БОЖЕСТВЕННОЕ ИСТОЩАНИЕ КАК ОСНОВНАЯ ИДЕЯ ПЕСНОПЕНИЙ ПРЕДПРАЗДНСТВА РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

Православная Церковь отмечает Рождество Христово как вторую Пасху и приготовление к этому празднику ознаменовывает 40-дневным постом, который в отличие от Великого носит название Малой четыредесятницы. Воскресный день за две недели до праздника называется неделей Праотцев, а следующее воскресенье, предшествующее празднику, именуется неделею Св. Отец. В тот и другой день прославляются предки Спасителя по плоти и вообще все праведники [1] В последние пять дней поста приготовление верующих к празднику усиливается, и Церковный устав рассматривает их как предпразднство.

По содержанию и общему тону служба предпразднства Рождества Христова напоминает Страстную седмицу. Каноны, которые поются на повечериях, представляют повторение канонов Страстной недели с небольшими изменениями, приуроченными к празднуемому событию. Скорбные мотивы звучат и в стихирах. Приведем несколько примеров: 22 декабря поется канон Великого Четвертка, 23-го — Великой Пятницы, первый ирмос которой предлагается в таком виде: «К Тебе утреннюю, благоутробия ради Себе истощившаго непреложно и зрак раба от Девы носившаго, Слове Божий, мир подаждь ми падшему, Человеколюбче».

24 декабря поется канон Великой Субботы, начинающийся ирмосом «Волною морского сокрывшаго древле гонителя, мучителя, в яслех Сокрываемого, убити ищет Ирод, но мы с волхвы поим: Господеви воспоим, славно бо прославися». В стихире на 24 декабря поется: «Носиши Адамов зрак во образе Божии сый Всесовершеннейший, и хощеши руками держатися, рукою вся содержай силою Твоею, Чистая Всенепорочная, провещаваши глаголющи:... како Твоей паче ума «ищете удивляюся»... И в другой стихире: «Младенца воплощаема из Нея, Предвечиаго Бога Всенепорочная зрящи, руками держащи и облобызающи часто, и радости исполняющися провещаваше Ему: Боже Вышний, Царю невидимый, како зрю Тя и разумети таинства не могу безмерныя нищеты Твоея?»

Если служба Страстной седмицы полностью отвечает воспоминаемым событиям, то покаянно печальный характер песнопений предпразднства Рождества, повидимому, не гармонирует с явлением на землю Бога во плоти, о чем было возвещено ангелами вифлеемским пастырям, как о великой радости (Лк. 2,10).

Действительно, рождение Богомладенца Пречистою Девою было великою радостию всем людям, но для Самого Воплотившегося Сына Божия принятие Им «зрака раба» было великим уничижением. Служба самого праздника вся проникнута ликованием и радостью, ио предпразднство своими скорбными мотивами отражает это «Божественное истощение».

В широком смысле понятие истощения — по-гречески кеносис — прилагается богословами к актам миротворения и промышления Божия о мире, ибо и то и другое связано как бы с некоторым самоограничением Божества в пользу получившего хотя бы и относительную самостоятельность и свободу тварного мира. Здесь Вечное проявляется во времени и Святое — в сфере, подвластной греху.

Но в ближайшем смысле в церковном учении понятие кеносиса относится к явлению на землю Сына Божия. Учение о Боговоплощении, как акте самоуничижения, содержится во многих местах Нового Завета, но более подробно раскрывается в послании апостола Павла к Филиппийцам: «Он (Христос Иисус), будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек: смирил Себя, быв послушным даже до смерти и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних» (Филип. 2, б — 10).

Св. Иоанн Златоуст, сопоставляя прилагаемые к Иисусу Христу выражения «образ Божий» и «образ раба» (по-гречески и в том и в другом случае «образ» обозначен словом «морфи»), изъясняет их в смысле обладания Воплотившимся Сыном Божиим всеми свойствами Божеской и человеческой природы [2].

Что следовало, спрашивает епископ Феофан (Говоров), из принятия Богом тварного естества? «То, что Безначальный начинается, Вездесущий — определяется местом, Вечный — проживает дни. месяцы и годы, Всесовершенный возрастает возрастом и разумом; Всесодержаший и Всеоживляющий — питается и содержится другими, Всеведущий — не ведает, Всемогущий связывается, Источающий жизнь — умирает» [3]. Но не только рождение в убогих яслях Вифлеемской пещеры, но и вся последующая жизнь Господа, Снисшедшего с небес, была полна уничижения и скорби. Детство и отрочество в семье бедного назаретского плотника, принятие рабского крещения «от Предтечеву руку», проповедническое служение в обстановке крайней материальной скудости — «Сын Человеческий не имеет где преклонить голову» (Лк. 9,58), злоба врагов и, наконец, мучительная и позорная смерть на кресте.

Явление на земле Бога во плоти, по апостолу Павлу, есть «великая благочестия тайна» (1 Тим. 3, 16), но мысль Отцов и учителей Церкви стремилась к ее посильному для человека уяснению.

Христианские писатели первых трех веков направляли усилия главным образом на утверждение двух природ во Христе — Божественной — против эвионитов и человеческой — против гностиков. Ближе других подошел к идее кеносиса св. Игнатий Богоносец, который говорит о воплощении и вочеловечении Сына Божия, а страдания Иисуса Христа называет страданиями Бога (Посл. к Магнез. гл. VIII, Ефес. гл. VII, XV, XVIII и др.).

В IV веке возникла христологическая проблема и подвергся обсуждению вопрос об образе единения двух естеств во Христе — Божеского и человеческого. Идеи кеносиса касаются Григорий Нисский и Василий Великий. Последний говорит: «Господь принял на Себя естественные страдания в подтверждение истинного, а не мечтательного вочеловече:ния» [4]. Но наиболее полно раскрывается понятие кеносиса у Кирилла Александрийского в его полемике с несторианами, отрицавшими возможность рождения, питания, возрастания, страдания и смерти Божества; эти явления, по мнению названных еретиков, могут быть присущи только человеческой природе. По изображению несториан, не послание Отца вызвало снисшествие на землю Сына Божия, а человек Иисус Своими подвигами заслужил единение с Логосом. Таким образом, мысль о кеносисе была чужда несторианскому учению.

В творениях Кирилла Александрийского раскрываются такие стороны понятия о кеносисе. Уничижение Сына Божия сказалось уже в Его ипостасном единении с человеческой природой, вследствие чего Он сделался причастным законам ее развития. Полнота совершенства, присущая Ему как Богу, обнаружилась в Нем как в Богочеловеке постепенно, в связи с развитием человеческого организма. Воплотившийся Сын Божий усвоил все человеческое, кроме греха. Это восприятие человеческой природы не было вызвано, какою-либо необходимостью, а явилось актом Его свободной воли. Оно не могло внести каких-либо изменений в природу Божества, которая остается в полноте своих совершенств, но, вступая во внутреннее общение с человеческой природой, Божество возвышает ее и делает общницей своих Божественных свойств.

Таким образом, уничижение Сына Божия не остается состоянием неизменно пребывающим, но оно избрано средством к тому, чтобы украсить человеческую природу и приобщить ее к Божественному совершенству.

Такое возвышение человеческого естества до состояния тесного единения с Божеством св. Кирилл представляет подобным несгораемой купине или по образу соединения души с телом [5].

Окончательное выражение церковного учения о соотношении двух естеств во Христе дано догматическим определением Четвертого Вселенского Собора, в котором говорится о «неслитном, неизменном, нераздельном и неразлучном» соединении их, а Шестым Вселенским Собором добавлен догмат о двух естественных волях и действиях в Господе нашем Иисусе Христе.

Высшим моментом уничижения Сына Божия была крестная смерть, за которой последовали Его славное воскресение, Божественное вознесение с Пречистою Плотию (величание праздника) и участие в могуществе и славе Бога Отца «одесную Его» не только по Божеству, но и по человечествуp [6]. Но вполне войдет Он как Богочеловек в принадлежащую Ему славу только после второго Своего пришествия, когда истребится последний враг — смерть, кончится царство благодати и «будет Бог все во всем» (1 Кор. 15, 28).

Что же послужило основанием к тому, что Второе Лицо Св. Троицы, по выражению церковной песни, «не оставль недра Отча», приобщилось и нашей нищете?

Величайшее самоуничижение Божества в воплощении можно понять только из Его бесконечной любви к падшему роду человеческому. «Ибо так возлюбил Бог мир, — говорит Спаситель в беседе с Никодимом, — что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан. 3, 16). «Любовь Божия к нам открылась в том, — говорит возлюбленный ученик Господа, — что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь чрез Него» (1 Иоан. 4, 9).

Отсюда и «истощание» христиане должны воспринимать не как только теоретическую истину, но и как высочайший пример подражания, о чем прямо и говорит апостол Павел. Раскрывая учение о кеносисе, он начинает его словами: «Ибо в вас должны быть те же чувствования какие и во Христе Иисусе» (Филип. 2, 5). Изъясняя эти слова, Преосвященный Феофан говорит: «Неотложный долг ваш есть — подражать Господу нашему Иисусу Христу. Господь же, будучи Бог по естеству, благоволил умалить Себя до приятия зрака рабия, когда это было необходимо для спасения человека. И не только это, но Он смирил Себя даже до смерти крестныя, — до последнего предела самоуничижения, ниже которого уже и сходить нельзя. Войдите в побудительную силу этого примера, и никогда не будете выситься над другими, а напротив станете смиренномудрием честию друг друга больша себе творить, и особенно исполнитесь любовию друг к другу самоотверженною, ни в чем не отде ляющеюся от братий, но со всеми живущего в одну душу и в один ум».

Глубокое проникновение в жизнь христианского общества этих начал любви и самоотвержения будет содействовать осуществлению того идеала, который предначертан ангельским славословием при рождении Богомладенца: «Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение» (Лк. 2, 14).

СВЯЩ. А. ЯСТРЕБОВ

[1] К. Никольский, Пособие к изучению устава Богослужения Православной Церкви. СПБ., 1874 г., стр. 536 — 538. Также «Христианские праздники», кн. 4. «Рождество Христово», изд. под редакцией проф. М. Скабаллановича. Киев, 1916 г., стр. 37 — 68.

[2] Творения св. Иоанна Златоустого, Издание СПБ Духовной Академии, т. XI, стр. 276 — 287.

[3] Епископ Феофан. Толкование посланий св. апостола Павла к Филиппийцам и Солунянам. Москва, 1883 г., стр. 75.

[4] Творения св. Василия Великого, Перев. Московской Духовной Академии, т. III, СПБ, 1911 г. Письмо к жителям Сизополя, стр. 325 — 326.

[5] Мысли св. Кирилла Александрийского о кеносисе изложены по статье П. Пономарева «Кеносис» в Православной Богословской энциклопедии, т. IX, стр. 494 — 506.

[6] Епископ Феофан, Цитир. соч., стр. 80.