содействовавших углублению раскола между христианскими Церквами, были крестовые походы, в которых наиболее ярко проявились агрессивные намерения папского Рима в отношении Востока.

Массовое движение с Запада на Восток, известное под именем крестовых походов, началось в конце XI века и продолжалось до конца XIII века. Возглавляемое папством движение, охватило все классы западно-европейского общества и проходило под священным лозунгом освобождения Гроба Господня — величайшей святыни христианства, находившейся в Иерусалиме, — от власти неверных.

Какие цели ставили себе крестоносцы в действительности, — об этом говорят отдельные выступления главных инициаторов походов и самая картина завоеваний.

В своей речи на Клермонском Соборе 1095 года папа Урбан II обратился к западному рыцарству с таким призывом: «Земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, и вследствие того она стала тесной при вашей многочисленности: богатством она необильна и едва дает хлеб своим обрабатывателям. Отсюда происходит то, что вы друг друга кусаете и пожираете, ведете войны и наносите друг другу смертельные раны. Теперь же может прекратиться ваша ненависть, смолкнет вражда, стихнут войны и задремлет междоусобие. Предпримите путь ко Гробу Святому, исторгните ту землю у нечестивого народа и подчините ее себе. Земля та была дана Богом во владение сынам Израиля и, по выражению Писания, «течет медом и млеком»; Иерусалим — плодоноснейший перл земли, второй рай утех» [1].

Таким образом перед рыцарством ставилась задача захвата плодороднейших земель Востока. Западное купечество устремилось туда в поисках рынков для сбыта изделий Западной Европы и для укрепления торгово-посреднических связей. Народные массы двигались в надежде устроить свою жизнь более свободно и безбедно. Папство же лелеяло мечту, при содействии крестоносцев, утвердить свою власть над восточными православными церквами.

Отсюда понятно, какой характер и направление должно было принять движение, известное под именем крестовых походов.

Прежде всего, эти походы нанесли сильнейший удар экономике греков. Греческий Восток наводнили выходцы с Запада, главным образом венецианцы и генуэзцы. Они укрепились во всех крупнейших городах Греции и Востока, захватили все важнейшие торговые пути. Константинополь, являвшийся золотым мостом из Европы в Азию, главным перевалочным пунктом товарного движения между Востоком и Западом, превратился по существу в торговую факторию венецианцев и генуэзцев, которые заняли здесь целые кварталы. О поведении венецианцев Никита Хониат пишет: «Они целыми толпами и семьями променяли свой отечественный город на Константинополь; размножились здесь и усилились, приобрели огромное богатство и стали выказывать дерзость и гордость, так что не только враждовали с греками, но не обращали внимания на царские угрозы и предписания. Их наглости превзошли всякое терпение» [2].

Ясно, что греческий народ не мог питать сочувствия к разбогатевшим за его счет и притом крайне зазнавшимся латинянам. Чувство неприязни к западным пришельцам усиливалось воспоминанием о недавно происшедшем религиозном разрыве между Восточной и Западной церквами. Таким образом, наплыв иностранцев-латинян на Восток в эпоху крестовых походов был одним из камней преткновения, который мешал религиозному единению греков с латинянами.

Если посмотреть теперь, каким варварством сопровождались крестовые походы, то причины векового разъединения между Православным Востоком и Католическим Западом для нас будут еще более ясными.

Рыцари Креста принесли восточным христианам не мир и свободу, а ужасы опустошения, грабежей и убийств. По мнению историка Мишо, от первых же крестоносных дружин подданные Греческой империи потерпели более, чем сами турки, против которых походы направлялись [3].

Зверства крестоносцев, проявленные при взятии Иерусалима, Фессалоник и Константинополя, поистине превосходят всякое вероятие, как выражается один из очевидцев. Вот что пишет, например, Вильгельм Тирский в своей «Belli sacri historia» о разгроме Иерусалима: «Страшно было смотреть, как валялись повсюду тела убитых и разбросанные члены, и как вся земля была облита кровью. И не только обезображенные трупы и отрубленные головы представляли ужасное зрелище, но еще более приводило в трепет то, что сами победители были в крови с головы до ног... Часть войска разошлась по городу и, вытавщив, как скотов, т узких и отдаленных переулков тех, которые там укрывались от смерти, избивали их на месте. Другие, разделившись на отряды, ходили по домам и извлекали оттуда отцов семейств с женами и детьми, прокалывали их мечом или сбрасывали с кровли и, таким образом, ломали им шею. При этом каждый, ворвавшись в дом, обращал его в свою собственность со всем находившимся в нем, ибо еще до завоевании города было условлено между ними, что по завоевании каждый присваивает себе на вечные времена все, что успеет захватить» [4].

Такую же картину ужасов рисует другой участник похода и очевидец событий Раймунд Агильский [5].

Перед третьим крестовым походом в 1185 году норманны разгромили греческий город Фессалоники — «второе око империи», по выражению Кантакузена. Вот как описывает Никита Хониат злодейства латинян в этом городе: «Не то изумляет нас, что они грабили вещи, а то, что они повергали на землю святые иконы Христа и Его угодников, попирали их ногами..., или же употребляли вместо топлива при варке пиши. Всего же нестерпимее и нечестивее то, что некоторые из ник, вскакивая на Престол, плясали на нем, бесчинно прыгали, распевая какие-то варварские... песни» [6].

Митрополит Фессалоникийский Евстафий, как современник событий, добавляя в своем сочинении новые черты варварского завоевания, между прочим, замечает, что многие мужчины и женщины из числа жителей, не имея сил перенести несчастия, бросались с крыш и разбивались или тонули в колодцах [7].

Описывая занятие Фессалоник латинянами, греческий историк Никита Хониат заключает свою речь замечанием, что неистовства крестоносцев крайне углубили духовную рознь между двумя христианскими народами [8].

Во время первых двух походов крестоносцы громили греческие города и села по пути следования в Палестину. Четвертый крестовый поход был направлен непосредственно против Византии, причем «душой и возбудителем этого похода был папа Иннокентий III» [9].

В апреле 1204 года западные рыцари, совместно с венецианским флотом, осадили и взяли столицу Греческой империи Константинополь, подвергнув его страшному опустошению. Никита Хониат, современник и очевидец события, оставил нам живое изображение как скорби греков, так и неистовства латинян. «Вот разметаны по нечистым местам, — пишет он, — останки мучеников. О чем и слышать страшно, это самое можно было видеть тогда, именно: как Божественная Кровь и Тело Христово повергались и проливались на землю. Расхищая драгоценные сосуды, латиняне одни из них разбивали, пряча за пазуху бывшие на них украшения, а другие обращали для обыкновенного употребления за своим столом вместо корзинок для хлеба и кубков для вина, как истинные предтечи антихриста». Драгоценный престол Софийского храма крестоносцы разбили на части и поделили. Разбиты были и расплавлены огромные статуи Юноны и Париса, Геркулеса и Всадника, Слона и Сфинксов и множество других величайших произведений эллинистической древности. Католическое духовенство расхищало и отправляло на Запад наиболее чтимые у греков святыни. Так, в Рим перенесены были мощи св. Григория Богослова, Иоанна Златоуста и первомученика Стефана; в Амальфи — мощи св. апостола Андрея; в Венецию — мощи св. Елены, св. Иоанна Милостивого, часть главы Иоанна Крестителя и части Святого Креста. В храмы вводили вьючных животных, на которых вывозили церковные сокровища. Блудницы заходили в алтарь, садились на патриаршее место и распевали срамные песни [10].

Что мог чувствовать, видя все это, греческий народ, кроме крайней ненависти к завоевателям? Даже сам папа властолюбивый Иннокентий III понимал, насколько далеко зашли рыцари Креста в своих неистовствах. В своем послании на Восток к кардиналу Петру он писал: «Вы подняли оружие не против неверных, но против христиан, возжелали не возвращения Святой Земли, но обладания Константинополем, предпочитая земные богатства небесным благам.... А всего хуже то, что некоторые из вас не пощадили ни религии, ни возраста, ни пола, но, совершая в глазах всех блудодеяния и прелюбодеяния, предавали насилию не только простых жен, но дев, посвятивших себя Богу... Недостаточно вам было императорских сокровищ и имущества людей знатных и простых, вы простерли свои руки на богатства церковные и, что всего преступнее, на предметы священные, ибо вы похищали священные одежды и уносили иконы, кресты и мощи, так что Греческая Церковь, при всех своих страданиях, не пожелает возвратиться к церковному единству и к апостольскому престолу, и греки, видя в латинянах пагубные примеры и дела тьмы, по справедливости возненавидят их более, чем псов (canes) [11].

Горе греков, поругание их святыни, отозвалось по всему Православному Востоку, включая и Русь, и оставило глубокий след в душе греческого народа. После этого можно ли было ожидать, чтобы разъединение Церкви христианской, совершившееся в XI веке, прекратилось и уврачевалось в ближайшие века, последовавшие за этим прискорбным ообытием.

После взятия Константинополя в 1204 году на значительной части территории Византийской империи образовалась Латинская империя, просуществовавшая до 1261 года. Западные рыцари поспешили завести здесь те же порядки, какие они успели насадить в завоеванных ранее странах Востока — в Сирии и Палестине. Ценнейшим документом, рисующим нам общественно-экономический строй этих государств, являются «Иерусалимские ассизы» или «Письма Святого Гроба Господня». На основании их мы можем заключить, что здесь был установлен феодализм в наиболее чистом виде с его ленной системой и феодальной иерархией и с его наиболее тяжкими формами экономического гнета.

Вся земля в завоеванных странах объявлена была собственностью рыцарей-завоевателей. Верховным главой или сюзереном рыцарства выступал король или император. От него непосредственно получали свои ленные владения знатнейшие князья и бароны, считавшиеся вассалами короны. От князей, в свою очередь, получали лены простые бароны, являвшиеся вассалами князей. Бароны наделяли ленами рядовых рыцарей, которые становились в вассальную зависимость непосредственно от баронов. Указанная феодальная пирамида всей своей тяжестью давила основную массу производителей — крепостное крестьянство.

В такой именно форме сложился феодальный строй в Иерусалимском королевстве крестоносцев. С некоторыми ограничениями он был перенесен и на территорию Латинской империи. Правда, Византия ко времени крестовых походов была уже феодальным государством. Но здесь феодализм не достиг такого развития, как на Западе. Среди гречеокого крестьянства имелись значительные прослойки свободных и полусвободных людей. Поэтому господство латинян принесло населению греческих земель новые и притом более тяжелые формы феодального угнетения.

Едва ли однако не самым тяжким испытанием для православных жителей Греческого Востока явились религиозные преследования со стороны крестоносцев.

Христиане Сирии и Палестины доверчиво встретили западных рыцарей, надясь, что они облегчат их участь, и помогали их предприятиям. Но вскоре убедились, что иго латинское тяжелее магометанского ига, так как западные завоеватели стремились лишить покоренное население не только гражданской свободы, но и родной религии. Немедленно, по взятии Антиохии, Иерусалима и других городов, латиняне определили своих патриархов, которые в свою очередь поставили своих латинских митрополитов и епископов, учредили своих каноников при церквах, отдали монастыри своим монашеским орденам. Православные патриархи — Антиохийский Иоанн и Иерусалимский Савва I — вынуждены были покинуть свою паству и удалиться в Константинополь.

По взятии Константинополя крестоносцами здесь также началось подавление православной веры и Церкви и насаждение латинства. В столице был поставлен латинский патриарх, а во всех митрополиях Греции латинские митрополиты и епископы. В 1213 году в Константинополь прибыл папский легат Пелагий с огромной пышной свитой. Он запретил греческое богослужение, ввергнул в темницу православных священников и монахов, грозя упорным даже смертной казнью. Сам папа Иннокентий III проявлял крайнюю вражду и презрение к Греческой Церкви. Латиняне готовы были считать Греческую Церковь даже каким-то царством сатаны, разрушить которое есть священное назначение западных завоевателей. Первый латинский император в Константинополе Болдуин писал папе: «Мы наперед убеждены, что все, что мы ни сделаем с греками, — это есть дело Божие, все же, что по своей коварности предпримут греки, нужно считать делами диавола (daemonium opera)» [12].

Такая ненависть и глумление латинян над греками не оставались безответными. Если национальная и религиозная рознь между Западом и Византией сильны были до крестовых походов, то во время походов и после они значительно возросли.

Исторические источники передают следующий случай взрыва народного негодования со стороны греков против латинян. При вступлении на византийский престол (1182 год) Андроника I, питавшего неприязнь к латинянам, жители столицы бросились на латинские кварталы у Золотого Рога и подвергли находившихся там беспощадному истреблению. Кто не выходил из домов или укрывался в церквах, тех сжигали вместе с домами и церквами. Богатый иностранный квартал был превращен в дымящиеся развалины. Даже кости умерших были вырыты из могил и брошены на поругание. Папский легат, кардинал Иоаин, был обезглавлен и голова его привязана к хвосту собаки, которая разгуливала по городу. Более 4000 латинян было продано в рабство туркам и другим варварам. Латиняне с своей стороны, убегая на кораблях из Константинополя, грабили все греческие города, какие только встречались на пути, а жителей избивали мечом [13].

Враждебные отношения между греками и латинянами в политической и общественной жизни создавали в то же время величайшие препятствия к братолюбивому сближению Востока с Западом и в области религиозной. Уже в самом начале крестовых походов религиозная рознь между латинянами и греками была глубока и решительна. В дальнейшем неприязненные чувства двух родственных по духу веры Церквей не только не ослабевали, но все усиливались. Римские первосвященники при всяком случае старались выразить свое пренебрежение, свое презрение, свое горделивое и враждебное отношение к Греческой Церкви. Так, папа Адриан IV в одном ив своих посланий в средине XII века себя сравнивает с Сыном Божиим, а греков уподобляет евангельской потерянной драхме, заблудшей овце, сравнивает с смердящим Лазарем, которого он, папа, по своему милосердию хочет воскресить. В таких же оскорбительных для религиозного чувства греков выражениях отзывается о Восточной Церкви и знаменитый папа Иннокентий III в конце XII века [14].

Вполне понятно, что презрительное и по существу враждебное отношение папства к Церкви Восточной не могло не вызвать соответствующей реакции со стороны приверженцев Православия. Защищая чистоту своей веры и права Греческой Церкви на уважение и почитание ее в христианском мире, восточные иерархи и писатели заходили нередко в пылу полемики так далеко, что без должных оснований старались унизить Римскую Церковь и перенести на Константинопольскую кафедру то преимущество власти, которое самоуверенно присваивали себе папы.

Так, известный византийский историк Анна Комнина в своем труде пишет: «Знайте, что когда царский престол, сенат и все государственные учреждения перенесены были из Рима в Константинополь, сюда также перенесено было и иерархическое преимущество. С того времени было предоставлено первенство кафедре Константинопольской, а особенно Халкидонской Собор возвысил эту кафедру на первую степень, подчинив ей диоцезы во всей земле» [15].

В том же духе развивает свои рассуждения греческий писатель XII века Нил Доксопатор. Он заявляет, что с тех пор, как Рим перестал быть столицею империи, он потерял значение первенствующей епископской кафедры в христианском мире. Место Рима в иерархическом отношении занял Константинополь [16].

Знаменитый греческий канонист Вальсамон по вопросу о значении Римской Церкви высказывается таким образом: верховная власть в Церкви — патриархи, называются греческим словом καρι — главы (множественно число от слова καρα — голова). В этом слове Константинополь обозначен первой буквой (κ — каппа), а Рим — третьею (ρ — ро). Остальные буквы являются инициалами прочих патрпархатов [18].

Необходимо однако отметить, что все эти преувеличенные представления о значении Константинопольской кафедры возникли в пылу споров и были ответом, хотя и не вполне удачным, на честолюбивые и властолюбивые притязания Рема.

Крестовые походы дали толчок к усилению и обострению религиозной полемики между греческими и латинским» церковными писателями. Под влиянием все углублявшейся национальной и религиозной неприязни представители той и другой церкви начинают проявлять какое-то соперничество в поисках неправильностей в учении и строе противной стороны, причем выдвигаемые полемистами обвинения часто носят характер напраслины и клеветы. Особенно это следует сказать относительно обвинений западных полемистов.

Возьмем для примера весьма видного латинского писателя XII века Гугона Этериана, оставившего после себя полемическое сочинение «Graecorum malae consuetudines». Здесь автор возводит на Греческую Церковь многочисленные обвинения, преимущественно богослужебного и обрядового характера. Гугон заявляет, например, что греки почитают имя Господь выше, чем имя Христос, так как они никогда за службами не поют: Христе, помилуй, но Господи, помилуй. Тот же полемист ставит грекам в упрек, что будто они из всех суббот постятся лишь в одну великую субботу, а во все прочие дозволяют себе разные удовольствия и даже баню; что греки в некоторые из пятниц едят мясо; что они не признают четыредесятницы. Латинский полемист порицает греков за их обычай отдавать последнее целование умершим при погребении, считая этот обычай языческим. Он находит также непристойным обыкновение совершать службу в будни, когда мало народу. Много и других сторон в богослужебной практике греков Гугон находит заслуживающими порицания.

Еще более обширный материал для упреков и издевательства над Восточной Православной Церковью извлекает западный полемист из жизни греческого духовенства и народа. Гугон порицает греческое духовенство и за ращение волос, и за ращение бороды, и за брачное состояние, и за многие другие факты его жизни, перетолковывая их вкось и вкривь. В качестве недостатков в религиозном состоянии греческого народа он выставляет на вид: пренебрежительное отношение к духовенству, невоздержанность в пище, недостаточное внимание к общественным святилищам, легкое расторжение брачных уз и многое другое [18].

Таким образом, крестовые походы, представлявшие собой наиболее яркое проявление агрессивных устремлений западно-европейских феодалов и Католической Церкви против Православного Востока, чрезвычайно углубили раскол между Восточной и Западной церквами. Варварское поведение крестоносцев в восточных областях, экономическое и национальное угнетение покоренного населения, поругание православных святынь и подавление православной веры — все это чрезвычайно обострило неприязненные отношении между Православным Востоком и латинским Западом.

Необходимо однако отметить, что и в те времена известны случаи, когда отдельные представители Западной и Восточной церквей готовы были забыть неприязнь и религиозные разногласия и вступить в мирное общение. Таковы заявления и высказывании Петра Клюнийского, Бернгарда Клервосского и Ансельма Кентерберийского (XII век) — со стороны Запада, архиепископа Никомидийского Никиты (XII век), архиепископа Болгарского Димитрия Хоматина (XIII век) и архиепископа Фессалоникийского Симеона (XV век) — со стороны Востока.

Правда, голоса эти, призывавшие к взаимному миру и любви членов Восточной и Латинской церквей, оказались слишком слабыми, чтобы устранить нерасположение и восстановить церковное единство. Но они знаменательны, как свидетельства того, что даже в наиболее мрачные периоды неприязненных отношений между церквами среди греческих и латинских богословов и писателей были лица, которые не считали разъединение церквей делом решительным и бесповоротным. Особенно сильны были надежды на восстановление братского общения между церквами на Православном Востоке. И надо сказать, что не Восточная Православная Церковь является виновником продолжающегося церковного отчуждения, а Западная. На протяжении многих столетий католический Рим вел неизменно агрессивную политику против Православного Востока то в форме открытых военных предприятий, как, например, крестовые походы, то в форме тайных заговоров и пропаганды. Вполне понятно, что такая политика, порожденная безмерной гордыней и властолюбием папства, всегда служила и служит главным препятствием к прекращению церковного разъединения между христианскими народами Востока и Запада и к восстановлению между ними взаимной любви, братства и мира.

А. Иванов, доцент Моск. Дух. Академии

[1] М. Стасюлевич, Эпоха крестовых походов. Крестовые походы 1096 — 1251, СПБ, 1865, ч. 1, стр. 87.

[2] Никита Хониат, История. Царствование Мануила (русский перевод в двух томах), кн. 5, гл. IX, СПБ, 1860 и 1862.

[3] Мишо, История крестовых походов (перевод), т. I, стр. 447.

[4] Стасюлевич, Эпоха крестовых походов, СПБ, 1895, ч. 1, стр. 253 — 254.

[5] Там же, стр. 259.

[6] Никита Хониат, Царствование Андроника Комнина, кн. 1, гл. VII, IX.

[7] П р о ф. А. П. Лебедев, Исторические очерки состояния Византийско-Восточной Церкви от конца XI до половины XV века.

[8] Никита Хониат, Цитированное сочинение, гл. VIII.

[9] Академик Ф. И. Успенский, История Византийской империи, т. III, М.-Л., 1948, стр. 364.

[10] Никита Хониат Царствование Алексея Мурцуфла, гл. III — IV.

[11] Migne, Patrologia latina. Innocentii epistola Petra, t. 215, Parisiis, 1891, р. 700 — 701.

[12] Migne, Patrologia latina, 215, р. 447.

[13] Шйет, I. 201, р. 859 — 861.

[15] Анна Комнина, Сказание о делах царя Алексея Комнина (перевод), т. I, СПБ, 1859, кн. 1, гл. XIII, стр. 60.

[16] Проф. А. П. Лебедев, Исторические очерки Византийско-Восточной Церкви от конца XI до половины XV века, М., 1902, стр. 21 — 22.

[17] Проф. А. П. Лебедев, Исторические очерки Византийско-Восточной Церкви от конца XI до половины XV века, М., 1902, стр. 23 — 24.

[18] Проф. А. П. Лебедев, Цитированное сочинение, стр. 29 — 34