О ЕДИНОВЕРИИ

(К 150-летию его существования)

Единоверие, противопоставляемое в России расколу, есть совокупность приходов Русской Церкви, единых с ней по вере, но разнствующих от нее в обряде. Как отдел старообрядчества, допущенный, на основании единства в вере, в общение с Российской Церковью, единоверие есть примиренное с Русской и Вселенской Церковью старообрядчество. Таким образом, в России, внутри одного и того же восточного православного исповедания и в недрах одной и той же Христовой Церкви, находятся два равно православных обрядства с их хранилищами — богослужебными книгами: одно — Собором исправленное, а другое — бывшее до Собора и относительно этого Собора — старое. Оба обрядства равны по православности и одинаковы по спасительности и древности. За воссоединенными старообрядцами сохранилось право совершать богослужение по старопечатным дониконовским книгам и руководствоваться старинными обрядами с условием подчинения в иерархическом отношении Православной Церкви, от которой они получают благодатных священнослужителей, рукополагаемых православными епископами.

В старообрядчестве давно уже ощущалось «оскудение» в священниках, которые совершали бы у них требы, вследствие чего среди старообрядцев возникла мысль приобрести законное священство, с епископом во главе. Начитанные старообрядцы отлично понимали, что без епископа церковь — не церковь, а самочинное сборище.

Попытки приобрести законное священство впервые возникли в главном центре поповщинского раскола, в Стародубье. Во главе лиц, наиболее озабоченных такими исканиями, стоял стародубский инок Никодим. В 1781 г. он решил просить для старообрядцев особого епископа у Русской Православной Церкви, с обязательством, чтобы этот епископ хранил старинные обряды и службу правил по старопечатным книгам. В частности, Никодим просил: 1) чтобы была разрешена клятва прежних русских соборов на старые обряды; 2) чтобы старообрядцам был дан епископ, находящийся в зависимости непосредственно от Св. Синода; 3) чтобы этот епископ рукополагал для них священников и все богослужения совершал по старому дониконовскому чину; 4) чтобы св. миром их снабжал Св. Синод.

Этим планом инока Никодима заинтересовались и сочувственно ж нему отнеслись некоторые влиятельные светские и духовные лица и сама Екатерина II. В 1783 г. инок Никодим подал в Св. Синод прошение, подписанное старообрядцами в количестве 1500 человек, о воссоединении их с Православной Церковью на отмеченных выше условиях. Но неожиданная смерть инока Никодима 12 мая 1784 г. затормозила дело воссоединения старообрядцев. Ходатайство о даровании им отдельного епископа не было удовлетворено. В марте 1784 г. состоялось высочайшее повеление на имя Петербургского Митрополита Гавриила о разрешении архиепископам Могилевскому и Славянскому назначить старообрядцам священника по их выбору. В 1788 г. Стародубье получило такого священника в лице Андрея Иоаннова (Журавлева), который не мало содействовал развитию единоверия в том крае.

Стремление к церковному воссоединению возникло и среди старообрядцев Москвы и Петербурга. В 1799 г. некоторые из московских и петербургских старообрядцев-поповцев изъявили желание воссоединиться с Православной Церковью и принять от нее «благословенных» священников. На подлинном их прошении рукой Павла I написано: «Быть по сему. Октября 27 дня 1800 г. Гатчино». Это прошение с царской подписью было возвращено московским старообрядцам и принято ими как полное утверждение предложенных ими условий соединения, как вечный акт признания равночестности и равноправности старообрядчества и Православия. Но впоследствии появились так называемые пункты, или мнения, Митрополита Платона, оказавшиеся также утвержденными 27 октября 1800 г., которые ограничили прошение старообрядцев во многом, а в своих дополнениях признавали воссоединенное с Православием старообрядчество лишь переходной ступенью к нему, выделив эти верные Православию старообрядческие приходы как бы в особую полусамостоятельную Церковь.

Единоверцы просили, чтобы Св. Синод снял клятвы на священную древность, но Митрополит Платон в своих дополнительных замечаниях ответил, что они положены праведно... Старообрядцы просили единения с Церковью при старых обрядах, но Митрополит Платон оставил им обряды лишь на время, лишь только «на том надеянии», что со временем, оставив старый обряд, присоединившиеся примут исправленный. Впервые они были названы им «единоверцами», а их храмы — единоверческими.

В верхах Православной Церкви все более устанавливался взгляд на единоверие как на переходную ступень; старый обряд считали неправильным, поврежденным и никак Церковью не благословляемым, а только «благоснисходительно невозбраненным» до времени. Единоверие не склонны были поддерживать и укреплять. Некоторые епархиальные архиереи считали его тем же «расколом», «полурасколом», трактовали его как «ни рак ни рыба», «ни то ни се», отказывались служить в единоверческих церквах по-единоверчески.

В широких общественных кругах того времени организация единоверия также не была понята правильно.

Разномыслия в воззрениях на единоверие, выяснение вопроса, с кем оно — с Православием или со старообрядчеством, — очень подробно, с достаточной ясностью, впервые раскрыл Митрополит Московский Филарет. «Единоверие, — говорит он в одном из своих мнений, — не есть начало. Начало есть Православие, а единоверие — распространение, развитие, движение сего начала к стороне раскола, с тою целью, чтобы отторженных от Православной Церкви возвратить к единству веры, Церкви и священноначалия, с предоставлением им, по снисхождению, употреблять в богослужении книги по изданиям, предшествовавшим исправлению, и положенные в сих книгах обряды. Отсюда наименование единоверия и единоверческой Церкви, — то-есть Церкви, которая соединена с общеправославной в вере, при разности некоторых обрядов. При таком устроении единоверческой Церкви, вступающим в нее предоставлено все, что могло быть допущено без нарушения чистоты Православия» [1]. — «То, что наиболее осудительно и вредно в раскольниках, есть их отчуждение от Церкви и мятежное против нее расположение. Единоверцы, победив сии расположения, при вступлении в единоверие, и вошед в благодатное общение священноначалия и таинств Церкви, согласно со своим наименованием, получают направление к единству и почитают Православную Церковь своею, а раскольников чужими» [2]. Многим единоверцам, при самой организации единоверия и в последующее время, казалось не только неприятным, но даже оскорбительным самое наименование их «единоверцами», свидетельствующим как бы о принадлежности их к какой-то иной, только не Православной Церкви. Были неоднократные просьбы со стороны единоверцев о наименовании их «православными старообрядцами». И в этом отношении Митрополит Филарет дал вполне обстоятельное разъяснение. «Что значит Церковь единоверческая? Церковь, которая имеет единую веру с великороссийской Церковью, находится в соединении с нею и сим отличается от разномыслящих и чуждающихся Церкви великороссийской. Что же в сем неприятного или оскорбительного? Братиям единоверческих церквей мы говорим: вы единоверцы нам, а мы единоверцы вам. Как же может быть оскорбительным наименование, которое мы даем и себе наравне с другими?» [3]

Таким образом, Митрополит Филарет ясно раскрыл отношения единоверия к Православию. По его убеждению, единоверие в своей сущности — тоже Православие; единоверческая Церковь, отличаясь от так называемой общеправославной или грекороссийской Церкви несущественной разницей в обрядах, соединена с последнею единством веры, таинств и священноначалия такими крепкими узами, что первая не может быть мыслима раздельно от последней, но и та и другая есть одна Вселенская, Святая и Апостольская Церковь.

Не раз приходилось Московскому архипастырю останавливаться на рассматриваемом вопросе и в своих беседах, проводимых им в единоверческих храмах, чтобы, с одной стороны, выяснить единоверцам православные понятия об отношении единоверия к Православию, а с другой, чтобы успокоить их совесть, смущаемую теми превратными толками об единоверии в его отношении к Православию, которые старались распространять раскольники, и теми ложными взглядами на этот предмет, которые царили в то время в православном обществе.

По представлению Митрополита Филарета, 16 мая 1866 г., на месте мужского отделения Федосеевского беспоповщинского Преображенского богадельного дома, был открыт Никольский (Спасо-Преображенский) мужской единоверческий монастырь. А еще ранее, 23 сентября 1854 г., состоялось освящение Никольского единоверческого храма на Рогожском кладбище, в центре раскола поповщины.

Не менее плодотворна по своим результатам и значению была деятельность московского святителя и в истории внутреннего развития единоверия. Вопрос о единоверческом епископе искони волновал единоверцев. Еще стародубский инок Никодим со своими сторонниками в числе условий воссоединения с Православной Церковью выставил дарование им «хорепископа», т. е. сельского епископа, но с тем, чтобы он подчинен был непосредственно Св. Синоду. Митрополит Филарет для противодействия возникшей австрийской иерархии послал тогда первенствующему Петербургскому Митрополиту Григорию и прочим членам Св. Синода предложение учредить в Московской епархии второго викария, которому и поручить единоверческие церкви не только Московской епархии, но «по усмотрению надобности и по удобству» можно поручить ему единоверческие церкви и некоторых ближайших епархий.

Но эту мысль Митрополита Филарета о возможности дать единоверцам епископа не одобрил первенствующий тогда член Св. Синода Митрополит Григорий. Мысль об единоверческом епископе ему не была противна, но он не разделял блестящих ожиданий Московского архипастыря от исполнения этого проекта. Внимание старообрядцев тогда было поглощено «австрийским» священством, и при таком обороте дела единоверческое викариатство могло быть лишь запоздалым подражанием, притом неполным подражанием, которое вызвало бы среди единоверцев невыгодные суждения о Православной Церкви. С этим вскоре должен был согласиться и сам Митрополит Филарет.

В истории внутреннего развития единоверия более серьезное значение имеет вопрос о клятвах Большого Московского Собора 1666 1667 гг. В «Пунктах» Митрополита Платона этот вопрос не был выяснен с той полнотой, которая не оставляла бы сомнений в приверженцах старого обряда. Но то, что было опущено Московским Митрополитом Платоном, было сделано Митрополитом Филаретом. Он с достаточной полнотой выяснил смысл соборных клятв 1667 г. и отношения последних к единоверию. Пользуясь актами Собора 1667 г., Митрополит Филарет показал, что клятвы Собора положены не на «старые обряды», но на тех приверженцев «мнимой» старины, которые с содержанием старых обрядов соединяют в то же время «упорство» и «противление Церкви». «Собор, — говорит Митрополит Филарет, — осуждает непослушных, прекословящих, противников. Следовательно, те, которые присоединяются к так называемым единоверческим церквам, и вместе с тем входят в послушание Православной Вселенской Церкви, чрез сие избавляются от осуждения Собора 1667 г. и не подвергаются оному» [4].

При учреждении единоверия допущен был и другой, не менее важный, пробел. А именно, по словам самого Московского святителя, «не с строгой точностью и осторожностью поступлено было и в том отношении, что предшественники наши, приемля в общение церковное приходящих от раскола единоверцев и разрешая их от проклятия, положенного на раскольников Собором 1667 г., только предположили согласие восточных патриархов и не испросили сего согласия посредством сношения» [5]. «Раскольники, — указывает Митрополит Филарет, — говорят, что Св. Синод, как меньший Собор, не имел права один снять проклятие, наложенное большим Собором, в котором участвовали восточные патриархи, что посему единоверцы остаются еще под проклятием, употребляя обряды, осужденные Собором, и что потому опасно присоединяться к единоверческой церкви» [6]. Митрополит Филарет счел своим долгом, «для успокоения некоторых сомневающихся»? позаботиться, чтобы «вышеозначенное возражение, особенно часто и упорно ныне раскольниками повторяемое, уничтожить очевидным для них образом и для этого войти от Св. Синода в сношение с восточными патриархами».

Итак, Митрополит Филарет с полной обстоятельностью и убедительностью ясно доказал каноничность организации единоверия и его тождественность с Православием.

Выясняя свои воззрения о тождестве единоверия с Православием, Казанское собрание епископов 1885 г., прямо во всеуслышание засвидетельствовало, что Православие и единоверие составляют одну Церковь, что единоверие есть та же единая православная вера, пребывание в единоверии есть истинное и искреннее держание этой единой православной веры и пребывающие в единоверии — истинно православные и истинно верующие сыны Святой Церкви. На этом же Казанском собрании епископов возникла мысль о созыве съездов противораскольнических миссионеров. Первый такой съезд состоялся в Москве 13 июля 1887 г. в Спасо-Преображенском единоверческом монастыре.

Перед открытием съезда Преосвященным Мисаилом был отслужен молебен, с точным соблюдением чина, изложенного в старопечатных книгах. Древние напевы, весь чин служения и, наконец, весь этот собор православных и так называемых единоверческих пастырей, совокупно совершивших молебное пение, воочию засвидетельствовали, что нет различия между ними, что они составляют Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. В работах съезда принимал непосредственное участие Митрополит Московский и Коломенский Иоанникий.

В этом же монастыре состоялся и второй миссионерский съезд, открытие которого было 29 июля 1891 г. Этот съезд был значительно больше первого. Съезд был открыт Преосвященным Виссарионом, отслужившим торжественный молебен Святой Троице, с умилительными прошениями «о соединении с Церковью всех отпавших от нее».

Председательствовал на съездах настоятель Московского Спасо-Преображенского единоверческого монастыря архимандрит Павел Прусский. Это был воссоединившийся в 1868 г. с Православной Церковью ревностный деятель беспоповщины, известный миссионер, автор многих противораскольнических сочинений, ревностный поборник Православия, маститый старец, утешавший сирых и обездоленных, укреплявший колеблющихся в вере, просветивший светом Христовой истины не одну тысячу лиц, заблудившихся и отпавших от Православной Церкви, из коих многие — его ученики — впоследствии были единоверческими священниками. Своим пастырским советом он наставлял и помогал всем стремящимся к истинно христианским добродетелям. Он был отцом-наставником, человеком-братом, который видел в каждом прежде всего своего ближнего. «Люби ближнего, как самого себя» — было жизненным девизом этого высоконравственного человека. Его жизнь, его труды, а также работы съездов противораскольнических миссионеров, председателем которых он был, имеют весьма важное значение в деле дальнейшего повсеместного развития и укрепления единоверия.

С этого времени положение единоверия начинает постепенно упрочиваться; стали происходить уже массовые присоединения старообрядцев к Православной Церкви на правилах единоверия, целыми старообрядческими приходами. Это особенно наблюдалось в Поволжье, на Урале, в Сибири и др. местах.

В 1865 г. произошло замечательное событие в истории единоверия — разумею присоединение к Православной Церкви членов белокриницкой иерархии — Онуфрия, Пафнутия, Иоасафа, Филарета и Мелхиседека. Отсутствие в этих лицах раскольнического фанатизма и свойственных раскольникам предубеждений против Православной Церкви, искреннее их сочувствие Окружному посланию, в борьбе за которое некоторым из них пришлось принять самое деятельное участие, строгое обсуждение принципиальных вопросов старообрядчества — окончательно довершили начавшееся в этих лицах душевное перерождение, заставили их покончить с расколом и искать соединения с Православной Церковью. Они пришли к мысли, что в интересах миссионерской их деятельности среди раскольников им гораздо лучше присоединиться к Православной Церкви на правилах единоверия, а не безусловно. В этом смысле они и подали Митрополиту Филарету прошение о своем присоединении.

«Не в наших личных расположениях, — писали они, между прочим, в этом прошении, — главная побудительная причина, по которой мы решаемся ходатайствовать о дозволении нам, на первое время, оставаться при обрядах единоверия... Прошение наше внушено нам собственно и преимущественно христианским снисхождением к немощной совести бывших некогда братий наших — глаголемых старообрядцев и желанием посредством такого снисхождения привлещи и их в ограду Православной Церкви, в чем видим нашу прямую обязанность, возлагаемую на нас нашими, вредными для Церкви, действиями во времена лжепастырства и лжеучительства в расколе. А мы из многолетнего ближайшего знакомства с раскольниками знаем, с каким непреодолимым отвращением они смотрят на каждого, изменившего уважаемым ими обрядам, и вполне уверены, что слух о нашем общении с Церковью в самых обрядах послужил бы только к торжеству для врагов Церкви и положил бы преграду для свиданий и собеседований с нами даже тем из старообрядцев, которые, как вполне известно, готовы уже последовать за нами...»

Митрополит Филарет признал основательность изложенных в этом прошении доводов, со своей стороны выразил полнейшее согласие присоединить просителей на условиях единоверия и 20 июня на их прошении положил такую резолюцию: «Святая Церковь с кротким состраданием взирает на тех, которые, не разнствуя с нею в существенных догматах веры или только неведением затмевая чистое разумение их, за имена и обряды чуждаются ее и сами себя лишают освящения, от сошествия Святаго Духа и от апостолов преемственно в ней пребывающего, и потому с радостью приемлет обращающихся к ней как тех, которые совершенно безусловно к ней присоединяются, так и тех, которые при сем желают сохранить употребление обрядов по особым известным правилам единоверия. Причины, по которым просители избирают последнее, достойны внимания. Христос да приведет вслед за ними в Свою спасительную ограду и других, лишенных истинного освящения, единства и охранения. Итак, да будут приняты в общение Святой Церкви на правилах единоверия» [7].

Это было немалое приобретение для Православной Церкви, для единоверия, а для раскола — большая потеря, тем более чувствительная, что за ней вскоре же последовали другие, ей подобные. Так, вскоре к Православию на правилах единоверия был присоединен старообрядческий епископ Тульский Сергий и одновременно с ним другой член белокриницкой иерархии — протодиакон Кирилл Загадаев.

В 1866—1868 гг. совершилось присоединение к Православной Церкви старообрядческих иеродиаконов Феодосия и Викентия. Известны многие и другие случаи присоединения к Православной Церкви членов белокриницкой иерархии. Почти все присоединившиеся поселились в Москве. Они положили начало новому типу противораскольнических миссионеров, в связи со своей начитанностью в области старопечатных, уважаемых раскольниками книг, вместе с отличным знанием раскольнического быта, раскольнической литературы и их любимых возражений и полемических приемов. Некоторые из них, как, например, инок Филарет, оставили после себя ряд печатных противораскольнических, полемических изданий.

С устроением единоверческой церкви на Рогожском кладбище начались очень частые присоединения к единоверию. По свидетельству Митрополита Филарета, со времени освящения единоверческой церкви на Рогожском кладбище и до конца января 1865 г. «присоединилось из поповщинской секты (т. е. из прихожан старообрядцев Рогожского кладбища) к единоверию душ обоего пола 1451 чел.» [8]. Не менее успешно проходило и присоединение старообрядцев-беспоповцев Преображенского кладбища. В сентябре 1854 г. обратившихся в единоверие Преображенских старообрядцев-беспоповцев считалось 178 лиц, а к 1 июля 1855 г. было налицо единоверцев 407 человек обоего пола [9].

В настоящем очерке приведены фактические данные о распространении единоверия во второй половине XIX века лишь по двум московским кладбищенским единоверческим приходам. Необходимо указать, что распространение единоверия по другим местам России в Поволжье, Сибири, на Урале, Украине, Кавказе за тот же период времени проходило в гораздо больших размерах. Было много случаев присоединения к единоверию целых старообрядческих приходов (Нижегородская, Саратовская губ., обл. войска Донского и др.).

Такое же стремление к воссоединению с Православною Церковью, на правилах единоверия, наблюдалось и среди старообрядцев беглопоповского согласия. Нам лично известны десятки случаев возвращения «беглых попов» в православие-единоверие с раскаянием.

В частности, в 1948 г., в декабре месяце, вышли из старообрядчества-беглопоповства три священника, принятые в Православие — трудами и заботами Митрополита Крутицкого и Коломенского Николая — третьим чином чрез покаяние. Чиноприем совершал Преосвященный Макарий, викарий Московской епархии. Один единоверческий священник о. Феодор Архангельский, причисленный к Никольской единоверческой церкви, что на Рогожском кладбище, вскоре после своего воссоединения с Православной Церковью, 19 марта 1949 г., обратился с письмом к бывшей своей беглопоповской пастве. Письмо очень характерно. В начале, перечислив целый ряд беглопоповских епископов и кратко их характеризуя, он пишет: «Означенные лица, не имеющие благодати Святаго Духа, есть простецы и не принадлежат к истинной Святой, Соборной, Апостольской, Христовой Церкви, а потому их общества представляют из себя в буквальном смысле секты, в которых нет благодатных ни епископов, ни священников, а есть только простецы. Без епископа несть Церкви, ни иерея, ни жертвы, ниже самих христиан (св. Игнатий Богоносец). Не может бо Церковь без епископа быть. Епископ в Церкви, Церковь во епископе (св. Иоанн Златоуст). Аще кто соборныя церкви о себе собирается, не ради о церкви церковное хощет творити, не сущу с ним пресвитеру по воле епископа — да будет проклят. (Кормчая, 58 л., 6-е правило Гангрского собора.)

Простецы — уставщики-псаломщики причащают мирян якобы Святыми Дарами, а на самом деле хранящимися у них по несколько лет просфорами. Это не разрешается правилами св. апостолов. Аще мирянин восхищает священническая, то горше бесов осудится. Старообрядцы! Не надейтесь, что вы спасетесь со своими простецами. Почему? А потому, что кроме Святой, Апостольской, Соборной, Вселенской Церкви нигде несть спасения... За 24-летнее мое пребывание в старообрядчестве я насмотрелся и наслушался вашей церковной противозаконности, вашего произвола. А при последних ваших вышепоименованных, якобы епископах, а таковые у вас воистину простецы, я уже не нашел нужным пребывать в ваших старообрядческих, безблагодатных обществах, так как таковое пребывание не спасительно у вас, а гибельно. Принимая во внимание безблагодатность ваших служителей алтаря и неспасительность, я оставил вас навсегда. Не прельщайтесь вашими обрядами! Подумайте о Страшном Христовом Суде и о спасении ваших многогрешных душ. Идите ко Святой Вселенской, Соборной, Апостольской Христовой Церкви, и она, как любвеобильная мать, примет вас и спасет благодатию Господа нашего Иисуса Христа. Аз изрек вам истину и правду, и правда светлее солнца. Одновременно со мной вышли из старообрядчества два беглопоповских священника — священник о. Семен Нефедов, бывший природный старообрядец, прослуживший в беглопоповстве 24 года, и второй священник о. Иван Рудаков, природный старообрядец, прослуживший в беглопоповстве 24 года (ныне священник единоверческой церкви с. Михайловской слободы, Раменского р-на, Московской обл.). Третий священник — я, Феодор Архангельский, прослуживший в беглопоповстве 24 года. В настоящее время мы все трое прославляем в истинной Святой, Соборной, Апостольской Церкви Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, Ему же и честь и слава со Отцем и со Св. Духом — всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Частично получены уже и отзвуки на это письмо, в высшей степени благоприятные для единоверия.

Приведенные примеры показывают движение и развитие единоверия в первые годы своего исторического существования и в последующее время и наглядно свидетельствуют, что организация единоверия нанесла расколу большой урон, вырвав из его пагубных недр большое количество верующих. Митрополит Филарет говорит: «Опыты показывают, что в раскольниках силу имеет не столько религиозное убеждение, поелику сила рассуждения мало у них раскрыта и образована; их держит в удалении от Церкви не столько заблуждение ума, сколько упрямство воли, а также корыстные связи, зависимость от сильных единомышленников, слишком распространенная уверенность в их неприкосновенности, надежда на силу денег» [10].

Задерживающую многих в расколе силу представляли также богатые раскольники-фабриканты. Их рабочие-старообрядцы и желали бы по убеждению присоединиться к Церкви, но, боясь лишиться пропитания, вынуждены были воздерживаться.

В старообрядческом церковном календаре на 1949 г. помещена статья: «Краткая история святой древле-православной старообрядческой церкви в России». Здесь, на стр. 74, между прочим, сказано, что «только очень незначительное число старообрядцев пошло в единоверие, и серьезного значения в истории старообрядчества оно не имело». Такое суждение безусловно неверно, что и подтверждается приведенными мной фактическими примерами о развитии единоверия, как в первые годы его организации, так и в последующее время — вплоть до 1949 г.

В настоящее время в Москве имеется один единоверческий храм на Рогожском кладбище. Второй единоверческий храм в Московской епархии имеется в с. Михайловская слобода, Раменского района. Михайловская слобода издавна заселена исключительно единоверцами. Не располагая точными статистическими данными о современном состоянии единоверческих приходов в других местностях России, можно лишь предположить, что имеются как чисто единоверческие приходы, функционирующие бесперебойно с момента их основания, так и смешанные, т. е. с православным и единоверческим богослужением; последних, повидимому, больше, что вызвано, очевидно, местными условиями. Взгляд на единоверие, как на меру, имеющую своей конечной целью не просто приближение старообрядцев к Православной Церкви, но полнейшее их объединение с православными даже в единстве обряда, теперь можно считать устаревшим и отпавшим. В настоящее время единоверцы не только на словах, но и на деле признаны чадами единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви.

В 1900 г. единоверцы праздновали 100-летний юбилей существования единоверия. К этому времени Св. Синод выпустил «Воззвание» к единоверцам, где они называются сынами Православной Церкви. В день юбилея это «Воззвание» Св. Синода было зачитано во всех единоверческих храмах. Во всех губернских городах в этот день служение в единоверческих храмах возглавляли епархиальные епископы.

Накануне Всероссийского Поместного Собора 1917—1918 гг. Св. Синодом было разрешено единоверцам собраться на I Всероссийский единоверческий съезд, каковой и состоялся в Нижнем Новгороде, под председательством Андрея, епископа Уфимского. Основным на съезде был вопрос о создании давно желаемого единоверческого епископата. В синодальных кругах, среди некоторых лиц, и даже потом в VI Отделе Предсоборного Присутствия, который ведал разработкой вопроса единоверия, все же высказывался взгляд о сепаратизме единоверия; говорили и писали, что с организацией единоверческого епископата единоверцы «отделятся», «отколются» от Православной Церкви.

I Всероссийский съезд единоверцев единодушно доказал обратное, а именно — верность и преданность единоверия Православной Церкви, избрав кандидатами в единоверческие епископы в большинстве православных епископов, изъявивших свое желание служить по старопечатным книгам и старым обрядам. Первым кандидатом в единоверческие епископы единогласно был избран настоятель Петербургского Никольского единоверческого собора священник Симеон Шлеев (кандидат богословия Казанской Духовной Академии), впоследствии епископ Симон, умерший на Уфимской православной кафедре. Поместным Собором Русской Православной Церкви в 1917—1918 гг. в положительном смысле был разрешен вопрос о создании единоверческого епископата.

Отношение к единоверию, сложившееся у высших представителей церковной иерархии — православных архипастырей, в последующее время, с полной убедительностью показало, что единоверие и Православие едино, что старые и новые обряды равночестны и благословенны и клятвы Собора 1666—1667 гг. не только не положены за употребление старопечатных книг, но даже не положено и запрещения на употребление их. Проклятие положено на раздорников и хулителей Церкви, за отпадение их от Церкви в раскол ради исправленных книг, за обвинение Церкви в мнимых ересях. Все воссоединившиеся с Православной Церковью от этих клятв разрешаются. Что же касается самых обрядовых разностей, то отношение к ним Церкви ясно было выражено еще в XVII веке, когда Патриарх Иоаким, в Грановитой Палате, попу Никите, упрекавшему Патриарха, будто власти мучат их за двоеперстие, сказал: «Мы за крест вас не мучим, — креститесь, как хотите, двумя или тремя перстами; мы порицаем вас за то, что Церкви не повинуетесь и лишаете сами себя вечного спасения».

В свете приведенных примеров я считаю уместным привести слова профессора Московской Духовной Академии Н. Ф. Каптерева, что «...так учит и сама Православная Церковь, а ей одной исключительно принадлежит право как устанавливать и освящать своим употреблением те или другие церковные обряды, так и производить в существующих обрядах те перемены, какие, по ее мнению, необходимы по требованию известных обстоятельств, ввидах ограждения и упрочения Православия. Обязательство же всякого православного христианина в этом случае состоит в том, чтобы беспрекословно подчиниться водительству Церкви, признать для себя обязательным и спасительным то, что таким признает Святая Церковь» [11].

Вот с какими мыслями единоверцы приходят в канун славного юбилея — 150-летия существования единоверия — и со своей стороны прилагают все свои силы, чтобы к этому юбилею придти с положительными, а не отрицательными результатами. Они глубоко уверены, что во всех своих начинаниях, направленных исключительно на укрепление и развитие единоверия, они встретят полную поддержку со стороны Первосвятителя Русской Церкви Святейшего Патриарха Алексия, с его светлым взглядом на единоверие, глубоко уважающего и любящего старые, древние обряды.

Е. Шлеев

[1] Филарет, Митрополит Московский, Собр. мнений и отзывов, т. 5, ч. 2, стр. 562.

[2] Филарет, Митрополит Московский, Собр. мнений и отзывов, т. 4, стр. 310.

[3] Филарет, Митрополит Московский, Собр. мнений и отзывов, т. 4, стр. 496—496.

[4] Филарет, Митрополит Московский, Беседы к глаголемым старообрядцам, т. 4, стр. 310—312; стр. 90—102.

[5] Филарет, Митрополит Московский, Собр. мнений и отзывов, т. 5, ч. 2, стр. 563.

[6] Там ж е, т. 4, стр. 312.

[7] Филарет, Митрополит Московский, Собр. мнений и отзывов, том 5, ч. 2, стр. 700—701.

[8] Филарет, Митрополит Московский, Собр. мнений и отзывов, том 4, стр. 8.

[9] «Православное обозрение» 1866 г., т. 20, стр. 124.

[10] Филарет, Митрополит Московский, Собр. мнений и отзывов, т. 4, стр. 21 и 146.

[11] Проф. Н. Ф. Каптерев, Патриарх Никон.