"ВЕСНА ПОСТНАЯ, ЦВЕТ ПОКАЯНИЯ" [1]

Из многих аналогий уподобление Церкви Христовой кораблю, а человеческой жизни морю, исполненному всякого рода треволнений и превратностей, наиболее близкое нашему пониманию. Очистивши своего нового члена в купели святого крещения от греха первородного, Святая Церковь не оставляет его своим попечением и в дальнейшем, когда ему приходится совершать уже грехи актуальные. Подавая благодатную помощь в святых таинствах, Святая Церковь преподает своим членам назидательные уроки веры и благочестия, воспитывает их ум и создает объективно религиозное настроение, достойное звания христианина. Такое благодатное и религиозно-воспитательное значение имеет Богослужение Православной Церкви. Святые Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Двоеслов, Феодор и Феофан Начертанные, Косьма Маюмский, Роман Сладкопевец, Иосиф Песнописец, Андрей Критский, Иоанн Дамаскин, Ефрем Сирин, Анатолий Константинопольский и многие другие творцы церковно-богослужебных канонов, стихир и других видов церковных молитвословий и песнопений являются лучшими знатоками человеческой души, для которой скучные песни земли не могут заменить звуков небес. Прекрасно выразил эту мысль великий русский поэт:

«Отцы пустынники и жены непорочны,

Чтоб сердцем возлетать во области заочны,

Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,

Сложили множество божественных молитв.

Но ни одна из них меня не умиляет,

Как та, которую священник повторяет

Во дни печальные великого поста,

Всех чаще мне она приходит на уста

И падшего свежит неведомою силой» [2]

Далее поэт художественно передает содержание умиляющей его великопостной молитвы св. Ефрема Сирина: «Господи, Владыко живота моего». Достаточно хорошо известны прекрасно переданные в стихах другим русским поэтом (А. К. Толстым) исключительные по своей глубине погребальные стихиры, связанные с именем христианского поэта, составителя канонов св. Иоанна Дамаскина: «Какая сладость в жизни сей земной печали не причастна?...» К лучшим произведениям христианской мысли следует отнести покаянный канон св. Андрея Критского. В настоящем кратком очерке автор ставит себе весьма скромную, а главное посильную цель обратить внимание читателя на смысл молитвословий недель, подготовительных к Великому посту, как они изложены в книге, именуемой Триодью Постной. Автор не касается вопросов о происхождении и составе этой книги. Все эти вопросы были предметом специального исследования и темой диссертаций ученых русских литургистов. Вносить что-либо новое к их монографиям, конечно, не приходится. Автор желает осмыслить содержание первых страниц Триоди Постной и вывести соответствующие уроки из них.

Святая Церковь постепенно и последовательно подводит своих чад к подвигу святого поста. Прежде всего она стремится внушить им правильное, христианское понятие о посте. Пост — это не простое, чисто механическое воздержание от отдельного вида пищи, а внутренний процесс в жизни человека.

«Пост — мать целомудрия, отложение грехов». Вот как характеризует пост стиховный самогласен на вечернее понедельник первой недели святого поста: «Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления, сих оскудение». Отсюда понятно, что одно лишь воздержание от скоромной пищи, но не «очищение себя от страстей», не должно являться успокоением для человека. Воздерживаясь от скоромной пищи, но не отказываясь от грехов, человек такой пост делает для себя бесполезным. (Среда сырная, самогласен на стиховне). Демоны, говорится по этому поводу в другом месте, вовсе не вкушают пищи. «Постящеся, братие, телесне, постимся и духовне; разрешим всякий союз неправды, расторгнем стропотная нуждных изменений, всякое списание неправедное раздерем, дадим алчущим хлеб, и нищия бескровный введем в домы...» — призывает Святая Церковь своих детей. Эту мысль Св. Церковь проводит неоднократно, приглашая к порабощению своих страстей постом.

Истинный пост и время покаяния Святая Церковь сравнивает с весною, когда, после временного зимнего омертвения, вновь под действием весенних солнечных лучей оживает природа. В понедельник сырной недели на каноне мы слышим следующее: «Весну возвещающая, приближися ныне сия предочистительная седмица всечестная, священных постов, телеса и души всех просвещающая».

В среду на этой же сырной неделе Святая Церковь снова напоминает верующим: «Воссия весна постная, цвет покаяния» и призывает их: «очистим себе от всякия скверны, Световидцу поюще». Греховное состояние именуется «тьмою грехов и сытостью страстей», пост, сопровождаемый «отложением грехов», — «светлым днем», испускающим лучи покаяния, разгоняющие «тьму глубочайшую». Лучи этого духовного солнца превосходят лучи солнца физического: «Солнца светлее пост воссиявый, многосветлая благодать благовествует всем крестныя лучи и зари честный страсти и воскресения день спасительный» (Среда первой седмицы, канон, песнь 9).

Время поста не должно сопровождаться унынием; христианин должен бодро и радостно вступить в борьбу с грехом. В одной из стиховных стихир на вечерне во вторник второй недели поста так и сказано: «Время веселое поста, темже чистоты световидныя и любве чистыя, молитвы светозарный, и всякие иные добродетели насытившеся богатно, светло возопиим...»

Отметим и еще одну аналогию, применяемую к грешной душе из области мира физического. Душа грешника сравнивается с заброшенным полем (лядиной), покрытым сорняками и кустарниками. «Онебесившееся наше земное, Отроковице, смешение, олядевшую и истлевшую души моея бразду лучами Твоих щедрот, плодоносну добродетельми покажи» (Вторник сырной недели, канон).

Итак, истинный пост физический должен сопровождаться и постом духовным — покаянием. Первым же условием покаяния является сознание человеком своей греховности — смирение. Призывая своих детей к смирению, Святая Церковь предлагает им для назидания евангельскую притчу о мытаре и фарисее. Два человека пришли в храм помолиться: мытарь и фарисей. Мытарь — это человек, взимающий «мыто», пошлину с населения, причем далеко не всегда в законном размере. Захватывая излишки, мытари обогащались, но зато среди населения они пользовались дурной репутацией, и само слово «мытарь» стало синонимом лихоимца. Евангелие называет нам имя одного такого разбогатевшего мытаря Закхея. Когда Христос зашел к нему в дом, то этим вызвал ропот в народе (Лук. 19, 2—7).

Фарисеи неоднократно фигурируют на страницах Евангелия. Это были лица, сохраняющие внешнюю праведность, но в действительности далекие от нее. Христос неоднократно обличал эту внешнюю, «фарисейскую» праведность (Матф. 23, 1—30).

И эти два лица одновременно оказались в храме. По-разному они молились. Высокомерный фарисей молился так: «Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди: грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю». Мытарь стоял вдали и не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: «Боже! Будь милостив ко мне, грешному!» Закончил притчу Христос словами: сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лук. 18, 10—14).

Напоминая своим чадам об евангельских мытаре и фарисее, Святая Церковь внушает им, что «первое оружие к добродетели — покаяние и смирение, а преткновение — гордость и превозношение. «Не помолимся фарисейски, братие: ибо возносяй себе смирится. Смирим себе пред Богом, мытарски пощением зовуще: очисти ны, Боже, грешныя» (стихира на «Господи, воззвах» в субботу на вечерне). «Мытарь на крыльях смирения поднялся до небесной высоты, а фарисей ниспал до ада преисподняго» (Синаксарь). Жизненный путь человека уподобляется реке, которую одинаково должны были переплыть и мытарь и фарисей. Но один спасся благодаря «своему смирению», а другой утонул благодаря своему «высокоумию». Отсюда христиане должны сделать для себя необходимый вывод, который прекрасно формулирует Святая Церковь в таких словах: «Фарисеева убежим высокоглаголания и мытареве научимся высоте глагол смиренных, покаянием взывающе: Спасе мира, милостив буди рабом Твоим» (Канон).

Преподав уроки христианского смирения как необходимого условия добродетельной жизни на примере евангельского мытаря, Святая Церковь призывает своих чад к покаянию. Возможно, что «множество содеянных лютых» вызовет отчаяние в душе грешника: да возможен ли для него выход из омута греха. Оказывается, что есть, ибо милосердие Божие неисчерпаемо.

Чтобы укрепить в кающихся веру в всепрощающую любовь Божественную, Святая Церковь предлагает их вниманию другую евангельскую притчу — о блудном сыне. У одного человека было два сына: и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следуемую мне часть имения. И отец разделил им имение. Взяв свою долю, младший сын пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Все было прожито. В той стране настал великий голод, и он стал нуждаться. Чтобы не умереть от голода, он пошел к одному из жителей той страны и стал пасти свиней, будучи довольным напитаться рожками, которые ели свиньи, но и тех никто ему не давал. Наконец, он «пришел в себя» и решил: у отца моего много наемников, которые в изобилии питаются хлебом, а я умираю от голода. Пойду к отцу моему искажу ему: «отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». Блудный сын привел в исполнение свое намерение. Отец радостно встретил вернувшегося, бросился ему на шею и целовал его, дал ему лучшую одежду, перстень на руку и обувь на ноги и устроил по поводу его возвращения пир (Лук. 15, 11—32).

Каждый грешник это тот же блудный сын, «безумно удалившийся от отеческой славы и «в злых» расточивший дарованное ему Господом богатство...» Вот как образно описывает состояние грешника стихира на вечерне в неделю блудного сына: «В безгрешную страну и животную вверихся, посеяв грех, серпом пожав класы лености и рукоятием связав деяний моих снопы, яже и постлах не на гумне покаяния. Но молю Тя, Превечного Делателя нашего Бога, ветром Твоего любоблагоутробия развей плеву дел моих и пшеницу даждь души моей оставление, в небесную затворяя мя житницу, и спаси мя».

Но блудный сын в конце концов «пришел в себя», опомнился, осознал ужас своего положения и решил вернуться к отцу. Примеру блудного сына должны последовать и мы, согрешающие, как бы ни глубока была степень нашего падения. Замечательно по своему содержанию и поэтическому оформлению передает это обращение грешника к Богу: «Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно иждих мое житие, на богатство неиждиваемое взираяй щедрот Твоих, Спасе; ныне обнищавшее мое сердце не презри. Тебе бо, Господи, во умилении зову: согреших, Отче, на небо и пред Тобою» (Седален канона на утрени в неделю о блудном сыне).

Не лишним будет вспомнить и святоотеческое толкование евангельской притчи о блудном сыне. Отец возвращающемуся блудному сыну дает одежду, т. е. святое крещение, перстень, т. е. обручение и благодать Всесвятаго Духа, сапоги, чтобы он не был подвержен уязвлению скорпионов и змей, но свои стопы направлял по стезям заповедей Божиих. Трапеза, устроенная по случаю возвращения блудного сына, — таинство Святой Евхаристии (Синаксарь).

Но многие отошли в другой мир, не успев принести покаяния и не сподобившись по той или иной причине христианского погребения. Как заботливая мать, Святая Церковь, помнящая о своих чадах, в мясопустную субботу, возносит молитвы о всех от века усопших в вере и надежде жизни вечной православных христианах. Ведь будет некогда момент, когда по гласу архангельской трубы и мертвые воскреснут! Поэтому Святая Церковь приглашает живущих на земле: «Вси помолимся Христу, творяще днесь память от века умерших, да от вечного огня избавит я усопшыя в вере и надежде жизни вечны я» (Канон субботы мясопустныя).

Для укрепления в кающихся соответствующего прочного настроения Свята» Церковь в Неделю мясопустную, следующую за Неделей о блудном сыне, напоминает своим чадам о втором пришествии Христовом и будущем страшном суде. Это вызывается тем, что многие, рассчитывая на милосердие Божие, проявляют нерадение об исправлении своей жизни, откладывая покаяние на дальнейшее.

Напоминанием о смерти и изображением ожидающих грешников «будущих злых», когда наступит «всем дням конец и самому миру», Святая Церковь внушает: «Страшное истязание Судии помышляющи, душе, ужаснися сим, уготови слово, да не осудишися во узы вечныя» (Канон на утрени Недели мясопустныя).

Постепенно и последовательно через «постов входы и предверия» верующие.в радости вступают в дни Святой Четыредесятницы, «в лощения дверь».

В. НИКОНОВ

[1] Среда сырная, на стиховне самогласен.

[2] Цитирую по полному Собранию соч. А. С. Пушкина, под ред. Скабичевского, СПБ, 1902 г., стр. 502.