ПРИЕЗД И ЖИЗНЬ НА РОДИНЕ

Десятого января т. г. я был приглашен секретарем Советского консульства в г. Тяньцзине Китайской Народной Республик» и от него узнал, что нам с женой разрешен въезд на Родину. Трудно передать мои переживания в эти минуты. Исполнилось наше самое большое желание — мы поедем на Родину!..

Весть о том, что мы получили визы, быстро распространилась среди советских граждан. Все, даже незнакомые, поздравляли нас, давали советы, что нужно брать с собой, как отправлять багаж и т. д. Много было всяких советов, но мы в затруднительных случаях спрашивали нашего консула, или секретаря консульства. Они всегда внимательно выслушивали нас и давали указания.

Я был настоятелем собора в Тяньцзине и, кроме того, заместителем председателя Экзаршего управления при Дальневосточном Экзархате и Совета миссии. Почти из всех приходов Экзархата и приходских организаций мне присылали поздравления и свои пожеланя духовенство и члены церковных организаций. Многие, очень многие, просили поклониться Родной Земле.

В день нашего отъезда из Тяньцзина, 3 февраля, на вокзале нас встретили сотни советских людей. Они пришли проститься и проводить нас в дальний путь. У многих на глазах слезы. Поцелуи, пожатия рук, пожелания и опять просьбы поклониться Родной Земле...

Поезд медленно отходит от перрона. Скрылся вокзал. Мы вошли в свое купе и начинаем располагаться поудобнее, ведь до Маньчжурии поезд идет двое суток. В купе нас четверо: мы с женой и еще мать с дочерью, которые едут до Свердловска, куда едем и мы к своим детям. Дверь в наше купе открыта и к нам подходят едущие в нашем же вагоне китайские солдаты. Солдаты, узнав, что мы «сюлян жень», т. е. советские люди, мило улыбаются и начинают указывать на разные предметы, мы им эти предметы называем по-русски, названия солдаты записывают в специальные книжечки. Так начинается уоок русского языка; почти каждый китаец, а особенно молодежь, изучает русский язык.

Поезд идет на Север, потому становится все холоднее; Маньчжурия встречает нас тридцатиградусным морозом.

В Маньчжурии наш багаж несут в таможню, туда же приглашают и меня. Старший таможенный служащий китаец опрашивает меня, не везем ли мы чего запрещенного. Я предъявляю ему список вещей нашего багажа и говорю, что кроме указанных вещей в багаже ничего нет. Мне верят и мы грузимся в вагон, который пойдет до станции Отпор. Между Маньчжурией и Отпором находится советско-китайская граница. Все время поезд идет медленно. Вот он минует пограничный столб и мы на Родной Земле... Сидим молча. На глазах слезы. Слезы мы стараемся скрыть, сосредоточенно глядя в окна вагона...

Станция Отпор. Видим бравых, подтянутых, чисто выбритых, в прекрасных длинных шинелях, при разговоре вежливых, но не многословных, пограничников, советских бойцов, мужество которых, беспредельная любовь и преданность Родине известны народам всего мира.

Невольно вспоминаются всегда пьяные, со жвачкой во рту американские солдаты, на которых мы нагляделись за три послевоенных года, когда эти культуртрегеры наводняли Китай. Опять таможенный осмотр. На этот раз мы открываем все наши чемоданы и ящики. Багаж наш весь осматривается и весь пропускается. Вспоминаются чанкайшистские таможенные чиновники, «которые при осмотре разбрасывали багаж пассажиров так, чтобы они потом долго его собирали и укладывали обратно в чемоданы, мешки, ящики. Такое отношение было со стороны чаикайшистских чиновников ко всем пассажирам, кроме американцев — тем, когда они проходили, чиновники низко кланялись.

Из Отпора мы послали багаж малой скоростью и в Свердловске получили его в целости и сохранности. Быть может эти строки прочитает кто-либо из живущих за границей и еще раз убедится в лживой пропаганде американцев и К0.

Экспресс Маньчжурия — Москва, в котором мы должны были ехать, вышел из Отпора 7 февраля, а в Свердловск прибыл 14 февраля.

В течение пути мы целые дни простаивали около окон. Все интересовало нас и все было мило нашему сердцу: необъятные степи Забайкалья, могучая сибирская тайга в зимнем наряде, всегда свободная от ледяных покровов быстрая Ангара и могучие, окованные льдом сибирские реки-великаны. Села, города, где видно множество новых и вновь строящихся великолепных зданий и домов. Все это говорит о том, что Советское Правительство и советские люди заняты мирным строительством жизни, а не строительством орудий смерти.

По прибытии в Свердловск первым долгом стали хлопотать себе паспорта и получили их 23 февраля. Паспорта нам выдали бессрочные. Опять вспоминается заграничная пропаганда о том, что в первый год паспорта не дают и никуда нельзя выехать. Оказывается и паспорта дают, и ехать можешь, куда вздумается, по всему необъятному Советскому Союзу беспрепятственно.

В первые же дни своего приезда в Свердловск я хотел явиться к правящему Владыке Товии, архиепископу Свердловскому и Ирбитокому, но он был в Москве и возвращения его ожидали. Когда Владыка возвратился, я явился к нему и предъявил документы. Владыка предложил мне место священника при кафедральном соборе г. Свердловска. Предложение милостивейшего архипастыря я принял с великой благодарностью. Тепло меня принял и причт собора в свою семью.

С первых же дней своего служения в соборе я был поражен высокой религиозной настроенностью молящихся, они всегда переполняют храм.

Мне в соборе понравилось истовое служение духовенства, прекрасный хор, клиросное чтение, благолепие храма. С большим подъемом совершает Богослужение Высокопреоовященнейший архиепископ Товия и отечески задушевно всегда произносит свои поучения к народу. Слово Владыки, это не проповедь, а задушевная беседа отца с детьми. Владыка отечески похвалит и отечески укажет на недостатки. В июне месяце Высокопреосвященный Владыка предложил мне сопровождать его в Челябинск, Архиепископ Товия заведует Челябинской епархией. Владыка решил совершить путь до Челябинска в самолете. Мы прибыли в аэропорт, где узнали, что самолет, на котором мы должны были лететь, задержится из-за погоды часа на два-три. Во время нашего пребывания в аэропорте, мы видели самое внимательное отношение со стороны администрации и работников

аэропорта. В Челябинске так же, как и в Свердловске, благолепное служение, прекрасный хор и множество молящихся.

Я сопровождал Владыку еще в его поездке в г. Талицу, куда Владыка ездил к престольному празднику во имя свв. апостолов Петра и Павла. В Талице мы остановились у радушного о. настоятеля, протоиерея Василия Ляпустина, дом которого находится на расстоянии полкилометра от храма. Владыка решил ко всенощному бдению пойти пешком. При выходе из дома Владыку встретила группа прихожанок с цветами в руках, и этими цветами устилали путь Владыке до самого храма. В храме Владыку встретил церковный совет во главе с церковным старостой, который преподнес Владыке хлеб и соль. Так же было и на другой день, когда Владыка шел к литургии. Так верующие люди Советского Союза встречают своих архипастырей.

Я живу на Родине около восьми месяцев, и за это время убедился в том, какой монолит представляет собой наша Великая Родина, окруженная заботами Правительства.

Много нужно лживости и бесстыдства, чтобы так клеветать на Советский Союз, на Русскую Православную Церковь, на духовно и материально полнокровную жизнь советских людей, как клевещут американцы и их приспешники.

С сожалением вспоминаю тех, кто, живя за границей, поддались пропаганде врагов нашей Родины и теперь скитаются по чужим странам, среди чужих народов.

ПРОТ. В. СИНАЙСКИЙ