ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННЫЙ НИКОЛАЙ, МИТРОПОЛИТ КРУТИЦКИЙ И КОЛОМЕНСКИЙ
(1892 — 1922 — 1952)
Можно с уверенностью утверждать, что имя Митрополита Николая известно во всех уголках земного шара. Передовое человечество, независимо от религиозных и политических убеждений, знает его, как пламенного борца за мир, и отмечает с глубокою признательностью его. проникновенные речи против поджигателей войны. Как выдающегося, церковного оратора, знают Митрополита Крутицкого и Коломенского Николая верующие люди как в России, так и за рубежом, имеющие-возможность читать и счастье слышать его замечательные слова и речи. Совершенно объективно и вполне заслуженно Митрополита Никола» в широких церковных кругах именуют русским Златоустом. Кроме всего этого, Митрополит Николай является образованнейшим архиереем, удостоенным высшей ученой степени доктора богословия у нас и за границей. Присуждение степени доктора богословия православному русскому архиерею в заграничном (Пражском) университете — явление, не имевшее прецедентов в прошлом, но вполне заслуженное.
В нынешнем 1952 году исполняется шестидесятилетие жизни и тридцатилетие служения в архиерейском сане этого выдающегося русского святителя.
В настоящем кратком очерке хотелось бы отметить несколько страниц богатой историческим материалом биографии высокочтимого Юбиляра.
Православная Белоруссия может гордиться тем, что предки Владыки Николая белоруссы. Фамилия Ярушевичей — старинная белорусская. В Гродненской епархии имелось несколько приходских священников — Ярушевичей. Один из Ярушевичей, магистр Петербургской Духовной Академии, является автором очень ценной монографии о ревнителе Православия в Западном крае князе Константине Ивановиче Острожском. В Литовской духовной семинарии окончил курс первым учеником Дорофей Ярушевич, отец Владыки Николая. Как даровитый студент, он был отправлен на казенный счет в Петербургскую Духовную Академию. По окончании Академии Дорофей Ярушевич вернулся на родину, принял священный сан и был священником (а затем протоиереем) в г. Ковко.
В семье о. Дорофея 13 января 1892 года родился сын Борис.
В культурной и глубоко религиозной семье священника, в небольшом, хотя и губернском, литовско-русском городе вырос Борис Доро-феевич Ярушевич. С наступлением школьного возраста его отдали в гимназию. Что дети духовенства, особенно городского, обучались в светских учебных заведениях, это не представляло чего-либо удивительного, особенно, если гимназия была тут же поблизости. В Ковно духовно-учебных заведений не было. Духовное (Андреевское) училище и Литовская духовная семинария находились в Вильно. Кроме того, родители Бориса Дорофеевича рассуждали так, что гимназия даст их сыну более простора для свободного выбора им жизненного пути, тогда как семинария ограничивала этот выбор.
Звуков небес, запавших в детскую душу юного Бориса еще с колыбели, скучные песни земли заменить не смогли. Блестяще окончив гимназию уже в Петербурге, куда перешел на службу законоучителем Ксенинского института о.'Дорофей, 17-летний Борис поступил в университет на физико-математический факультет. Религиозного, христиански настроенного юношу влекла к себе богословская наука, но формально, как получивший среднее светское образование, он мог попасть в Академию только после предварительного, прохождения двух старших классов духовной семинарии. Это осложняло дело. Окончание университета давало право поступления в Духовную Академию и даже без поверочных конкурсных испытаний, если поступавший не претендовал на стипендию. Так было по старому уставу Духовных Академий. В 1910 г. введен был в действие новый устав, значительно упростивший доступ к получению высшего богословского образования. Согласно этому уставу, рекомендованные правлениями духовных семинарий принимались в Академию без конкурсных экзаменов. Так называемые «волонтеры» поступали по конкурсу. Лица, окончившие светские среднеучебные заведения, принимались на общих основаниях с семинаристами, подвергаясь конкурсным экзаменам по богословским предметам и обоим древним языкам (семинаристы сдавали экзамен только по одному из древних языков — по выбору). Кроме того, поступавшие должньи были написать два сочинения — одно по богословскому предмету, другое по философии и проповедь.
Во второй половине августа 1910 г. в одной из академических аудиторий со всех уголков России собралось 67 молодых людей, еще не снявших семинарской форменной одежды. Среди них можно было заметить двух батюшек. Но особенно выделялся еще совсем юный студент университета в форменном зеленом студенческом мундире с золотыми пуговицами. Он держался несколько стеснительно, но его приветливое лицо и кроткая улыбка как-то невольно располагали к себе . Хотелось подойти к нему и заговорить. Но момент был неподходящий для частных разговоров. Водворилась тишина. Вошедший помощник инспектора объявил тему конкурсного сочинения по нравственному богословию: «Существенное отличие христианской этики от этики иудейской и языческой». Началась страдная пора. На следующий день в той же аудитории поступающие писали второе сочинение уже на философскую тему: «В чем выражается участие разума, рассудка и способности чувственного познания при построении философской системы». На третий день была дана тема для экспромта - проповеди: «Несть бо Царство Божие брашно и питие, но правда, и мир, и радость о Дусе Святе» (Римл. 14, 17).
Быстро прошли и устные испытания. С понятным душевным волнением стали ожидать результатов конкурса. Хотелось не только поступить, но и получить стипендию. Среди державших конкурсные экзамены — в столовой, в комнатах для занятий и в спальных помещениях — обсуждались приблизительные результаты экзаменов. Досужие лица определяли и «первака» будущего курса. Официальные результаты нового конкурсного приема оказались таковы. Первое место — и на письменных и на устных испытаниях — занял «студент Петербургского университета» Борис Дорофеевич Ярушевич. Самым лучшим сочинением по нравственному богословию, по признанию рецензента, проф. А. А. Бронзова, оказалось сочинение «питомца светской школы». Таким же лучшим было признано проф. Д. П. Миртовым сочинение Б. Д. Яру-шевича и по философии. Комиссия, оценившая работы по гомилетике (проповеди), лучшею, вдумчивою и жизненною отметила проповедь «питомца светской школы». Превзошел своих товарищей Б. Д. Ярушевич и на устных конкурсных экзаменах. По «Новому Завету» экзаменовал сам Н. Н. ГлубокоЕСкий, светило в области изучения Новозаветного священного текста. О нем, как глубоком знатоке Священного Писания и строгом профессоре, ходили целые легенды в семинариях. Экзаменов у Глубоковского боялись пуще огня. На конкурсе в 1910 г. строгий экзаменатор поставил только две пятерки, из которых одну тому же «питомцу светской школы», иногда в отчетах комиссий именуемому «воспитанником гимназии и студентом университета».
Первый курс Петербургской Духовной Академии нового приема 1910 г. состоял из 71 человека: 19 студентов было принято без экзамена' по рекомендации правлений семинарий, а 52 — по поверочным испытаниям из державших экзамен 67 человек. Как сказано выше, первым студентом по конкурсному экзамену был студент университета Борис Дорофеевич Ярушевич, сохранивший первенство и на протяжении всего' остального академического курса, несмотря на то, что в студенческий состав влилось еще 19 новых студентов, принятых без экзамена и в большинстве случаев с отличием закончивших семинарский курс.
Борис Дорофеевич — студент Петербургской Духовной Академии. Выбор Академии сделан удачно. Учиться было у кого. Профессорские кафедры были заняты крупными богословскими учеными силами.
В серьезной научной обстановке проходил свои студенческие годы в Академии студент Б. Д. Ярушевич. Он был идеалом для своих товарищей. Он аккуратно и добросовестно посещал лекции, в срок подавал семестровые сочинения, без отсрочек сдавал курсовые экзамены. Одаренный блестящими способностями, он заметно выделялся сведи своих товарищей, среди которых также были и способные и трудолюбивые лица. Но как-то уже сложилось, что первым на курсе был Б. Д. Ярушевич. Конкурировать _с ним казалось слишком смелым и безнадежным делом. Конкурировали за второе и третье места, но только не за первое, упроченное за Б. Д. Ярушевичем.
Студенты и однокурсники любили и уважали своего товарища. За четыре года совместного обучения никто не слыхал от него ни одного грубого слова. Он всегда был со всеми неподдельно приветлив и ласков. В его присутствии никто не позволял себе какого-нибудь нескромного выражения или поступка; товарищи стеснялись как-нибудь оскорбить слух своего любимца'., впрочем, снисходительного к их немощам. Б. Д. Ярушевич всегда был готов и словом и делом помочь обращающимся к нему. Для всех была очевидною его исключительная религиозность, искренняя, не деланная.
Быстро пролетели четыре года счастливой, беззаботной жизни, четыре года плодотворного учения. Студенты приема 1910 г. должны были стать зрелыми молодыми кандидатами богословия. В конце третьего года обучения они должны были избрать себе темы для будущих кандидатских диссертаций. Б. Д. Ярушевич избрал тему по церковному праву: «Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича (1649 г.)». Тема очень трудная; хотя по некоторым вопросам церковного суда имеется литература, но устарелая, спорная, после новых открытий в области древнерусских памятников письменности; при этом очень многие вопросы, например, обширная область церковного судопроизводства, оставались совершенно неразработанными. Пишущему на эту тему надлежало быть хорошо осведомленным не только в области истории русского гражданского и уголовного права, но и византийского права и других юридических наук. Руководителем Б. Д. Ярушевича должен был стать молодой доцент В. Г. Соломин, еще начинающий научный работник в области церковного права. Чтобы лучше овладеть материалом, Б. Д. Ярушевич поступил в качестве вольнослушателя на юридический факультет Петербургского университета, где хорошо обеспечена была научными силами кафедра церковного права, и лекции читались такими выдающимися учеными, как Петражицкий, Бенешевич и др.
Весною 1914 года Б. Д. Ярушевич представил в Совет Академии свою кандидатскую диссертацию. По действовавшему новому академическому уставу (1910 г.) каждую кандидатскую диссертацию рецензировали два преподавателя. Один — руководитель, а другой — по назначению Совета, в качестве стороннего рецензента. Отзыв о кандидатской диссертации Б. Д. Ярушевича давали доцент В. Г. Соломин и профессор-византолог И. И. Соколов.
В «введении» к своей диссертации автор пишет, что «не подлежит никакому опровержению то, что исходным пунктом для наших рассуждений по вопросу о церковном суде в эпоху первых веков жизни Русской Церкви и государства должен служить анализ церковного суда в древней вселенской Церкви, где были выработаны первые принципы суда вообще, первые законы церковного судоустройства и судопроизводства, где были развиты и первые процессуальные обряды и формы судебной практики. Поскольку Русская Церковь получила свое бьгтие от Церкви Византийской и в началах и порядках своей жизни, в организации своего управления и деятельности должна была последовать образцу своей Матери, постольку нам необходимо уяснить себе и внутреннее содержание церковного суда в Византии». Этот научный прием дал возможность диссертанту определить, «что в древнерусском церковном суде должно быть отнесено на долю вселенского законодательства и практики, и что явилось результатом самобытной творческой деятельности русского государства и Русской Церкви, или иначе — на каких вселенских основах базировалась и развивалась творческая энергия русской государственной и церковной мысли».
Для историка церковного права весьма ценными являются выводы, к которым пришел автор в результате кропотливого и тщательного своего исследования. Эти выводы можно представить в следующем виде. Сохраняя преемственную связь с византийским законодательством, круг ведомства церковного суда в древней Руси не совпадал, однако, с объемом византийского суда, расширенный кругом лиц и дел, которые в древнерусской Церкви впервые были отнесены в сферу церковной юрисдикции. Это расширение находило оправдание в условиях русской общественной и государственной жизни, на почве взаимной живой связи, единения интересов и взаимного влияния друг на друга между Церковью и государством. Специфические черты имела и система церковных наказаний в связи с историей практики светского древнерусского суда. Имело свою особенность и древнерусское церковное суйоуотрой-_ ство. Кроме духовных преступлений, древнерусский церковный суд знал сложную систему своего устройства и по делам гражданским, допуская в этой сфере, — чего не допускала Церковь Византийская, — светскую судящую власть, хотя и в качестве вспомогательного судебного органа с отчетом перед архиереем.
Анализируя церковную судебно-процессуальную практику по дошедшим до нас памятникам древнерусского церковного суда, Б. Д. Ярушевич впервые в науке отметил ряд специфических явлений церковного судопроизводства в России до XVII века.
Одним из результатов его исследования по вопросам церковного судопроизводства был тот вывод, что это судопроизводство в Русской Церкви шло рука об руку с гражданским, копируя его не только в общих формах, но и в деталях, хотя и не порывая связи с основами вселенского законодательства и приобретая, по ходу времени, самобытные черты.
Когда Б. Д. Ярушевич, студент четвертого курса, принимался за свою кандидатскую диссертацию, он имел у себя, как мы сказали, предшественников по некоторым вопросам своей темы. К. А. Неволин, известный автор многих работ по юридическим вопросам, в свое время написал исследование «О пространстве церковного суда в России до Петра Великого» _(Полн. собр. соч., т. VI). В распоряжении историков имеется и такая работа, подписанная сокращенно «И. И.»г «О церковном судоустройстве в древней России» (М. 1865 год). Вопросами церковного суда занимался и Н. С. Суворов, в свое время выпустивший в свет ценное исследование «О церковных наказаниях» (Опыт исследования по церковному праву. СПБ. 1876 г.). Можно было бы добавить к этому историографическому перечню еще несколько высказываний по вопросам церковного суда в древней Руси таких известных историков Цеокви, как Е. Е. Голубинский, Митрополит Макарий (Булгаков), архим. Филарет (Гумилевский), но следует отметить, что студент четвертого курса Петербургской Духовной Академии Б. Д. Ярушевич взял на себя тяжелый труд: не только восполнить и исправить устарелые для науки труды своих предшественников, а заново, по первоисточникам, особенно — вновь опубликованным, проработать все вопросы, которые рассматривались его предшественниками. Это — исключительная научная добросовестность и научный подвиг исследователя!
Кандидатская диссертация Б. Д. Ярушевича превосходила требования, предъявляемые к обычным кандидатским диссертациям, стояла на уровне диссертаций, предъявляемых на высшую ученую степень и потому получила прекрасную оценку со стороны официального руководителя — доцента В. Г. Соломина, который, должно сказать, был очень строгим и требовательным рецензентом. Отметив высокие достоинства кандидатской диссертации Б. Д. Ярушевича, доцент В. Г. Соломин в своем официальном отзыве пишет: «Стоит только ему (Б. Д. Яруше-вичу) сделать еще несколько усилий, и его работа легко может быть превращена в интересную диссертацию на высшую ученую степень».
В. Г. Соломин высказывает надежду, что автор диссертации «не будет откладывать этого и постарается, как можно скорее, использовать накопленные им знания». Представленную же диссертацию рецензент признает не только вполне достойной кандидатской степени, но и заслуживающей усиленного поощрения со стороны Совета Академии.
Прекрасный отзыв о кандидатской диссертации Б. Д. Ярушевича дал и второй рецензент, проф. И. И. Соколов, отметивший незаурядные способности Б. Д. Ярушевича к научной работе и его редкое трудолюбие. Признавая сочинения Б. Д. Ярушевича достойными искомой степени, проф. И. И. Соколов ходатайствует перед Советом Академии «об особом внимании к трудолюбивому и даровитому автору».
Из стен Академии Б. Д. Ярушевич вышел вполне сформировавшимся ученым богословом. Как уже отмечено, его кандидатская диссертация стоит на высоком научном уровне и превосходит требования, предъявляемые к обычным кандидатским диссертациям. Высокими научными достоинствами отличались и его семестровые сочинения.
Еще на студенческой скамье Б. Д. Ярушевич опубликовал ряд небольших своих изысканий, обнаруживающих в нем способности незаурядного исследователя. В числе этих работ должно назвать: 1) «Гонение на христиан императора Деция»; 2) «О проповеднической импровизации» (К вопросу о живом слове и нормативных методах проповедничества); 3) «Роль мирян в управлении церковным имуществом с точки зрения канонов древней вселенской Церкви» (историко-канонический очерк). Б. Д. Ярушевича своим сотрудником имели журналы: «Вера к Разум», «Вера и Жизнь», «Голос Церкви», «Церковные ведомости» и др.
В 1916 г. был опубликован его труд «Путь ко опасению по св. Григорию Нисскому».
В 1914 г. Борис Дорофеевич Ярушевич блестяще, первым по списку, окончил Духовную Академию и для подготовки к профессорскому званию был оставлен при кафедре церковного права. За кандидатскую диссертацию он получил высшую денежную премию. Его товарищи разошлись по стогнам и весям мира сего, некоторые ушли «на страну далече»; «влающеся и скитающеся всяким ветром учения», возлюбили «образ века сего». Но не сошел с намеченного пути Борис Дорофеевич Ярушевич. В том же 1914 году, 23 октября, молодой кандидат богословия, без пяти минут магистр богословия, «вменил вся ометы быти» и принял монашеский постриг. Не стало Бориса Дорофеевича Ярушевича, но появился на ниве Христовой в качестве одного из делателей ее инок Николай. 24 октябпя он был рукоположен в иеродиакона, а 25 октября — в иеромонаха. Не скрою, что однокурсники, которые привыкли видеть в Борисе Дорофеевиче Ярушевиче грядущую крупную научную силу на профессорской кафедре в своей же родной Академии, восходящее ученое светило, по своей человеческой немощи были смущены таким быстрым решительным шагом своего товарища. Они понимали, что ученый монах уже не сможет замкнуться в профессорском кабинете и свою непосредственную работу не может, ограничить только академической аудиторией. Рассуждая «по-человечески», они не задумывались над тем, что одному дан от Бога один талант, а другому два, и что свои блестящие способности и знания Б. Д. Ярушевич отдал на служение Богу и Церкви. Монашеский подвиг может выражаться в двух видах. Одни монахи несут свое служение Богу в строгом и внешнем уединении от мира, не выходя из стен монастыря. Другие, отвергнув свое «я», живут в гуще народной жизни и, как возженный светильник на свещнице, светят миру своею высоконравственной жизнью. Тот и другой виды монашеского подвига равноценны. Как бы ни укрывался аскет от взора человеческого, ему это в конце концов не удастся, ибо «не может укрыться город, стоящий вверху горы».
Иеромонах Николай поднял на себя второй вид монашеского подвига. Христиански настроенный, воспитавший себя на традициях отцов и учителей Церкви, в частности, Григория Нисского, иеромонах Николай начал «подвизаться добрым подвигом веры» вне монастырской ограды. Вскоре же после своёго рукоположения в сан иеромонаха, о. Николай выезжает на фронт, сначала сопровождающим санитарный поезд, затем священником лейб-гвардии Финляндского полка. В тяжелых условиях походной жизни о. Николай получает простуду в сильной форме. После неполного выздоровления, он возвращается в Академию, где продолжает работу над магистерской диссертацией. В 1915 г. иеромонах Николай — преподаватель литургики и гомилетики в Петроградской духовной семинарии. В 1917 г. он завершает свой капитальный труд и представляет его в Совет Петроградской Духовной Академии, как магистерскую диссертацию. Труд «Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича (1649 г.)» получает вид законченной и тщательно обработанной монографии. Защита иеромонахом Николаем (Ярушевичем) отпечатанной в Синодальной типографии магистерской диссертации представляла праздник богословской науки. Именно так назвал эту защиту присутствовавший на диспуте профессор П. Н. Жукович в письме к своему ученику, ждавшему очереди для защиты своей диссертации.
Обширная по внешнему объему (666 печатных страниц), высокоценная по своим научным качествам, магистерская диссертация иеромонаха Николая была удостоена Макарьевской премии.
Между тем молодому магистру было только 25 лет. Сколько известно, такой случай раннего магистерства в истории Духовных Академий — единичный.
С преподаванием в духовной семинарии иеромонах Николай соединял и пастырские функции. Он неустанно выступал с проповедями и в печати, и с церковной кафедры. В это же время мы видим его в детской больнице, где он исполняет обязанности священника. После обхода врача иеромонах Николай совершает свой обход юных пациентов, врачуя юные души. Не всегда легко было молодому пастырю получить доступ к сердцу юного пациента, часто, несмотря на молодые годы, исковерканному жизнью.
В 1918 г. иеромонах Николай был определен настоятелем Петропавловского собора в Петергофе, а в Г919 году возводится в сан архимандрита и в том же году назначается наместником Александро-Невской Лавры. Вновь назначенному наместнику многолюдного монастыря было только 27 лет! В Лавре началась оживленная и большая просветительная работа, и душою ее, организатором и вдохновителем был сам молодой по своим летам наместник Лавры.
Невольно вспоминаются в данном случае слова, некогда обращенные апостолом Павлом к своему юному ученику Тимофею. Призывая его к неустанной пастырской деятельности, апостол писал к нему: «Никто да не пренебрегает юностью твоею; но будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тимоф. 4, 12). Св. Тимофей выполнил завет своего учителя. Подобно ему поступал и молодой по возрасту, но добрый служитель Христа архимандрит Николай, действительно ставший образцом для порученных его попечению иноков, число которых доходило до 90 человек и среди которых были убеленные сединами старцы.
25 марта 1922 года, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, архимандрит Николай был хиротонисан во епископа Петергофского, викария Петроградской епархии, имея от роду 30 лет.
Для Православной Церкви наступали тяжелые времена.' Группа чест шюбивцев из белого духовенства отпала от церковного единства и образовала самочинное церковное управление. Начался в Православной Церкви обновленческий раскол. Жертвой интриг обновленческих лидеров стал Петроградский Митрополит Вениамин. Управление Петроградской епархией выпало на долю викариев: Ямбургского Алексия (Симан-ского) и Петергофского Николая (Ярушевича). Несмотря на нажим со стороны орудовавших в Ленинграде обновленческих верхов, епископ Николай не только сам остался верным церковным канонам, но и сохранил в Православии и свою паству.
В 1927 — 1928 годах епископу Николаю пришлось вести напряженную борьбу с новым Иосифлянским расколом в Ленинграде. Иосифляне искали себе опоры в среде реакционных групп духовенства и верующих.
Они не признавали законным Местоблюстителем Патриаршего престола Митрополита Сергия и пытались организовать свое самочинное церковное управление. Против этих нарушителей церковного единства епископ Николай широко использовал свои ораторские дарования. Противо-раскольническая деятельность его имела огромный успех. Иосифлянство не. могло обосноваться в Ленинграде.
В 1935 году он был возведен в сан архиепископа Петергофского с правами епархиального архиерея.
С 1936 по 1940 г. архиепископу Петергофскому Николаю было поручено управление Новгородской и Псковской епархиями.
Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий неоднократно имел намерение перевести Петергофского епископа (а потом и архиепископа) Николая на более высокую архиерейскую кафедру, но в таких случаях со стороны Петергофской и Ленинградской паствы следовали энергичные «отводы». В Москву отправлялись делегации от верующих, и паства сохраняла у себя любимого архипастыря.
Пишущий эти строки вспоминает такой случай, имевший место в Ленинграде 24 июля 1928 г. В церкви свв. Бориса и Глеба на Калашниковской набережной шла церковная служба по случаю престольно1 о праздника. Совершал литургию Владыка Николай. После литургии должен был происходить крестный ход вокруг храма. Но только что священнослужители вышли на паперть, как полил сильный дождь. Владыка Николай и окружающие его задержались на паперти храма. Помнится, что на Владыке Николае было роскошное архиерейское облачение из золотистой парчи. Часть молящихся, вышедших из храма, укрылась под навесами ближайших зданий. Завязался разговор. Интеллигентного вида пожилой человек, обратившись к своим соседям, дал блестящую характеристику Владыки Николая, как проповедника. Ему не раз приходилось слушать проповеди красноречивого архиерея. Прекрасный отзыв об епископе Николае был восторженно поддержан и другими собеседниками. Сколько помнится, один из участников разговора назвал его «нашим Златоустом». Эпитет этот, теперь получил всеобщее признание за Владыкой Николаем.
Когда идет речь о Владыке Николае как архипастыре, то всегда и везде на первом плане ставят его яркие и проникновенные проповеди, по силе и красоте которых он не имеет себе равных. Можно утверждать, что эти проповеди и составляют один из секретов той популярности Владыки Николая и любви к нему, которою он всегда пользовался и пользуется среди верующей массы и Ленинграда и Москвы.
Однажды в разговоре Владыка Николай заметил своему собеседнику: «Я с молодых лет взял себе за правило сопровождать каждое богослужение проповедью и неукоснительно старался следовать этому до сих пор». Добавим от себя, что этот добрый обычай Владыки Николая прямо вытекает из заповеди апостола Павла своему ученику Тимофею: «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2 Тимоф. 4, 2).
Второе качество Владыки Николая, которое проявляется в его отношениях с людьми, безразлично — с подчиненными ему по службе или просто случайно с ним соприкасавшимися, это мягкость в обращении, приветливость, доброжелательность и какая-то врожденная обаятель ность. Можно понять тех лиц, которые после его выступлений в восторге целовали ему руки и даже его рясу. В то же время эти качества бесконечно далеки от того, что обычно называют в общежитии фамильярностью.
Когда в 1939 г. произошло воссоединение Западных областей Белоруссии и Украины в составе СССР, Патриарший- Местоблюститель Митрополит Сергий направил в эти районы в качестве своего Экзарха Петергофского архиепископа Николая. Именно он, а не кто другой, успешно мог повести там церковно-объединительную работу в сложных политических условиях того времени. Владыка Николай в звании архиепископа Волынского и Луцкого воссоединил с Православною Русскою Церковью западные украинские и белорусские епархии. В марте 1941 г. архиепископ Николай был возведен в сан Митрополита. Местопребыванием его стал г. Луцк.
В 1941 г. 22 июня совершилось вероломное нападение гитлеровскои Германии на Советский Союз. Первые удары приняли на себя Советская Украина и Советская Белоруссия. Митрополит Экзарх Николаи вынужден был покинуть Луцк, но не оставил тех районов своей епархии, которые находились в прифронтовой полосе. Вот что сказано об этом пастырском подвиге Митрополита Николая в Указе Московской Патриархии от 15 июля 1941 года:
«Имеются достоверные сведения, что Преосвященный Митрополит — Экзарх Западных областей Украины, и Белоруссии Николай, вынужденный покинуть свою главную квартиру в Луцке, не пожелал оставаться праздным в столь ответственное время. Переезжая с места на место в прифронтовой полосе, он своим богослужением и архипастырским словом неустанно поддерживает дух местного населения, что в свою очередь дает нравственную опору и нашей сражающейся Красной Армии. Приветствуя всею душою благое начинание Преосвященного Экзарха, я нахожу своевременным дать ему возможность вести архипастырское дело в более широком масштабе и в этих видах: перевести Его Преосвященство на остающуюся незанятой кафедру Митрополита Киевского и Галицкого, Экзарха всея Украины, с предоставлением вновь назначаемому издревле присвоенных названной кафедре внешних отличий: ношения двух панагий и предношения св. Креста при Богослужении...»
Патриотические заслуги Митрополита Николая велики. В Отечественную войну Митрополит Николай обращался с рядом патриотических призывов к Украинской пастве, к славянским народам, к румынскому народу. Митрополит Николай в годы войны передавал Красной Армии танковую колонну имени Димитрия Донского, созданную на средства, собранные духовенством и верующими Русской Православной Церкви. Митрополит Николай от имени духовенства и верующих Московской епархии вносил большие средства на военные нужды, пожертвованные по его призывам, за что дважды получил телеграфную благодарность И. В. Сталина.
Он всегда на самых трудных и ответственных участках. По случаю отъезда (эвакуации) Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия в Ульяновск, Митрополит Николай с 1942 по 1943 год, заменяя отсутствующего Первосвятителя, управляет делами Московской Патриархии и Московской епархии. За патриотическую деятельность в Москве Митрополит Николай награжден Советским Правительством медалью «За оборону Москвы». 2 ноября 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР Митрополит Николай назначается Членом Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний фашистских захватчиков и их сообщников. Не считаясь с физическими трудностями, невозможным состоянием дорог, неудобствами ночлега в разрушенных городах, опасностью натолкнуться на неразо-рвавшуюся еще мину, Митрополит Николай лично посетил ряд пострадавших от неприятеля районов. Он побывал в Ржеве, Сьичевке, Гжатске, Смоленске. Туле, Ясной Поляне, Калуге, Калинине, Ленинграде и Петергофе, Пушкине, Гатчине, Павловске, Киеве, во всех городах Крыма. Он своими глазами видел следы ужасных разрушений, гибель ценнейших памятников русской старины и русского искусства, следы гибели многих и многих русских людей. Он присутствовал при эксгумации трупов, опрашивал свидетелей, беседовал с пострадавшими. Понятным становится то негодование по адресу поджигателей новой войны, которое звучит в речах Митрополита Николая на конгрессах и конференциях в защиту мира.
В 1942 году под редакцией Митрополита Николая выпущена была в печати прекрасно изданная книга: «Правда о религии в России», а в следующем — 1943 году под его редакцией выходит и другая книга «Русская Православная Церковь и Отечественная война».
С 1943 года, как известно, стал выходить «Журнал Московской Патриархии». С этого времени Митрополит Николай возглавляет все издательство Патриархии и является активным сотрудником «Журнала»,
Если взять в руки любой очередной номер Журнала, то в каждом из них можно видеть труды Митрополита Николая: его замечательные проповеди, статьи, заметки и т. д.
Московская Патриархия в 1947 — 1950 гг. издала сборники проповедей и речей Митрополита Николая. Выпущено пока два тома, но читатели ждут и третьего.
28 января 1944 года Владыка Николай был назначен Митрополитом Крутицким, Управляющим Московской епархией. По древней традиции Крутицкий Митрополит является Патриаршим Наместником и ближайшим помощником Патриарха в решении общецерковных дел. В 1944 же году Митрополит Крутицкий Николай был награжден предносным крестом при Богослужении. С этого же времени он состоит. Председателем Отдела Внешних Церковных сношений Московской Патриархии.
Как уже отмечено в начале настоящего очерка, имя Митрополита Николая широко известно и в СССР и за границей, как активного борца за мир. В его лице Православная Русская Церковь выдвинула достойнейшего своего представителя на международных конгрессах и конференциях, посвященных борьбе за мир. При этом он не рядовой член конгресса или конференции, но член Всемирного Совета Мира, неизменный член Президиума на собраниях. Речи его в защиту мира вызывают восторженные овации и гром аплодисментов. По белому митрополичьему клобуку его узнают на улицах, забрасывают его цветами, просят дать автограф, целуют руки. Разумеется, со стороны поджигателей войны по адресу русского апостола и благовестника мира раздается злобное шипение, не всегда скрываемое.
В борьбе за мир Митоополит Николай сделал так много, что уже совершенное им сделает имя его бессмертным в истории. Поскольку поджигатели войны еще не прекращают своих исполненных сатанинской злобы действий, то можно не сомневаться, что Митрополиту Николаю, как представителю Русской Православной Церкви, предстоит еще немало работы в борьбе за мир.
Митрополит Николай состоит членом Советского Комитета защиты мира, членом Палестинского Общества при Академии Наук СССР, членом Славянского Комитета СССР. Он являлся участником Всеславянских митингов в дни войны в Москве и делегатом Всеславянского Конгресса в Югославии в 1946 году, где он произносил горячие речи с призывом к всеславянскому единству.
С именем Митрополита Николая связана борьба и по установлению церковного мира. Имеем в виду ликвидацию зарубежных раскольничьих группировок во Франции, в Париже.
Митрополит Николай возглавлял делегации Русской Православной Церкви в ряд стран — Англию, Францию, Румынию, Чехословакию и др.
Глубокий след оставил Митрополит Николай и в богословской науке. Отмеченная уже нами его диссертация «Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича (1649 г.)» представляет ценный вклад в науку не только церковного права, но и в науку историческую. Историк церковного права, как и историк Церкви, без нее не сможет обойтись. Проповеди Митрополита Николая содержат раскрытие основных догматов христианской религии и основных положений христианской нравственности. Слова и речи Митрополита Николая представляют своего рода богословскую энциклопедию, необходимую для каждого пастыря и рядового верующего. Московская Духовная Академия на самом законном основании присудила Митрополиту Николаю высшую ученую степень доктора богословия. То же и на тех же основаниях сделал и Пражский Университет.
Митрополиту Николаю в нынешнем году исполняется 60 лет со дня его рождения. Возраст для лица в его положении еще не преклонный. 'Любимый архипастырь — в расцвете своих творческих сил. Нужно удивляться той энергии, которою обладает Владыка Николай. Когда задаешься вопросом, в чем секрет этой энергии, то ответ можно дать только один. Тот, Который сказал некогда, что без Него продолжатели Его дела не смогут сделать ничего, поддерживает человеческие силы Владыки Николая, необходимые для блага Русской Православной Церкви.
Тридцать лет прошло с тех пор, как архимандрит Николай воспринял архиерейскую хиротонию. Что может быть выше на земле сана епископа? Тридцать лет Владыка Николай совершает дело благовестника, исполняет служение свое, подвизается подвигом добрым. Ленинградская Духовная Академия, продолжающая традиции Петербургской Духовной Академии, должна гордиться тем, что в 1914 году она выпустила такого выдающегося питомца. Студенты выпуска 1914 года должны благоговейно вспомнить своего первенца Бориса Дорофеевича Ярушевича и склонить свои головы перед величием совершаемого им подвига.
Православная Русская Церковь, несомненно, отметит тридцатилетие епиекопского служения своего выдающегося архипастыря Митрополита Крутицкого и Коломенского Николая.
В. НИКОНОВ
