РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И РИМ [1]
I
Молодое русское государство, достигшее своей мощи в X веке, стало привлекать к себе внимание и восточных и западных соседей. «За преобладание в Киеве, говорит один из историков нашего времени, спорили представители трех исповеданий: сторонники римской церкви, приверженцы церкви греческой и мусульмане халифата» [2]. Отражением этого спора является летописный рассказ об испытании веры князем Владимиром, в котором фигурируют представители всех этих трех вероисповеданий, расхваливавшие перед Владимиром каждый свою веру.
Уже в IX в. апостольская столица уделяла много внимания славянским странам. Папа Николай I вмешался в дело распространения христианства в велико-моравском государстве, где по поручению Константинопольского Патриарха Фотия трудились известные первоучители славян Кирилл и Мефодий. Папа Николай I считал Моравию подчиненной себе и Мефодия назначил архиепископом в славянские земли по среднему Дунаю — в Моравию и Паннонию.
Папа стремился использовать конфликт болгарских царей с Византией, и когда царь Борис изгнал было из своей страны греческих священников, в Болгарию из Рима была отправлена целая армия латинского духовенства.
С X века внимание Рима устремляется на Киевское государство Римско-католическое христианство на Русь шло через Германию. Оттуда при Ольге был отправлен на Русь епископ, но Ольга приняла крещение в Константинополе, а ее сын Святослав не имел намерения креститься. При Оттоне II (972—983) было отправлено на Русь посольство к Киевскому князю Ярополку, очевидно, в расчете использовать в интересах Рима начинавшуюся борьбу среди князей за великое княжение. Немецкие короли рассматривали христианизацию как орудие их политического господства. Польский князь Мешко, или Мечеслав (963—992), признавая себя вассалом немецкого короля, крестился и принял в свою страну епископа, зависимого от Магдебургского епископа.
Начальная русская летопись рассказывает, что к Владимиру, еще язычнику, приходили «от немец» послы, «посланник от папежа» с предложением принять христианство из Рима. Владимир на это ответил будто бы так: «идете вспять, яко отцы наши сего не приняли суть"[3]. Ответ Владимира дает основание полагать, что и раньше Рим проявлял заботливость озарить светом Христова учения страну, седящую во тьме и сени смертной. Несколько позднее, в 988 г., когда уже происходила христианизация Руси по обряду Восточной Церкви из Константинополя, вновь прибывшие папские послы убеждали Владимира признать главенство папы. В 991 и 1000 году ® Киев снова приходили папские послы, очевидно, с тою ж!е миссионерскою целью [4]. Все эти посольства не достигали цели, так как восточно-византийские (церковные традиции в Киеве были уже достаточно крепки еще от времен Ольги, а, быть может, и более райних[5].
Русская летопись время от времени отмечает случаи, показывающие, что и в последующие годы папы не прекращали/ своих стремлений <
В XIII веке агрессивные действия римского двора усилились. Папская власть в это (время стояла на высоте своего могущества. Папский престол в течение восемнадцати лет (с 1198 г. по 1216 г.) занимал Иннокентий III, еще молодой (37 лет от роду), прекрасно образованный человек. Ему принадлежит теоретическая формулировка папской политики: «власть государей проявляется на земле, власть клириков на небесах, первые управляют телами, вторые — душами; духовная власть настолько выше светской, насколько душа выше тела; Бог утвердил на небесном своде два светила, из которых одно светит днем, а другое ночью; так же как луна заимствует свет от солнца, королевская власть получает блеск от папства». Папа Иннокентий III прилагал заботы не только к укреплению внутреннего могущества папства, но и к расширению внешней сферы его влияния. Четвертый крестовый поход, завершившийся образованием латинской империи (1204 г.), предоставил возможность папе Иннокентию III простирать свою власть и над Греческой Церковью.
В Прибалтике, в Ливонии, развили свою миссионерскую деятельность рыцари ордена Меченосцев, учрежденного в 1202 г. по инициативе Рижского архиепископа Альберта. Папа Иннокентий III дал Ливонии громкое наименование «Земли Богоматери» (Terra Mariana), и ливонский рыцарский орден начал свое движение на восток, огнем и мечом распространяя власть папы там, где создавались рыцарские замки.
В это время среди Руси, распавшейся на множество отдельных феодальных княжеств, стали формироваться более крупные политические объединения. На рубеже XII—XIII вв. большое политическое значение приобрело Галицко-Волынское княжество. Князя Романа Мстиславича летописец называет «самодержцем» всея Руси, храбрым и мудрым, сравнивает его со львом, рысью, орлом и туром [11]. При Романе Мстиславиче Галицко-Волынское княжество было грозным и для венгров, и для Польши, и для Литвы. Папа Иннокентий III был очень заинтересован Романом. В 1204 г. прибывший к Роману Мстиславичу папский легат предложил ему от имени папы содействие в укреплении его внутреннего и внешнего положения. Папский легат предложил Роману, выражаясь образно, папский меч. Показывая на свой обнаженный меч, Роман спросил папского легата: «А таков ли меч у папы? Если таков, то это противно Слову Божию, так как иметь такой меч и пользоваться им Господь запретил Петру. А я, сказал Роман, имею меч, от Бога данный, и пока он при бедре моем, дотоле не имею нужды приобретать себе города иначе, как кровью, по примеру отцов и дедов моих, распространивших землю русскую» [12]. Папский легат ушел ни с чем.
В 1207 г. с безуспешным призывом признать власть римского папы приходил на Русь папский легат, кардинал Виталис. В 1227 г. пытался подчинить себе Русскую Церковь папа Гонорий III. Его обращение к русским князьям войти в ограду римской церкви не (встретило никакого отклика. В 1231 г. папа Григорий IX завел было переговоры с Владимиро-Суздальским князем Юрием Всеволодовичем, но не встретил сочувствия [13].
Образовавшиеся в начале XIII в. на северо-западных окраинах Европы Тевтонский [14] и Ливонский ордена, в целях более успешного продвижения на восток, в 1236 г. объединились в один орден, получив на это объединение в 1237 г. санкцию папы Григория IX. Используя тяжелые для русского народа события на востоке (нашествие монголов), орденские власти, не без соизволения, а, возможно, и по инициативе Рима, задумали поход на русские земли. Автор жития св. Александра Невского, очевидно, имел какие-то основания шведского предводителя Биргера, начавшего этот поход, называть «кралем от страны Римския». Александр Ярославич в 1240 г. 15 июля разбил шведов на Неве, а 5 апреля 1242 г. — немцев на льду Чудского озера. Эта победа имела не только политическое, но и церковно-историческое значение. Если «псы рыцари» были отброшены от русских границ, то одновременно получила отпор и римско-католическая пропаганда. Рим, конечно, не мог успокоиться. Установившееся на Руси татарское иго давало повод папам не прекращать своих стремлений наладить союз с русскими князьями, сначала политический, а затем и церковный, или, точнее говоря, одновременно тот и другой. В 1248 г. от папы Иннокентия IV к Александру Ярославичу Невскому приходили два кардинала с папским посланием, убеждающим князя подчиниться апостольскому престолу. В качестве стимулов к этому подчинению папские представители выдвигали то, что власть князя Александра, ставшего католиком, усилится. По всей видимости, эта фраза содержала намек на помощь папы в свержении татарского ига. Александр Ярославич, не вступая в излишние дискуссии, ответил решительно и прямо: «мы знаем истинное учение Церкви, а вашего не приемлем и знать не хотим»[15]. С подобного же рода предложением папа Иннокентий IV обращался и к другому русскому князю Даниилу Романовичу Галицко-Волынскому, современнику Александра Ярославича, несколько раньше (в 1238 г. под Дрогичиным) нанесшему удар немецким рыцарям, пытавшимся вторгнуться на территорию Галицко-Волынской Руси. В 1255 г., чтобы привлечь Даниила на свою сторону, папа прислал ему королевский венец и обещал ему «помощь имети от папы». Судя по сообщению (отрывочному) Ипатьевской летописи, Даниил согласился принять королевский венец только в результате настояний его матери и бояр. Чтобы более расположить к себе Даниила, папа Иннокентий осудил тех своих епископов, которые поносили Православную Восточную Церковь и обещал созвать собор для разрешения догматических несогласий и для соединения Церквей [16]. Если Даниил выслушивал папские предложения, то только потому, что он рассчитывал на помощь папы в борьбе с татарами, но когда он разочаровался в возможности получить эту помощь, то прекратил всякие переговоры с папой [17].
Сколько (мы можем судить по данным наших источников не только русских, но и вышедших из другого лагеря, попытки римских пап привлечь на свою сторону русских князей оказывались безрезультатными. Раздраженный римский двор по временам менял метод воздействия на упорных «схизматиков». Папы или вооружали против русских князей католических правителей, или запрещали последним входить с русскими в какие бы то ни было политические союзы, характеризуя их как catholicae fidei inimicos [18].
Естественно возникает вопрос, что являлось причиной отрицательного отношения русских людей к римско-католической церкви? Решительно следует заявить, что высшее русское духовенство и русские князья, по крайней мере некоторые из них, например, Александр Ярославич, достаточно хорошо разбирались в догматических различиях между православной и римско-католическою церквами. До нас дошли некоторые литературные произведения (например, сочинения Митрополита Леонтия об опресноках, послание игумена Феодосия великому князю Изяславу о вере варяжской, или латинской, послание Митрополита Иоанна папе Клименту III и некотор. друг.), которые свидетельствуют, что русские люди 'отчетливо представляли себе причины расхождения Церквей западной и восточной. Но русские люди не питали отвращении к католикам только потому, что они были католиками. Наоборот, если католик нуждался в помощи, то православный до лжен был эту помощь ему оказать. В послании преподобного Феодосия князю Изяславу наряду с осуждением заблуждений римско-католической церкви и с заявлением, что латинская «варяжская» вера зла и закон их нечист есть, имеются и такие наставления: «милостив буди, христолюбче, не токмо до своих домочадец, но и до чуждых; и аще видиши нага, одежди, или гладна, или бедою одержима — помилуй; и аще той будет от которые веры еретик и латынник — всякого помилуй и от бед избави. Бог бо и сам питает всех, и поганы, якоже и христианы» [19].
II
Более оживленными сношения Рима с русским правительством становятся с XV века. Два события являются стимулирующими эти сношения. Это, во-первых, появление на территории Византийской империи завоевателей-турок, а во-вторых, образование в восточной половине Европы мощного русского государства. Изумленная Европа, пишет К. Маркс, в начале царствования Ивана III, «едва замечавшая существование Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была поражена внезапным появлением на восточных границах огромного государства, и сам султан Баязет, пред которым трепетала Европа, впервые услышал высокомерные речи Московии» (К. Маркс. Секретная дипломатия). Но не только изумлением ограничилась Европа, увидев появление нового и мощного русского государства. Она была заинтересована вступить с ним и в экономическое и политическое общение.
Положение Византийской империи стало тревожным уже в начале XV в. Турецкие орды все ближе и ближе подходили к Константинополю. Византийское правительство, в лице императора Иоанна Палеолога, обратилось за помощью к папе. Папа обещал помочь, но тут же поставил вопрос о признании Константинопольской Церковью главенства папы. Для решения вопроса о церковной унии был созван церковный собор в Ферраре. Собор этот должен был только оформить то, что фактически было уже решено в церковно-политических правящих кругах Царьграда. К этой унии для византийского правительства и гражданского и церковного очень важно было привлечь Русскую Церковь, канонически связанную с Константинопольским Патриархатом. Поскольку митрополитов Русская Церковь получала из Константинополя, во всяком случае за посвящением в Константинополь отправлялись и кандидаты, избранные в России, то византийский император и патриарх были заинтересованы, кто будет возглавлять Русскую Церковь в ближайшее время. Между тем, в 1431 г. скончался русский Митрополит Фотий, родом грек (из Морей). Великий князь Московский Василий Васильевич (Темный) преемником ему избрал Рязанского епископа Иону. Выбор был очень удачен. Иона сочетал в себе качества аскета с большим государственным умом. Когда с 1432 г. в Московском государстве начались феодальные войны, нареченный Митрополит повел решительную борьбу с главными виновниками их — с Юрием Дмитриевичем Галичским и его сыновьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Воспользовавшись событиями в Москве, литовское правительство, тяготившееся зависимостью своих православных подданных от Московского митрополита, поспешило избрать для Литвы своего митрополита Герасима. Политические события в Москве задержали поездку Ионы в Константинополь для посвящения в митрополиты. Но когда наступило некоторое затишье, а Герасим был казнен, заподозренный в неблагонадежности, Иона был отправлен в Константинополь. Но у византийского императора и патриарха имелся свой кандидат в русские митрополиты — некто Исидор, игумен Димитриевского монастыря в Константинополе. Исидор был человек умный и образованный и горячий сторонник унии с Римом. Это последнее обстоятельство, очевидно, и было причиною возведения его на русскую митрополию. Когда Иона прибыл в Константинополь, император и патриарх выразили притворное сожаление по поводу его опоздания и заверили, что после Исидора он будет первым кандидатом в русские митрополиты.
Весною 1437 г. Исидор прибыл в Москву. Конечно, назначение митрополитом Исидора вместо Ионы не могло нравиться великому князю, но отказывать в приеме Исидору не было оснований, так как происшедшее было объяснено опозданием Ионы к посвящению. Исидору был оказан подобающий его сану прием. Но вскоре же после своего приезда в Москву Исидор заторопился с отъездом в Феррару на собор. При этом он ссылался на волю Патриарха, требующего присутствия его на соборе. Сноситься по этому вопросу с Патриархом было делом не простым, и великий князь был вынужден уступить настойчивым требованиям Исидора. Однако, с Исидора было взято обещание не привозить с собою никаких церковных нововведений.
8 сентября 1437 г. Исидор выехал ив Москвы, а 15 августа 1438 г. он был уже в Ферраре. Собор долго не мог открыть своих заседаний, так как участники его съезжались медленно. Долго ожидали некоторых государей Западной Европы, от которых надеялись получить военную помощь против турок. В январе 1439 г. собор перенес свои заседания во Флоренцию под предлогом эпидемии в Ферраре.
Участники собора занялись вопросом о догматических разногласиях между восточною и западною церквами и особенно много обсуждался вопрос об похождении Св. Духа от Отца и Сына (Filoque). Горячим защитником православного учения был Марк Ефесский, на другой позиции стоял Виссарион Немейский, стремившийся примирить православную и католическую стороны. Исидор сидел молча и только изредка подавал реплики. По вопросу Filoque он решительно объявил себя сторонником этого догмата.
Флорентийский собор провозгласил унию церквей, признал правильными все догматы католической церкви. Но чтобы провозглашенная уния была прочною, требовалось провести ее в сознание народных масс, иначе овцы могли не пойти за униатствующими пастырями. Особенно трудная задача выпадала на долю митрополита Исидора. Правда, папа Евгений IV дал ему большие полномочия, но все это было совершенно не обязательным для Русской Церкви. 17 августа 1439 г. Исидор был назначен папским легатом в Литву, Ливонию, Россию и в польские провинции, входившие в состав Киевской митрополии и причислен к собору кардиналов, но все это нисколько не помогло успеху флорентийской унии. Медленно продвигался Исидор в Москву. Выехал он из Флоренции 23 августа, по дороге умышленно долго задержался в словенских странах. Из Будапешта 5 марта 1440 г. он разослал циркулярное извещение своей русской и литовской пастве о состоявшейся во Флоренции церковной унии. Но это извещение произвело на православных и в Литве и, особенно, в Московском государстве очень тяжелое впечатление.
Исидор прибыл в Москву 18 марта 1441 г., на третьей неделе великого поста. В Москве не звали о состоявшейся во Флоренции унии. Но уже во время ближайшего богослужения, которое совершал митрополит-униат, москвичи увидели нечто необычайное. Пред митрополитом несли крест с выпуклым католическим изображением распятого Христа и три палицы. За ектенией было помянуто имя папы Евгения. Когда Исидор прочел в церкви папскую буллу о соединении Церквей, присутствующие в храме пришли в ярость. Великий князь распорядился посадить Исидора в заточение в подземелье Чудова монастыря. Собор русских иерархов осудил униата-митрополита. Исидор 15 сентября 1441 г. бежал из заточения. Не нашел он приюта и в Твери. Враждебно встретили его и в Литве.
Вернувшись в Италию, Исидор не мог порадовать папу успехами унии в славянских землях, а папа не мог сообщить ему об успехах унии в Византии. 29 мая 1453 г. изнеможенная Византия пала под ударами турок, и Царьград стал столицей Турецкой империи.
Папа Каликст III был озабочен судьбой унии. Но на Москву рассчитывать он никак не мог, поэтому он ограничился только бранью по адресу Ионы, избранного и поставленного собором русских епископов митрополитом. Так как бороться с Московским великим князем папа не мог, то он пошел по другому пути. Польско-литовское правительство тяготилось церковной зависимостью своих православных подданных от Московского митрополита и неоднократно делало попытки к обособлению Киевской митрополии от Московской. Создавшиеся условия, в связи с поставлением в митрополиты Ионы, были использованы как повод к отделению Киевской митрополии от Московской.
21 июля 1458 г. по желанию польско-литовского правительства (короля Казимира IV) православные епископы должны были признать своим митрополитом Григория, неразлучного спутника Исидора. Новый папа Пий II, сменивший умершего Каликста, утвердил Григория митрополитом. Папская булла по этому поводу от 11 сентября 1458 г. называет Иону честолюбивым и мятежным монахом и расточает похвалу Григорию.
Как показывают дальнейшие события, не привилась флорентийская уния и в Литве, несмотря на покровительство униату-митрополиту короля Казимира IV. Несколько позднее православные полемисты с достаточною степенью убедительности будут доказывать, что и в Литве уния фактически не существовала до Брестского собора 1596 г.
III
Завоевание турками Константинополя произвело на народы Западной Европы впечатление громового удара. Турки продвигались от Константинополя дальше. Попали под их удар дунайские славяне, Молдавия. Опасались турецкого продвижения в центр Европы. Грозила опасность и Италии. На почве устранения турецкой опасности происходили разнообразные политические комбинации, союзы и проекты союзов. В этих антитурецких проектах видную роль играл римский двор. Большие надежды возлагались и на великого князя Московского, владения которого соприкасались с Крымско-Перекопской ордой, признавшей над собою верховенство Турции. Непосредственно после взятия турками Константинополя вопрос ставился об изгнании турок из Европы. В Италии нашел приют брат последнего византийского императора Константина, погибшего при защите Константинополя, — Фома Палеолог. Последний добивался у папы Пия II организации крестового похода против турок с целью освобождения Константинополя. Но организовать этот поход папе не удалось. Фома Палеолог умер (12 мая 1465 г.), оставив после себя дочь Софью-Зою и сыновей Андрея и Мануила. Дело Палеолога и опеку над его семьей взял на себя известный уже нам деятель на Флорентийском соборе, теперь уже кардинал, Виссарион Никейский. Особенно занимала Виссариона судьба Софьи-Зои Палеолог. Путем брака ее с влиятельным и сильным европейским государем Виссарион рассчитывал составить антитурецкий блок. София-Зоя Палеолог была невестой многих женихов, но это были мелкие владетели и особенно большой выгоды от любого из таких браков Виссарион не усматривал.
Но скоро для Софьи-Зои Виссарион подыскал нового жениха, в лице великого князя Московского Ивана Васильевича, который в 1467 г. овдовел. Идеей женитьбы великого князя Московского на Софье-Зое Палеолог кардинал Виссарион заинтересовал нового папу Павла II. Снова воскресли надежды подчинить Русскую Церковь Риму. Конечно, не забывалась и политическая сторона дела: в лице Московского государства найти сильного союзника для борьбы с Турцией. Инициатива «сходила от Рима. Виссарион Никейский действовал через итальянца Джан Батиста Вольпе, бывшего на службе в Москве и известного под именем Ивана Фрязина. Предложение было принято, и Иван Фрязин направился в Рим для более детальных переговоров. После его возвращения Иван Васильевич получил одобрение на брак от Митрополита Филиппа. За невестой было снаряжено торжественное посольство. На папском престоле в это время был новый папа Сикст IV, который милостиво принял русское посольство и держал себя так, как (будто в Московском государстве существовала флорентийская уния. Царевна Софья-Зоя была отпущена в Москву с большой свитой в составе которой находился папский легат католический епископ Антоний (Бонумбре), получивший задание ввести в Русской Церкви флорентийскую унию. Большие надежды папа и Виссарион Никейский возлагали на Софыо-Зою.
12 ноября Софья-Зоя подъехала к Москве. Но здесь произошла заминка. В Москве еще помнили Исидора, и москвичей сильно смущало присутствие в свите Софьи римско-католического епископа. Митрополит Филипп заявил, что если папский легат въедет в Москву в преднесении креста в одни ворота, то он, Митрополит, выедет в другие. С трудом удалось убедить легата отказаться от преднесения креста.
В тот же день совершилось бракосочетание великого князя. Сложнее обстояло дело с папским легатом. Он получил задание ввести унию в Русскую Церковь. Чтобы соблюсти формальность было устроено прение о вере между легатом и Митрополитом. Вместе с Митрополитом выступал некий русский книжник по имени Никита. По словам русских летописей, Никита так умело вел диспут, что легат замолчал, ссылаясь на то, что под руками у него нет нужных для прения книг. Оказались ошибочными расчеты Рима и на Софью-Зою. Очевидно, православные традиции в византийской царевне оказались сильнее униатского налета, навязанного ей Виссарионом. В Москве Софья-Зоя не только отказалась от унии, но явилась усердною сторонницей Православной Восточной Церкви. Папский делегат прожил в Москве одиннадцать недель и уехал в Рим ни с чем [20].
Рим неоднократно вступал в сношения с русским правительством и в XVI в. Мотивом служило желание вовлечь русское государство в борьбу с Турцией. Но религиозный элемент в этих переговорах никогда не забывался. В 1518 г. папа Лев X, объявив на Латеранском соборе (1517 г.) крестовый поход против султана Селима, через своего легата Шомберга склонял великого князя Василия Ивановича к принятию флорентийской унии и к антитурецкой лиге. Великий князь через своего посла ответил: «государь наш хочет быть с папою в дружбе и согласии; но так как он, с Божьей волею, держал всегда крепко полученный от прародителей своих закон греческий, так и ныне, с Божьею волею, намерен закон свой держать крепко».
Такое решительное заявление великого князя не остановило папу. В 1519 г. тот же Лев X снова шлет своего посла к великому князю с предложением унии. Неудача постигла и это посольство. В 1521 г. прибыл в Москву с письмом от папы под видом купца генуезец Павел Центурион и также склонял великого князя к унии с Римом. В 1525 г. новый папа Климент VII через того же Центуриона настойчиво убеждает великого князя принять унию и обещает ему за это королевскую корону. В ответ на посольство Центуриона Василий Иванович шлет в Рим своего посла Димитрия Герасимова. Последнему было поручено говорить с папой о готовности вступить в антитурецкую лигу, но совершенно не касаться вероисповедных вопросов. Русский посол был принят с исключительною вежливостью, но никаких успехов в вероисповедном вопросе Рим не добился.
Начавшееся затем на Западе реформационное движение приостановило экспансию Рима на Русь. Лютер и Кальвин для римского папы стали страшнее турецких султанов. Поход Рима на Православную Русскую Церковь возобновился уже с половины XVI в., и этот поход должен стать предметом отдельного специального очерка.
Сделаем некоторые выводы из сказанного:
1. Русская Православная Церковь с давних времен останавливала взоры римского двора и заставляла его принимать все меры к подчинению ее власти апостольской столицы.
2. Эти мероприятия были весьма разнообразными в зависимости, от исторических и политических условий. Они то усиливались, то ослабевали, но никогда не прекращались.
3. На первых порах папы ограничиваются посылкой своих послов к русским князьям, которые должны были склонить их к признанию католических догматов и главенства папы.
4. В XIII в., используя тяжелое событие на Руси (монгольско-татарское иго), католические организации (немецкие рыцарские ордена), по инициативе и благословению пап, организуют крестовые походы на Русь. Эти походы не достигают успеха (Александр Ярославич Невский, Даниил Романович Галицко-Волынский).
5. Римские папы прибегают к другому приему: обещают русским князьям военную помощь в борьбе с татарами, при условии признания главенства Римского папы.
6. В XV в. Рим навязывает Русской Церкви унию (флорентийскую). Неудача, постигшая папу Евгения IV и его агента митрополита Исидора, побудила Рим пустить в ход другое средство — брак великого князя Московского с племянницей последнего византийского императора Софьей-Зоей Палеолог, воспитанной в духе флорентийской унии.
7. Неудача в этом направлении не ослабила энергии римского двора. Папы вовлекают русских великих князей в антитурецкую лигу, при этом убеждая их ввести в русском государстве флорентийскую унию.
8. Русская Православная Церковь в лице своих представителей давала отпор Риму. Она не только не принимала папских предложений и убеждений, но самую гибель Византии рассматривала как Божественное наказание второму Риму за измену православной вере.
В. Никонов
[1] Данная статья является первым очерком на тему: "Русская Православная Церковь и Рим" и охватывает период с древнейших времен до половины XVI в.
[2] Р. Ю. Виппер. История средних веков, М. 1947, стр. 161.
[3] Полное собрание русских летописей, т. I "Лаврентьевская летопись", изд. 2 Л. 1926, стр. 85.
[4] Никоновская летопись (по академическому изданию), стр. 92, 104 и 111.
[5] Церкви в Киеве существовали еще при князе Игоре, а одна из них — св. Илии пророка — считалась даже соборною.
[6] Письмо папы Климента VIII к Луцкому римо-католическому епископу Бернарду Мещевскому от 7 февраля 1596 г. (Theiner, Vetera monumenta Poloniae et Lithuaniae, t. III, № 188, p. 256).
[7] Historica Russiae Monumenta, t. I, p. 1.
[8] Виппер, цит. соч., стр. 191.
[9] Памятники Росс. Словесности XII в., стр. 209 — 211.
[10] Никоновская летопись, стр. 203.
[11] Ипатьевская летопись (Полное собр. русск. лет., т. II, стр. 155).
[12] Татищев В. Н., «Русская история», т. III, стр. 344—345.
[13] Historica Russiae Monumenta, op. сit., t. I, pp. 3, 20, 30.
[14] Тевтонский орден был основан в Палестине для борьбы с мусульманами. В начале III в. польский князь Конрад Мазовецкий выписал этот орден для борьбы с литовским племенем — пруссами. Оказавшиеся не у дел в Палестине, крестоносцы охотно приняли предложение Конрада, разместились в Кульмской земле и начали насаждать католичество и немецкое господство Пруссии.
[15] Толстой Д. А., Римский католицизм в России, т. 1, СПБ. 1876, стр. 6.
[16] Полное собрание русских летописей, т. II, стр. 191.
[17] Толстой Д. А., цит. соч., стр. 7.
[18] Там же, стр. 7—8.
[19] Толстой Д. А., цит. соч., стр. 12—13.
[20] О Флорентийском соборе, митрополите Исидоре и браке Ивана. Васильевича с Софьей-Зоей Палеолог рассказывают нам летописные своды. Особенно подробно Никоновский и Воскресенский и Степенная книга. Послания Митрополита Ионы по поводу флорентийской унии и Митрополита Исидора опубликованы в «Актах исторических», т. I, №№ 45, 47, 53, 62, 63, 66, 261, 272, 273.
[21] Из литературы (назовем наиболее важные работы, не утратившие значения до наших дней: А. Горский «История Флорентийского собора», М. 1847; А. Садов. Виссарион Никейский. Бго деятельность на Ферраро-Флорентийском соборе. СПБ. 1883 г. Большой интерес представляет работа П. Пирлинга: La Russie et le Saint-Siege, Paris, 1897 (имеется и русский перевод). Пирлинг ввел в научный оборот материал из папских архивов, но тенденциозно освещает Исидора, представляя его человеком адеи. Наоборот, едва может. скрыть невысокое мнение о русских и, в частности, о Митрополите Ионе.
