А. Ведерников. Пример церковного законопослушания/№06 июнь 1951/Архив Журнала Московской Патриархии с 1943 по 1954 год

№06 июнь 1951

ПРИМЕР ЦЕРКОВНОГО ЗАКОНОПОСЛУШАНИЯ

(ПАМЯТИ МИТРОПОЛИТА ЯПОНСКОГО СЕРГИЯ)

Декретом Советского Правительства от 23 января 1918 г. [1] Церковь была отделена от Государства. За два с половиной месяца до этого события Всероссийский Поместный Церковный Собор восстановил патриаршество. Свое новое положение Церковь встретила, таким образом, внутренно подготовленной и способной противостоять грядущим церковным смутам и нестроениям, угрожавшим ее единству.

И действительно, для некоторой части духовенства и особенно для высших иерархов того времени, привыкших рассматривать государственную опеку в качестве неотъемлемой части церковной жизни, новое положение Церкви, свободной от этой опеки, оказалось серьезным испытанием их верности чистым началам церковности. Некоторые архиереи, не сумевшие или не пожелавшие считаться с отделением церковной жизни от государственной, не выдержали этого испытания и оказались вдали не только от Родины и народа, но и от Церкви — в прямом и каноническом значении этого слова.

Оставив в России свои паствы на произвол судьбы, они образовали в Сремских Карловцах самочинный Архиерейский Синод, присвоили ему права высшего церковного управления и суда над всей заграничной русской паствой и повели борьбу с законной церковной властью, нарушая единство Церкви. Карловацкий синод, возглавивший эмигрантские приходы, стал требовать себе подчинения и от тех заграничных русских епархий, которые никогда к эмиграции не принадлежали. Пытался он подчинить себе и Православную Церковь в Японии, но архиепископ Японский Сергий отверг эту антиканоническую претензию карловчан и остался до конца жизни непоколебимо верным сыном Матери-Церкви Российской, помогая ей в борьбе с виновниками зарубежной церковной смуты.

Его архипастырское служение в Японии было преемственным продолжением апостольского делания знаменитого миссионера и основателя Православной Церкви в Японии, архиепископа Николая (Касаткина), показавшего величайший пример верности Родине и Церкви во время русско-японской войны 1904—1905 гг.

После Всероссийского Поместного Собора 1917—1918 гг. Преосвященный Сергий, несмотря на трудности сообщения, все же поддерживал связь с Московской Патриархией и был для Патриарха Тихона опорой церковного единства на Востоке.

После кончины Патриарха Тихона последовал недолгий перерыв в сношениях с Московской Патриархией из-за трудностей почтово-телеграфной связи, но он не помешал архиепископу Сергию сохранять с Матерью-Церковью молитвенную связь, которая затем не замедлила перейти в тесное сотрудничество с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя Митрополитом Сергием в великом деле его жизни — укреплении единства Русской Православной Церкви на основе церковных канонов.

Деятельность Преосвященного Сергия в далекой Японии в течение многих лет была самоотверженной проповедью и утверждением Православия среди языческого народа. Преосвященный Сергий прошел свой жизненный путь среди народа чужой страны, стремясь вдохнуть в него дух евангельской любви и много преуспел в этом делании. А когда наступили трудные годы канонического самоопределения Матери-Церкви, сопряженного с внутренними и внешними расколами, он не омрачил своих трудов ни политической неприязнью к новому государственному строю в России, ни отчуждением от законного священноначалия Русской Православной Церкви.

Несмотря на угрозы Карловацкого Синода и на травлю со стороны эмигрантских реакционных кругов, Преосвященный Сергий до конца жизни прошел дорогой законопослушания и своею верностью по отношению к Матери-Церкви заслужил себе благодарную память церковных людей.

Митрополит Японский Сергий (в мире Сергий Тихомиров) родился в 1871 г. в семье священника Новгородской епархии. Он получил образование в духовном училище и затем в духовной семинарии г. Новгорода и по окончании в 1892 г. курса семинарии был послан для получения высшего богословского образования в Петербургскую Духовную Академию. На IV курсе Академии он принял монашеский постриг с именем в честь Радонежского подвижника.

2 декабря 1895 г. в Исаакиевском соборе монах Сергий был рукоположен в иеродиакона, а 4 декабря в соборе Александро-Невской Лавры — в сан иеромонаха.

По окончании Академии в 1896 г., иеромонах Сергий получил назначение на должность инспектора Петербургской Духовной Семинарии, с возведением в сан архимандрита. Эта должность помогла архимандриту Сергию приобрести значительный опыт в деле воспитания духовного юношества. По истечении трех лет инспекторской службы он был назначен ректором той же семинарии. Шесть лет ректорства в семинарии составили для него серьезную административную и педагогическую школу. За это время он написал и свою магистерскую диссертацию на тему. «Черты церковно-приходского и монастырского быта в писцовой книге Водской пятины 1500 г. (в связи с общими условиями жизни)», за которую был удостоен 8 октября 1905 г. степени магистра богословия.

Затем последовало назначение его ректором Петербургской Духовной Академии, с возведением в сан епископа Ямбургского, третьего викария Петербургской епархии [2]. В это время архимандриту Сергию было 34 года.

Наречение его во епископа Ямбургского состоялось 5 ноября в заседании Святейшего Синода. В своей речи при наречении архимандрит Сергий сказал: «Жизнь незаметная, жизнь в тиши семикарских стен кончилась теперь. Я вывожусь на дорогу широкую, я поставляюсь отныне на месте, слишком высоком... Разве можно без смущения великого положить руку на то рало, на которое я должен ныне ее положить? Стоять постоянно на страже не только учебных, но и научных интересов; стараться быть если не во главе, то и не в самом конце ученой коллегии профессоров, разумно править молодежью, выбранной из зрелых и лучших представителей семинарий; быть по должности и для общества всегда представителем здравого голоса богословской мысли и науки... Все это — задачи Великие и сложные», — говорил архимандрит Сергий, развивая далее мысль о необходимости постоянного такта и разумного отношения к окружающим событиям.

Такой оценкой встречал архимандрит Сергий трудности предстоящего ему служения и встречал их без страха, с твердой верой в водительство Божие. «Я услышал глас Ваш, зовущий меня к святительству, — сказал он в конце речи. — Скорблю и смущаюсь, но приемлю. Приемлю, уповая на молитвы действенные, и их сейчас у Вашего Святейшества прошу» [3].

На следующий день в Троицком соборе Александро-Невской Лавры состоялась хиротония архимандрита Сергия во епископа Ямбургского. После литургии, при вручении жезла новопоставленному епископу, Митрополит Антоний (Вадковский) произнес речь о силе, созидающей Церковь Христову. Он сказал, что апостолы могли положить основание Церкви Христовой только силою свыше, дарованною им в день Святой Пятидесятницы. «Это не была сила материальная. Не в славе мирской и богатстве она заключалась и не в поддержке князей и сынов человеческих (Псал. 145, 3). Это была сила Духа Святаго, дарования духовные, вера и любовь. Ими Церковь созидалась, ими крепла и возрастала и мир ими победила...» [4]

На посту ректора Духовной Академии Преосвященный Сергий пробыл два с лишним года и 21 марта 1908 г. был назначен в Японию епископом Киотоским, помощником начальника Российской духовной Миссии [5] архиепископа Николая, апостола Японии. »

В этой стране перед молодым епископом Сергием открылось новое поле — для миссионерской деятельности. Но позади был солидный опыт работы с духовным юношеством, а перед глазами — пример апостольских трудов архиепископа Николая, и Преосвященный Сергий сразу же стал его деятельным помощником.

Надо знать, что за человек был архиепископ Николай и какой подвиг он нес в Японии, чтобы судить о воздействии примера его жизни на епископа Сергия.

Прибыв в 1861 г. в Японию, молодой иеромонах-миссионер Николай (Касаткин) застал там жестокое гонение на христиан и ненависть ко всему европейскому. Но это не охладило его апостольской ревности, и в течение ряда лет он изучил японский язык, историю, дух народа и начал проповедывать ему Православие. Слово Божие утверждалось в сердцах новообращаемых христиан, число которых росло, условия для проповеди постепенно улучшались, и в результате трудов проповедника — по переводу на японский язык богослужебных книг, по подготовке катехизаторов и священников, по устроению православных общин и храмов — Православие в Японии, к приезду туда Преосвященного Сергия, представляло сплоченную и беспрерывно возрастающую Церковь. Имя Преосвященного Николая произносилось всеми японцами с большим уважением. Даже русско-японская война не поколебала его авторитета, а, напротив, упрочила его.

Горячо преданный своей Родине и верный архипастырскому долгу, Преосвященный Николай решил в 1904 г. остаться во враждебной Японии ради своей юной паствы, подвергавшейся трудному испытанию в столкновении двух видов нравственного долга; с одной стороны, по отношению к своей родине, с другой, — по отношению к Русской Церкви, от которой получила она свою веру. Как только начались военные действия, Преосвященный Николай сказал представителям своей Церкви, когда они единогласно просили его остаться с ними: «... Сегодня, по обычаю, я служу в соборе, но отныне впредь я уже не буду принимать более участия в общественных богослужениях нашей Церкви. Это не потому, что для меня будет опасно показываться в соборе. Но доселе я молился за процветание и мир Японии; ныне же, раз война объявлена между Японией и моей Родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным Отечеством...» — «Но, кроме земного отечества, — сказал он далее в Окружном послании к пастве, — у нас есть еще Отечество Небесное. К нему принадлежат люди без различия народностей, потому что все люди — одинаково дети Отца Небесного и братья между собою. Это Отечество наше есть Церковь, которой мы одинаково члены и по которой дети Отца Небесного действительно составляют одну семью. Поэтому-то я не разлучаюсь с вами, братия и сестры, и остаюсь в вашей семье, как в своей семье. И будем исполнять вместе наш долг относительно нашего Небесного Отечества, какой ему надлежит»... [6]

Как известно, Преосвященный Николай во время войны сделал очень многое для облегчения участи русских военнопленных, молился за свою Церковь, занимался переводом богослужебных книг. Подвергаясь большой опасности, он оберегал юную Церковь, как это подобает истинному архипастырю, и соблюдал верность Родине, как истинный патриот.

Пример его верности долгу в положении исключительно трудном не мог не послужить Преосвященному Сергию руководящим указанием на необходимость следовать в своем служении тем же путем. Он начал с изучения японского языка, много ездил по приходам, деятельно входил в курс всех церковных дел, изучал историю японского народа, его характер, обычаи и еще при жизни архиепископа Николая доставил ему великое удовлетворение своими проповедями на японском языке. Когда 3 февраля 1912 г. архиепископ Николай скончался, епископ Киотоский Сергий был назначен епископом Японским, начальником Российской духовной Миссии [7].

Принятое им наследие архиепископа Николая было значительно. На 1 января 1913 г. в составе Миссии, кроме Преосвященного Сергия, было двое русских: священник на Южном Сахалине Николай Кузьмин и диакон Димитрий Львовский; а из японцев — 34 священника, 6 диаконов, 1 иеродиакон, 3 иподиакона, 97 катехизаторов, 15 помощников их, 2 катехизаторских ученика и 9 учителей пения. Кроме того, Миссия располагала духовной семинарией и двумя женскими училищами. Величественный собор в честь Воскресения Христова в Токио и много храмов, устроенных в разных городах и селениях Японии, объединяли вокруг себя до 30 тысяч православных японцев.

С неутомимой энергией продолжал Преосвященный Сергий дело своего предшественника, руководя церковной жизнью обширной паствы. Японская Церковь постепенно возрастала и внутренне укреплялась под материнским крылом Русской Православной Церкви.

По обстоятельствам времени Преосвященный Сергий не присутствовал на Всероссийском Поместном Соборе 1917—1918 гг. Но как только он узнал о восстановлении патриаршества и об избрании Митрополита Московского и Коломенского Тихона Патриархом Московским и всея Руси, он немедленно встал в должное к нему отношение: в православных храмах Японии имя Патриарха Тихона стало неизменно возноситься за всеми богослужениями. Судьбы Матери-Церкви были приняты близко к сердцу православными японцами и их духовным отцом (Дай-Син-Пу) епископом Сергием. Религия в Японии всегда была отделена от государства, и там легче всего могли понять положение Церкви, предоставленной ее собственным духовным силам.

Дальнейшие события в России весьма затруднили сношения Преосвященного Японского Сергия с Московской Патриархией. Но эти сношения вое же имели место, так как из писем Преосвященного Сергия [8] известно, что в 1921 г. он был награжден за свои труды саном архиепископа. Знал Преосвященный Сергий и о раскольнической деятельности живоцерковников и обновленцев, о которых он впоследствии писал [9], что они формально приглашали его через их Синод воссоединиться с Церковью Вселенской.

Но Православная Церковь в Японии продолжала твердо сохранять верность своему законному священноначалию в лице Патриарха и Священного при нем Синода. Она не была причастна ни к деяниям карловацкого высшего церковного управления, ни заменившего его Архиерейского Синода. Не искала Японская Церковь и покровительства других Церквей, хотя в период обновленческого раскола были предложения пойти «под Вселенского Патриарха» [10].

Руководимая архиепископом Сергием Православная Церковь в Японии мужественно перенесла и страшное испытание 1923 г., когда землетрясение нанесло огромный ущерб ее благосостоянию. Были совершенно разрушены Воскресенский собор в Токио и постройки Миссии, погибла библиотека и почти все материальное достояние Церкви. По благословению Святейшего Патриарха Тихона [11], архиепископ Сергий обратился к усердию православных японцев, и средства на восстановление разрушений потекли отовсюду; жертвовали даже язычники.

В напряженных трудах по сбору средств и по восстановлению собора архиепископ Сергий провел полные шесть лет. В 1925 г. скончался Патриарх Тихон и в это время усилилась раскольническая деятельность карловчан, не подчинившихся Указу Патриарха о роспуске их самочинного Синода. Патриаршим Местоблюстителем стал Митрополит Крутицкий Петр (Полянский), а с 10 декабря 1925 г. в управление Русской Церковью вступил Митрополит Сергий (Страгородский) в звании Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, который начал свою работу по внутреннему устроению Церкви и по борьбе с заграничным расколом.

В сентябре 1927 г. он уже писал архиепископу Японскому Сергию, запрашивая о положении Православной Церкви в Японии и об отношении ее к Матери-Церкви [12].

Отвечая на это письменное отношение Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, архиепископ Японский Сергий сообщил о количестве православных японцев и о том, что русские эмигранты, в числе нескольких сот, почти все выехали в Европу и Америку после землетрясения в 1923 г. и что никаких русских организаций в Японии — не только политических, но даже просветительных и благотворительных — нет, как нет и русских приходов. Этим сообщением он подтверждал свою независимость от политической эмиграции, много вредившей делу Церкви в Китае, Маньчжурии, Америке и особенно в Европе.

Касаясь, далее, отношения возглавляемой им Православной Церкви в Японии к Московской Патриархии, архиепископ Сергий писал: «Японская Православная Церковь есть дщерь Русской Православной Церкви: ее Русская Церковь родила, вскормила и до 1917 г. всячески питала. Никогда не имея в голове и мысли об автокефальности, Японская Православная Церковь по своему иностранно-подданному составу христиан и священноцерковнослужителей, и по особенностям расы, из коей составлена, и даже по географической отдаленности была уже давно внутренно самостоятельной de facto, хотя никогда не имела юридического о сем акта от Матери-Церкви Русской (не считая таковым приветствие от Московского Поместного Собора 1917—1918 гг., присланное на имя «Японской Православной Церкви»).

Японская Православная Церковь всегда мыслила и мыслит себя в лоне Московской Патриархии, поминая прежде в молитвах Патриарха и ныне поминая неизменно Местоблюстителя и его Заместителя. Но признание в такой или иной форме ее юридической автономности я приветствовал бы от (всего) сердца, как дар, коего достойна Японская Православная Церковь...» [13].

Архиепископ Сергий, далее, говорит о Православной Церкви в Японии: «Она, конечно, не взрослый сын, отдельно от отца устраивающий свое хозяйство. Но она и не ребенок, которого еще и еще нужно поддерживать, ведя за руку. Японская Православная Церковь — тот юноша, которому было бы стыдно быть водимым за руку, но который мыслит себя не иначе, как под кровом отеческого дома и даже — на груди матери, в минуты особой скорби» [14].

В этом уподоблении Православной Церкви в Японии юному, но окрепшему детищу Церкви Русской ясно прозвучала забота духовного руководителя о будущем своего питомца, которого, по обстоятельствам времени и места, нужно было приучать к самостоятельному строительству своей жизни с благословения родительского, дабы кто впоследствии не похитил его за отсутствием надежного надзора.

«Что касается меня лично, — писал далее архиепископ Японский Сергий, — то получение № 401-го от Вашего Высокопреосвященства я считаю днем, с какового восстановились мои сношения с... Центральным Управлением... И убедительно прошу прислать мне распоряжение быть в ведении только Московской Патриархии» [15].

На это письмо архиепископа Японского Сергия Временный Патриарший Синод ответил Указом [16]: «Предложить Преосвященному архиепископу Японскому управлять вверенной ему паствой на тех же основаниях, какими он руководствовался и доселе, и состоять в непосредственном ведении Патриархии. Что же касается формального признания со стороны Патриархии, в той или иной степени, самостоятельности Японской Церкви, то, признавая такую самостоятельность отвечающей положению Японской Церкви и вполне ею заслуженной, нельзя не иметь в виду, что настоящее церковное управление в лице Заместителя и Патриаршего Священного Синода, как только временное, не может придать акту о признании самостоятельности Японской Церкви всей полноты авторитета и что поэтому Японской Церкви приличнее получить такой акт от предстоящего нашего Поместного Собора или, по крайней мере, от будущего Патриарха, в благоволительном отношении которых к данному вопросу едва ли может быть сомнение»...

Как видим, Заместитель и Священный при нем Синод соглашались с доводами архиепископа Японского о необходимости предоставления автономии Японской Православной Церкви, но, возлагая решение этого вопроса на предстоящий Поместный Собор и на будущего Патриарха, они действовали в интересах церковного единства, укрепляемого верностью Православной Церкви в Японии, и стремились возвести эту верность в пример заграничным раскольникам.

На это решение Заместителя и Священного Синода архиепископ Сергий ответил: «... Я молю Воскресшего, да умудрит, да вдохновит, да укрепит Он Вас и весь Священный Синод в том воистину великом деле установления modus vivendi Святой Православной Церкви, которое Вы столь благовременно начали. Много лая и воя слышу я по этому поводу «за границей», но Ваше дело через это делается еще более святым. Ваш Указ от 4 января с. г. за № 28-м получен мною 23 января. Принят он мною к неуклонному исполнению и получен с глубокой благодарностью за постановление «состоять в непосредственном ведении Московской Патриархии...» [17].

За такое законопослушание Матери-Церкви и за труды по восстановлению Воскресенского собора в Токио, уже начатому в это время, Патриарший Священный Синод Указом от 30 апреля 1928 г. за № 1058 наградил архиепископа Японского Сергия правом ношения бриллиантового креста на клобуке. На этот Указ архиепископ Сергий ответил: «Смиренно принимаю сию высокую награду ради чести Японской Православной Церкви, которую я возглавляю» [18].

Заботы по руководству японской паствой и по восстановлению Воскресенского собора не могли заслонить для Преосвященного Сергия тех событий, которые совершались в это время в жизни Матери-Церкви. Он следил за борьбой Заместителя Патриаршего Местоблюстителя с Карловацким Синодом и считал своим долгом содействовать Заместителю в этом важном для Церкви деле.

В своем письме Митрополиту Сергию (Страгородскому) от 17 сентября 1928 г. он пишет о необходимости ликвидировать Карловацкий Синод, в котором видит корень всех нестроений в жизни заграничной Русской Церкви, и советует известить об этой ликвидации Константинопольского, Александрийского, Иерусалимского Патриархов, греческого и болгарского Митрополитов и Патриарха Сербского Димитрия с просьбою — не допускать работы Синода на территории Сербии. Тогда все эмигрантские архиереи и духовенство могли бы работать на своих местах без запрещений.

В 1927 г. Преосвященный Японский Сергий отразил и неоднократные попытки Карловацкого Синода склонить его к отказу от подчинения Московской Патриархии. Он считал волю московской церковной власти безусловно обязательной для себя, и не только в частях, совпадающих с его желаниями и интересами, но — в своем полном Виде, целиком, без урезок, без замалчиваний, без толковательных выводов, чем страдали определения Архиерейского Синода как по поводу Послания Митрополита Сергия, так и по поводу его письма «дорогим святителям». Пытаясь распространить на Японскую Церковь свою власть, карловчане старались скрыть позицию Преосвященного Сергия, обманывая всех якобы единым фронтом. Поэтому вышеупомянутая просьба архиепископа Сергия об Указе «состоять в непосредственном ведении Московской Патриархии» имела большой тактический смысл. Указ № 28 не только освободил архиепископа Японского как бы от двойного церковного подданства, но и позволил ему открыто действовать против карловацкого раскола.

Такая помощь Преосвященного Сергия явилась поддержкой для московской церковной власти в ее усилиях восстановить канонический строй церковного управления. Отвечая архиепископу Японскому на предыдущее письмо, Митрополит Сергий писал: «...Сообщенные Вашим Высокопреосвященством в письме от 17 сентября с. г. за № 12 сведения о Вашей переписке с Карловацкой группой заграничных русских архиереев по поводу их решения отделиться от Московской Патриархии, не отделяясь в то же время от Патриаршего Местоблюстителя, доставили всем нам (мне и членам Синода, а равно и другим, прочитавшим Ваше письмо) великое нравственное удовлетворение. Мы искренно приветствуем Ваше открытое исповедание церковной правды и Вашу защиту канонического порядка. Несомненно, если бы и другие заграничные русские святители с такою же смелостью и определенностью высказали свой взгляд, и сама карловацкая группа, оставшись без церковной поддержки, скоро бы убедилась в полной беспочвенности своих притязаний [19]».

Митрополита Сергия и возглавляемый им Синод радовала не только верность архиепископа Японского Матери-Церкви, но и его архипастырские труды и успехи по восстановлению Воскресенского собора в Токио. Начатые в апреле 1928 г. восстановительные работы потребовали до 170 тысяч иен, из которых 80% составили жертвы православных японцев. Восстановленный собор оказался великолепнее, чем был прежде.

Освящение главного престола в честь Воскресения Христова состоялось 15 декабря 1929 г. В торжествах освящения приняли участие все японское духовенство и до трех тысяч православных японцев, собравшихся со всех концов страны праздновать «победу своей веры». Это был триумф Православия среди инославных церквей Японии; более того — триумф христианства вообще в стране языческой [20].

В самый день освящения храма из Москвы пришла телеграмма: «Сорадуемся радости Японской Церкви. Молимся. Просим молитв. Митрополит Сергий с Синодом». Прочитанная вечером на собрании трехсот христиан-представителей, телеграмма вызвала единодушное, воспетое от сердца, «многая лета» Заместителю Патриаршего Местоблюстителя и Священному Синоду.

По поводу этой телеграммы архиепископ Японский Сергий пишет в своей брошюре [21]: «Церковь Японская рождена Российской Церковью. Она восприняла от апостола Японии архиепископа Николая и воспринимает ныне от его слабого преемника «православное христианство»... Церковь Японская верила и верит: «источник ее чистого Православия, и только его — есть Московская Патриархия и иерархи, ее возглавляющие». И Церковь Японская молилась, не прерывая, и молится неизменно только за них...»

Брошюра архиепископа Сергия была разослана им по всему церковному зарубежью в количестве 400 экземпляров и произвела отрезвляющее действие на многих эмигрантов.

Большое впечатление на «заграницу» произвел первый номер «Журнала Московской Патриархии». Об этом впечатлении архиепископ Сергий писал в Москву: «Получение мною 9 февраля, вместо поздравления с праздниками, № 1-го «Журнала Московской Патриархии» было для меня поистине великим праздником. Номер первый издаваемого Вами журнала произвел здесь настоящую сенсацию, так как теперь не только маловеры, но и неверы видят, что Церковь Божия... имеет полную возможность существовать и в условиях современного (русского) государственного строя. Все содержание номера — откровение для заграницы. Снят как бы покров с некоей тайны, и тайна сразу потеряла остроту интереса. Лично я с особенной признательностью автору прочитал статью «О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя». Эта статья вырывает у многих гнилое оружие из рук...» [22].

Здесь архиепископ Сергий, очевидно, имел в виду строго каноническое и документальное обоснование преемственности патриаршей власти Митрополита Сергия.

Отношение архиепископа Японского к московской церковной власти — ранее замалчиваемое карловчанами, а теперь ставшее для всех явным, — вызвало в их среде замешательство, которое усугублялось все возраставшим поредением их рядов: в 1930 г. скончались два митрополита — Харбинский и Маньчжурский Мефодий и Пекинский Иннокентий. И вот, после четырехлетнего перерыва в переписке, вождь Карловацкого Синода Митрополит Антоний 15 июля 1931 г. прислал архиепископу Японскому Сергию письмо за № 598; в нем [23] содержались такие строки: «К нам поступили официальным путем сведения о том, что Ваше Высокопреосвященство... оправдываете всецело тактику Митрополита Сергия... У нас до сих пор нет формального заявления о том, считаете ли Вы себя в составе Собора русских иерархов за рубежом или всецело подчинились Митрополиту Сергию. В последнем случае наша зарубежная церковь не может иметь с Вами молитвенного общения, и Вы должны считаться запрещенным в священнослужении. Сообщая о сем, прошу Ваше Высокопреосвященство прислать нам Ваше объяснение по содержанию изложенного. Неполучение от Вас своевременно объяснений вынудит Архиерейский Синод назначить на Ваше место другого иерарха».

Сообщая эту выдержку Митрополиту Сергию, архиепископ Японский изложил свой ответ на запрос карловацкого первоиерарха. «Ты кто еси, судяй чуждему рабу?» — таков был смысл этого ответа. Причем архиепископ Сергий не убоялся карловацких запрещений, не имеющих силы над верным сыном Матери-Церкви, и выразил Митрополиту Сергию уверенность в том, что карловчане не решатся прислать в Японию другого иерарха, ибо Православная Церковь в Японии такового от них не примет.

По получении такого ответа Карловацкий Синод, в заседании от 24 августа 1931 г., обсудил переписку с Преосвященным Сергием и, ввиду его заявления о подчинении Митрополиту Сергию (в Москве), определил прервать с ним молитвенное общение. Но, как и следовало ожидать, на замещение его своим архиереем Карловацкий Синод все же не решился [24].

Японские православные христиане узнали о карловацком указе из харбинских газет, сообщивших о нем под сенсационным заглавием: «Архиепископ Сергий запрещен в священнослужении». Но, узнав правду, они успокоились. Был спокоен и Преосвященный Сергий, получивший из Москвы поздравление с приближающимся днем Ангела и вместе успокоительные строки Митрополита Сергия, который писал: «Что касается карловацких запрещений и смещений, то да не смущается сердце Ваше. Посылаю Вам копию нашего постановления еще от 28 года. В п.п. III, IV, V, VI и VII, вместе с суждением нашим о карловацкой группе, Вы найдете и прямой ответ для себя — отмену запрещения, наложенного карловчанами на Митрополита Евлогия...»[25].

Архиепископ Сергий в 1931 г. был возведен в сан Митрополита.

Враждебные выпады карловчан против Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия продолжались. Но начатое им дело канонического устроения церковной жизни постепенно шло к своей цели. Оно росло и побеждало в атмосфере верности архипастырскому долгу, которому неизменно следовали Митрополит Сергий с сотрудниками в Москве, Митрополит Елевферий (Богоявленский) — на западе и Митрополит Сергий (Тихомиров) — на востоке, в Японии. В своем духовном содружестве эти три архипастыря Церкви стремились поддержать друг друга взаимными советами и содействием. Они высоко ценили взаимные письма, приветствия и молитвы.

«Святителю Божий! — писал в Москву Митрополиту Сергию Преосвященный Японский Сергий. — Верьте, что всегда и особенно в такие дни торжественные, как Рождество, Пасха, — мое сердце с Вами, живет Вашими радостями, скорбит Вашими скорбями. У Вас — дело налаживается, у меня — голова поднимается. О Вас злорадствуют, Вас поносят — вместе и меня поносят.

Господь любит правду, заповедует правду, Господь видит правду и «скорбит» о неправде людской. А «Правда Христова» у Вас, в Вашем делании, в Вашем понимании задач Церкви. Послужить Вашему правому делу, поскольку помогают мне мои силы, и да поможет мне, Вашими святительскими молитвами, Вифлеемский Младенец Эммануил — Иисус в наступающем 1934 г.

А Вас Господь да охраняет, да сохраняет, да вдохновляет, да поддерживает в горении духа на служении Церкви Божией, внутри нападаемой «своими» когда-то «обновленцами», а извне люто оплевываемой, охуливаемой, оскорбляемой т. н. «карловацкой группой иерархов».

Молитвы мои за Вас, Владыко дорогой! Не хулители внизу Креста оказались триумфаторами, а Христос. И конечный триумф... — с безбоязненными служителями Правды Христовой. А они возглавляются Вами и группируются около Вас.

Помолитесь за меня и мою паству. А мои молитвы о Патриаршей Церкви Русской (которую да возглавите Вы с наиболее коротким титулом) были и будут непрерывны и неизменны» [26].

В ответ на это выражение любви и верности Митрополит Сергий из Москвы сердечно приветствовал Митрополита Сергия в Японии, вместе с его паствою, с прошедшими праздниками и наступившим новым годом

и, сообщая о получении письма от 30 декабря 1933 г., назвал его одним из самых радостных благовестий к праздникам. «Я прекрасно знаю, — писал он далее, — что Японская Православная Церковь, верная заветам своего апостола, никогда не считала в числе своих задач поддерживать карловчан, евлогианцев, платоновцев и пр. Я ни на минуту не сомневался в этом; а все-таки лишний раз услышать это из Ваших уст, лишний раз, так сказать, почувствовать локтем своего собрата-соработника, что он тут рядом шаг в шаг идет с нами к этой же цели, что он всегда готов, если не физически помочь, то духовно поддержать и ободрить, — так это радостно, так укрепляет дух, обновляет энергию. Очень Вам благодарен за Ваше доброе письмо. До поможет нам Господь и впредь вместе, в неразрывном братском союзе, трудиться во славу чистой Христовой Истины...»

За этим признанием силы духовного содружества и сотрудничества Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Митрополит Сергий не замедлил дать и поручение своему соработнику в Японии. Огорчаясь упорством эмигрантского духовенства и, прежде всего, архиереев, он удивлялся тому, как они не понимают нелепости своего междуцерковного положения и не сознают неправильности, даже греховности своего «прания противу рожна», удивлялся их упорному стремлению творить свою человеческую волю, а не волю Божию, и писал далее

Митрополиту Японскому: «Не могли ли бы Вы как-нибудь братски, неофициально воздействовать на архипастырскую совесть соседних с Вами архиереев, чтобы они возвратились к нам...» [27].

Большое значение придавалось в Московской Патриархии личному влиянию Митрополита Японского на собратий-архиереев, как это видно из вышеуказанного поручения. А постоянное содействие Митрополита Японского высшей церковной власти в ее борьбе с заграничным расколом возводило его служение в пример канонической верности по отношению к Матери-Церкви.

Высокопреосвященный Заместитель и Патриарший Священный Синод наградили Митрополита Японского Сергия к 30-летию его архиерейства и 40-летию монашества предношением Св. Креста за богослужением [28].

В предвоенные годы деятельность Митрополита Японского Сергия, известного своей преданностью Матери-Церкви и Родине, вызвала против него ожесточенную травлю эмигрантских кругов, окрыленных мечтами о военном походе на Советский Союз. В харбинских газетах, например, еще в 1936 г. появились погромные статьи против Митрополита Сергия, возводившие на него самые невероятные обвинения во вредительской деятельности, вспоминались его выступления в пользу Московской Патриархии и тенденциозно истолковывались в смысле враждебной Японии пропаганды.

Митрополит Японский Сергий продолжал оставаться на посту Начальника Российской духовной Миссии до 4 сентября 1940 г. В силу нового государственного закона о возглавлении всех японских религиозных организаций японцами, Митрополит Сергий должен был оставить свой пост и передать временное управление Церковью японцу А. Я. Ивасава [29]. Когда, в связи с этой переменой, в Японской Церкви начались волнения, то во главе ее стал епископ-японец Николай (Оно).

Митрополит Сергий, живший сначала в своей квартире, поселился затем в доме Миссии, устроил в нем молитвенное помещение и с 8 октября 1941 г. начал совершать богослужения и требы. Его служение в домовой церкви продолжалось более трех лет беспрепятственно.

За это время в жизни Матери-Церкви произошли крупные перемены: 8 сентября 1943 г. Собор епископов избрал Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси; 15 мая 1944 г. Патриарх Сергий скончался, и Патриаршим Местоблюстителем стал Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий; началась подготовка к созыву Поместного Собора Русской Православной Церкви.

О всех этих событиях Митрополит Сергий знал, и он, повидимому, пришел к мысли вернуться на Родину, так как в октябре 1944 г. уже имел на руках документы о советском гражданстве. В это же время Московская Патриархия отправила ему письменное приглашение прибыть к ноябрю на Собор архиереев для предварительного совещания о порядке созыва Поместного Собора.

Это приглашение, вместе с письмом Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия, Митрополит Сергий получил 1 декабря 1944 г. Сообщая о получении вызова, он пишет: «Душою я сейчас бы улетел на Родину, земно поклонился бы исповедникам-иерархам..., дышал бы русским воздухом, питался бы русской пищей, утешался бы общением с братьями-архипастырями; может быть, даже послужил бы где-нибудь Св. Церкви Божией. Но... неожиданно оказалось препятствие, не дозволяющее мне совершить длинное путешествие вообще и в особенности по холодной Сибири, — это мое здоровье...»

Митрополит Сергий уже давно страдал болезнью сердца и почек, и, вместо поездки на Собор в Москву, ему было предписано лечь в больницу на 3—4 недели. Подчинившись этому, Митрополит Сергий написал: «Вот потеплеет, сил прибавится, и весной-летом, аще Богу будет угодно, возвращусь под Ваше мудрое водительство...» А далее он выражает радость по поводу созыва Поместного Собора, предстоящих выборов Патриарха и отдает свой голос за Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Алексия. Радуясь открытию Богословского Института и Пастырских курсов, он пишет о получении восьми номеров «Журнала Московской Патриархии» и просит уведомить его телеграфом об избрании Патриарха [30].

О дальнейшей судьбе Митрополита Сергия лишь известно, что японские власти подвергли Митрополита тюремному заключению. Спустя пять дней после освобождения из тюрьмы, именно 11 августа 1945 г., Митрополит Сергий неожиданно скончался, за три недели до капитуляции Японии.

С кончиной Митрополита Сергия Православная Церковь в Японии потеряла в его лице духовного отца, наставника, неутомимого сеятеля христианских добродетелей среди японской паствы и верного ходатая в признании за этой Церковью права на самостоятельную жизнь под материнским попечением Церкви Российской.

Русская Православная Церковь утратила в лице Митрополита Сергия верного своего сына и служителя, богослова [31] и борца за неприкосновенность канонического строя в эпоху наибольших на него покушений со стороны внутренних и внешних противленцев.

Его деятельность служит архипастырским примером верности своему долгу и законопослушания Матери-Церкви, в назидание как верным чадам ее, так и в непокорности и отчуждении сущим.

А. ВЕДЕРНИКОВ

[1] Декрет об отделении Церкви от Государства.

[2] «Церковные Ведомости» от 12 ноября 1905 г., № 46.

[3] «Прибавления к Церковным Ведомостям» от 19 ноября 1905 г., № 47.

[4] «Прибавления к Церковным Ведомостям» от 12 ноября 1905 г., № 46.

[5] «Церковные Ведомости» от 5 апреля 1908 г., № 14.

[6] «Прибавления к Церковным Ведомостям» от 12 мая 1912 г., № 19.

[7] «Церковные Ведомости» от 30 июня 1912 г., № 26.

[8] Письмо Преосвященного Сергия Патриаршему Местоблюстителю Митрополиту Алексию от мая-июня 1944 г.

[9] Доклад Митрополита Сергия от 26 февраля 1932 г.

[10] Брошюра Митрополита Сергия «Освящение Воскресенского кафедрального собора в Токио», изд. 1930 г.

[11] Указ от 24 декабря 1923 г. № 172.