ВЕЛИКИЙ ГРЕХ ПАПСКОЙ ГОРДЫНИ

(К 900-летию отделения Западной Церкви от Вселенского Православия)

В 1954 г. исполняется 900 лет с того времени, когда между Церквами христианского Запада и Православного Востока прекратилось единство и всякое общение.

Вспоминая это печальнейшее событие в истории христианства, каждый христианин невольно задает себе вопрос: кто был виновником столь великого зла, как отпадение Западной Церкви от Вселенской?

Решение поставленного вопроса представляет исключительную важность, но в то же время и чрезвычайную трудность, так как рассматриваемое событие не было неожиданным или случайным, а подготовлялось всей предшествующей историей.

Начало западного церковного сепаратизма относится к первым векам христианства и связано с зарождением идеи папства с его притязанием на всемирное главенство в Церкви. По мере развития этой идеи усиливалось отчуждение Западной Церкви от Вселенского Православия.

Источником властолюбивых папских тенденций послужили обстоятельства политического свойства. Римские епископы в первые века являлись епископами мировой столицы. Такое положение придавало им особый блеск и питало в них дух властвования.

Перенесение в 330 г. столицы империи из Рима в Константинополь не только не ослабило авторитета предстоятеля Римской Церкви, но способствовало еще большему его возвышению. По словам одного историка,

удаление царского двора из Рима дало папе «гораздо более независимое положение, чем какого он мог бы достигнуть, если бы в одном и том же месте с его собственным достоинством развертывался блеск государственной власти» [1].

Особенно резко стало проявляться обособление Западной Церкви от Вселенской со времени распада Римской империи на две половины — Восточную и Западную (395 г.). Как известно, судьба каждой из этих частей сложилась в дальнейшем неодинаково. В то время, как Восточная империя продолжала еще долго сохранять свое единство и сильную императорскую власть, Западная империя, вскоре после отпадения, рухнула под ударами революции рабов и нашествия варваров. На ее территории образовалось множество варварских королевств с более низкой, по сравнению с восточными провинциями, экономикой и культурой.

При отсутствии политического единства и централизованной государственной власти объединяющим началом на Западе выступала Церковь, сохранившая свой латинский язык. Глава Церкви, римский папа, сознавал себя представителем всего западного латинского мира в противоположность восточному, который оставался римским только по имени. Политические обстоятельства постепенно усиливали авторитет и власть римского епископа на Западе.

Но римские папы очень рано поняли, что для упрочения и расширения их власти одних политических оснований недостаточно и что нужны другие, которые бы не зависели от исторических колебаний. В результате появляется легенда о «Петровом наследстве», впервые высказанная папой Стефаном I (254 — 257), назвавшим себя преемником Петра и «епископом епископов». При папе Иннокентии I (402 — 417) эта легенда получает дальнейшее развитие через доказательство особого, исключительного положения ап. Петра в лике апостольском, а отсюда и особых полномочий римских епископов, как преемников Петра. Тогда же некоторые папы обнаруживают стремление провести в жизнь идею папского всевластия, особенно на Западе.

Считая себя наследниками князя апостолов св. Петра и всех его полномочий, папы не признавали никаких пределов власти. Их притязания на господство простирались не только на Европу, но и на Восток. Тогда именно началась порожденная папской гордыней вражда Рима к Константинополю, переходившая иногда в открытый разрыв отношений между Церквами.

Наиболее ярко проявилась наступательная политика папства в отношении Константинопольского патриарха в так называемой «акакианской схизме» (484 — 519) и в борьбе против титула «Вселенский», который присвоен был с VI в. Константинопольскому первоиерарху. Подвергая анафеме и отлучению от Церкви Акакия и резко выступая против титула «Вселенский», римские папы преследовали одну цель — унизить Константинопольскую кафедру и показать церковное первовер ховенство Римского епископа.

С VIII в. решающим фактором в возвышении папства и в обособлении Западной Церкви от Вселенской становится светская власть римского епископа, как государя Средней Италии. Возникновение светского могущества пап связано с распадом Западной империи под натиском варваров. «Удары варваров, по замечанию одного историка, раздробили империю и выковали средневековое папство» [2].

Освободившись от всякой зависимости и контроля со стороны центральной власти, папы постепенно сосредоточили в своих руках почти все функции административного управления в Риме и огромные богатства. Уже в VII в. Римской кафедре принадлежали многочисленные земельные владения не только в Италии и на прилегающих островах, но и в Галлии, Иллирии, Далмации, Африке и даже в Азии.

Ко времени иконоборческого движения политический авторитет пап на Западе настолько возвысился, что они осмеливаются вступить в открытую борьбу с византийскими императорами. В Риме в то время назревает мысль, что Италия должна окончательно отделиться от «чужеземной святотатственной империи с чуждым Италии Константинопольским императором и с ее не менее чуждым патриархом» [3].

Вместе с тем папы стремятся освободиться от угрозы со стороны лангобардов, захвативших Северную Италию. С этой целью они вступают в союз с франками. Возникает, по выражению Ф. И. Успенского, гениальный заговор, по которому римский первосвященник награждает франкских вождей сначала королевской, а потом и императорской короной, а те, в свою очередь, передают Римскому престолу обширную территорию в Средней Италии в качестве собственных папских владений. Отсюда начинается новый период в истории папства, когда римский епископ стремится присвоить себе не только духовное, но и светское главенство над христианским миром. В обоснование своих безмерных притязаний папы создают ряд ложных документов, как например, «Константинов дар» и «Лже-Исидоровы декреталии», в которых ссылками на древние авторитеты стараются доказать свое право на высшую власть в Церкви и государстве.

Самой большой преградой на пути распространения папского всевластия был Царьград, имеющий многовековую традицию столицы Восточного Православия. Против него и направляет свой натиск горделивый Рим во второй половине IX в. Инициатором агрессивных действий выступает папа Николай I, который имел особенно преувеличенное представление о высоте папской власти. Воспользовавшись возникшей в Греческой Церкви смутой в связи с низложением патриарха Игнатия и возведением на патриарший престол Фотия, Николай I решил вмешаться в дела Константинопольской кафедры и навязать Православному Востоку свой суд и власть. Известно, какой беспринципностью отличалось поведение Рима в борьбе с Фотием. Николай I и его преемники становились на сторону то игнатиан, то фотиан в зависимости от того, от какой из этих партий они ожидали больше послушания и выгоды для себя. Охранитель интересов Восточной Церкви того времени — патриарх Фотий укротил папскую гордыню, и дело ограничилось временным разрывом.

В X и начале XI вв. папство переживало наиболее мрачный период своей истории. Папский престол стал в это время игрушкой в руках соперничавших феодалов, возводивших на римскую кафедру людей недостойных. Понятно, что при таком положении дел папскому Риму не приходилось думать о всемирном главенстве.

К середине XI в. позиции папства снова укрепились. Помимо поддержки со стороны императорской власти, Рим нашел могущественную опору в Клюнийском монашестве, которое выступило к тому времени с требованием церковной реформы в смысле централизации церковного управления, очищения Римской Церкви от симонии и других пороков и укрепления авторитета папы, как духовного и светского главы Западного мира. На папский престол был возведен ревностный сторонник клюнийцев Лев IX. При нем снова оживились идеи всемирной теократии, изложенные в выше названных фальшивых документах — «Константиновом даре» и «Лже-Исидоровых декреталиях».

Но на пути осуществления горделивых папских притязаний стоял Царьград, как признанная столица христианского Востока. Естественно, что при малейшем поводе можно было ожидать новых столкновений между притязательным Римом и Восточной Церковью. Такое столкновение и произошло в самой средине XI в., причем оно закончилось решительным отпадением Западной Церкви от Вселенской.

На этот раз первый шаг к столкновению сделан был со стороны Константинопольского патриарха Михаила Керуллария (1043 — 1058).

В лице Михаила Керуллария Константинопольская Церковь имела одного из самых выдающихся иерархов.

Отличительной особенностью его нравственного облика было преобладание мысли над чувством. Это был человек ума, а не воображения.

Вместе с тем Керулларий отличался твердостью воли и непоколебимостью в решениях. Что теоретически он считал правильным, то в жизни преследовал с неумолимой настойчивостью. Многие не понимали этой черты его характера и находили его жестоким.

В своей частной жизни Керулларий всего себя отдавал подвигам благочестия, являя собою пример аскета. Его обстановка была самая скромная, постель — жесткая, пища — скудная, никаких удовольствий он себе не позволял, предаваясь молитве и богомыслию. Но такую жизнь, полную лишений и самоограничения, Керулларий вел только у себя дома. Как только он покидал свою келью, он переставал быть аскетом. Тут он становился патриархом и держал себя самоуверенно, властно, окруженный пышностью и роскошью.

Обладая обширными богословскими познаниями и будучи особенно компетентным в области канонического права, Керулларий легко разрешал разные спорные вопросы церковно-религиозного характера. О патриаршем достоинстве он держался весьма высокого мнения, считая это достоинство выше царского.

Понятно, что при столкновении с таким противником Рим не мог рассчитывать на уступчивость. Мало того, в решительный момент борьбы против властолюбивых притязаний папства Михаил Керулларий сумел отстранить от вмешательства в церковные дела самого императора Константина Мономаха, склонного пойти на компромиссы.

Первый шаг в борьбе против вековых притязаний Римского первосвященника на вселенское господство был сделан Михаилом Керулларием. Но это выступление его было сделано не в силу каких-либо честолюбивых побуждений, а исключительно из ревности к охранению чистоты Православия.

К средине XI в. в греческих православных общинах Южной Италии, подчиненных Константинопольской Церкви, стараниями папы усиленно насаждались латинские обряды. Большой соблазн сеяли среди греков своими обрядовыми новшествами и латинские монастыри в Константинополе.

Ограждаясь от латинского влияния, патриарх Михаил Керулларий в конце 1053 г. закрыл латинские монастыри в византийской столице и отправил на имя епископа Транийского (в Апулии) Иоанна послание, в котором обличал Западную Церковь в новшествах.

Следует отметить, что послание, подготовленное Керулларием, отправлено было для большей внушительности из Болгарии от имени Охридского архиепископа Льва, чтобы показать, что даже Болгария не может молчать о заблуждениях Римской Церкви. В послании, между прочим, осуждались такие отступления латинян от древнего обряда, как совершение Евхаристии на опресноках, пост в субботу и др.

Как и следовало ожидать, в Риме это послание было воспринято с крайним раздражением. Папа считал себя выше всякого суда, а потому поспешил ответить Керулларию горделивым письмом, в котором не столько старался опровергнуть обвинения относительно заблуждений Западной Церкви, сколько доказать абсолютные права своей мнимо апостольской власти и унизить Церковь Константинопольскую.

Прежде всего, Лев IX порицает Керуллария за несказанную дерзость в чем-либо учить Римскую Церковь, которая сама является руководительницей всех Церквей. «Как крюком (cardo) управляется вся дверь, так Петром и его преемниками определяется порядок и устройство всей Церкви» (Migne, col. 765).

Римский епископ, по словам Льва IX, является не только первосвященником, но и царем. «Христос дал апостолу Петру примат, а царь Константин дал ему светское владычество», писал папа, приводя далее выдержки из известного подложного документа «Donatio Constantini». Во имя своего церковного и светского величия, папа в то же время старается всячески принизить Константинопольскую Церковь, указывая на обилие в ней еретиков, причем к числу еретиков он относит всех тех патриархов, которые оказали противодействие папскому властолюбию.

У Керуллария не было намерения окончательно порывать союз с Римом. Наоборот, он стремился к восстановлению полного единства Востока и Запада, но на условиях сохранения достоинства и прав Константинопольской и других восточных кафедр. Поэтому в своем ответном послании Керулларий призывал папу к миру и к взаимному уважению. Возможно, что умный патриарх придерживался примирительного тона еще и потому, что сложившаяся к тому времени политическая обстановка толкала византийское правительство на союз с Римом.

Для дальнейших переговоров по вопросам политического и церковного характера император и патриарх просили папу прислать послов.

Посольство в составе трех легатов, во главе с кардиналом Гумбертом, прибыло в Царьград в июне 1054 г. и доставило от папы два письма — одно на имя патриарха, а другое на имя императора. Письма эти еще раз засвидетельствовали перед Востоком непомерную гордость и самомнение Римского епископа, забывшего великие заветы Христа о мире, любви и братстве. В письме к патриарху Лев IX с запальчивостью восстает против справедливой мысли Керуллария, что Римская Церковь должна действовать в согласии с Константинопольской Церковью как равная с равной.

«Что за нелепость хочешь ты сказать, брат возлюбленный? — пишет папа. Как же это Римская Церковь, будучи главою и матерью всех Церквей, однако ж не имеет членов и дщерей. Какая она после этого глава и матерь? Мы верим, внушает папа, и с твердостью исповедуем следующее: Римская Церковь такова, что если какая-нибудь нация (Церковь) на земле по гордости не согласна с ней в чем-либо, то подобная Церковь перестает называться и считаться Церковью — она ничто. Это будет уже какое-то сборище еретиков, собрание схизматиков, синагога сатаны» (Migne col. 776).

В письме же к императору Лев IX намекает, что папа — раздаятель императорских корон и что именно Римская Церковь украсила короной главу восточного императора.

Понятно, что эти письма не могли быть приняты на Востоке сочувственно. Но не они послужили причиной обострения отношений между Церквами. Разрыв вызван был поведением папских легатов. На первой же аудиенции они держали себя как повелители, с необычайной самонадеянностью и гордостью. Патриарх принял их, окруженный митрополитами и епископами, с большой торжественностью и пышностью. Вместо того, чтобы исполнить долг вежливости и поклониться патриарху, Гумберт и другие члены папского посольства ждали, что патриарх им сам поклонится и сейчас же очистит для них председательское кресло. Когда же патриарх указал им место, в ряду епископов, которое им следовало по сану, они высокомерно вручили ему папское письмо, о котором сказано выше, повернулись и, не сказав ни слова, вышли из собрания.

Михаил Керулларий не позволил себе никакого оскорбительного поступка в отношении легатов. Но не желая делать никаких уступок притязательному Риму, он уклонился от всяких дальнейших переговоров. Сколько ни ждали легаты «исправления» и выражения покорности от Керуллария, ничего подобного с его стороны не последовало. Раздраженные твердостью патриарха Михаила, не думавшего жертвовать ничем из своих священных прав в пользу папства, легаты решились на поступок, который до сих пор служит позором для Западной Церкви и осуждается, как проявление неумеренной гордости, даже некоторыми католическими писателями [4].

16 июля 1054 г. легаты положили на Святой Престол Софийского храма отлучительную грамоту, в которой патриарх Михаил и его единомышленники (следовательно, вся Греческая Церковь) обвинялись во всех древних ересях, начиная с симониан и ариан, и подвергались анафеме «купно с диаволом и аггелами его». Выходя из храма, легаты отрясли «прах» от ног своих с восклицанием: «Videt Deus et judicet».

Такое надменное поведение папских легатов, наносящее оскорбление Восточной Церкви, вызвало крайнее возмущение среди населения столицы. Император пытался было из политических расчетов уладить дело мирным путем. Но Михаил Керулларий организовал такие шумные выступления константинопольского плебса против правительства, что Константин Мономах вынужден был предоставить патриарху полную свободу действий.

20 июля того же года патриарх Михаил созвал Церковный Собор, на котором была провозглашена анафема зачинщикам церковного разрыва. В определении Собора говорилось: «Некоторые нечестивые люди пришли из тьмы Запада в царство благочестия и в этот Богом хранимый град, из которого, как из источника, истекают воды чистого учения до пределов земли. В этот город пришли они, как гром, или буря, или глад, или лучше, как дикие кабаны, чтобы низвергнуть истину» [5].

Решение Константинопольского Собора было сообщено всем восточным патриархам, и последние выразили свое согласие с мероприятиями Церкви Константинопольской.

После этого церковное единение и общение между Западом и Востоком более не возобновлялось.

Так, возникшее в первые веки христианства и постепенно усиливавшееся отчуждение христианского Запада от православного Востока в средине XI в. вылилось в форму окончательного отделения. Истинным виновником этого прискорбного события в истории христианства было папство с его идеей всемирного господства, с его непомерной гордыней, выросшей на почве политических расчетов и постепенного обмирщения Римской кафедры.

Все дисциплинарно-обрядовые особенности Западной Церкви и даже ее догматические отступления (Filioque и др.) не привели бы к такому обострению отношений между Церквами и к полному разрыву церковного единства, если бы Ватикан оставил свои властолюбивые притязания, смирил свою безмерную гордыню.

Это «дымное надмение» папства, послужившее основной причиной отпадения Рима от Вселенского Православия, является в то же время главной преградой к воссоединению католического христианского мира со Вселенской Христовой Церковью.

Доц. А. Иванов

[1] Св. Григорий Нисский, Об устроении человека, гл. 16. Русский перевод, академ. изд. М., 1861, стр. 144, ср. с гл. 18 Подвижнических уставов св. Василия Великого.

[2] Лучшим изложением католической антропологии в современной литературе считается работа Bainval «Natir et surnaturel».

[3] Проф. Лозинский. История папства, т. I, стр. 19.

[4] Лебедев. История разделения Церквей. М. 1900, стр. 342.

[5] Migne. Patrologiae cursus lat. ser.., vоl. 143, p. 1002 — 1004.