О СМЫСЛЕ ВЕТХОЗАВЕТНЫХ ПРООБРАЗОВ
В Священной истории Ветхого Завета содержится большое количество фактов, которые именуются прообразами. На первый взгляд ветхозаветные прообразы кажутся непонятными и даже искусственными — особенно для лиц, мало знакомых со Священным Писанием.
Прообразам приписывается либо некоторое историческое значение, либо их благоговейно чтят за вложенный в них пророческий смысл. Однако, подобная объективная религиозно-историческая точка зрения нам кажется несколько односторонней.
Рассматривая историю Церкви в целом (т. е. Церковь Ветхозаветную и Новозаветную), мы убеждаемся прежде всего в том, что упомянутые прообразы не являются случайными и изолированными в общем ходе Священной истории: они оказываются вполне закономерными и связанными глубоким соответствием со многими фактами новозаветной истории. Изучая ветхозаветные прообразы, мы начинаем постигать, — насколько позволяет нам наше несовершенное сознание, — реальное значение для нас заветов, заключавшихся с нами Богом; обнаруживаем смысл исторических эпох, которые протекали и протекают под знаками двух Заветов, и, одновременно, устанавливаем между ними органическую связь. Эта связь — помимо того, что роднит две великие эпохи: Ветхий и Новый Заветы, и указывает непрерывность действия Промысла Божия над людьми, — одновременно раскрывает перед нашими взорами и некую тайну: тайну естества человеческого и его земной «судьбы».
Ветхозаветные прообразы относятся к соответствующим им новозаветным фактам, как предзнаменования к своему исполнению. Предзнаменования эти носят в себе не только «изобразительный» характер грядущего, но и действуют определенным образом на человека и оформляют его сознание на пути спасения. Причем прообразы или предзнаменования являются фактами и действими, относящимися в значительной части к плоти, в то время как их свершения имеют духовный характер.
Возникает вопрос: почему именно так действовал Промысл Божий, т. е. почему в Ветхом Завете известное событие облекалась в условные, подчас искусственные формы, облекалось в плоть, а в Новом Завете соответствующий факт сверкает, как бриллиант, духовной силой и свободой?
Напрашивается такой ответ: в Ветхом Завете человек был плотян, в Новом Завете — духовен. Ранее он был дик и жесток, а теперь более мягок и культурен. Поэтому в первую эпоху человек способен был воспринимать только примитивы, а впоследствии, развившись до более или менее высокого культурного уровня, смог постигать возвышенные предметы. Хотя некоторая доля истины и содержится в подобных рассуждениях, однако этот общий ответ нас едва ли может удовлетворить. Чтобы осветить эти вопросы, мы должны обратиться к самому человеку и постараться отыскать ответ в структуре его естества. Прежде всего, в этом случае, мы столкнемся, с тем фактом, что в сознании человека в ту и другую эпохи существовало качественное различие; кроме того, при внимательном рассмотрении, мы обнаружим, в связи с этим, и качественное различие самих эпох, из которых одна могла вместить только образы, только малоподвижные, связанные тяжестью плоти «символы», а другая — проявилась и расцвела во всей силе духовного откровения, открылась в «Духе бурном» и, сняв с ветхих образов покровы плоти, ввела человека «во внутреннейшее за завесу».
Ветхозаветные прообразы, предшествуя новозаветным свершениям, помимо того, что готовили человека к восприятию их откровения, — имеют еще одно важное значение: они подчеркивают всю чрезвычайность новозаветных свершений, все величие их, ибо потребовалась целая эпоха и огромнейший цикл подготовительных действий, чтобы приблизить человека (точнее — допустить его) к Новому Завету.
Та и другая эпохи, при сопоставлении их, показывают — какого мы рода, в какое духовное царство восхищены наступившими новозаветными свершениями.
Для примера остановимся на одном прообразе: видении праотцем Иаковом таинственной лестницы. Священное Писание по этому поводу повествует следующее: Иаков, во время путешествия своего в Харран, остановился на ночлег одном месте.
«И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот Ангелы Божии восходит и нисходят по ней.
«И вот Господь стоит на ней...» (Быт. 28, 11—13).
Это видение прообразовало Пресвятую Деву. Она явилась чудной лестницей, но Которой сошел на землю Господь.
«Радуйся, лествице высокая, юже Иаков виде» [1].
«Сия бо явися небо и храм Божества» [2], воспевает Ее Святая Церковь. В другом месте Богоматерь называется Кивотом Святыни: «Воскресни, Господи, в покой Твой, Ты и (Кивот Святыни Твоея» [3].
Богоматерь — человек, это символизируется в видении Иакова тем, что лестница стоит на земле. Однако, верх лестницы касается неба, потому, что Богоматерь теснейшим образом связана с Богом, ибо Она явилась небом и по Своей чистоте и еще потому, что дала вочеловечившемуся Богу Свою плоть, явилась, таким образом, живым Кивотом Бога.
Все изложенное выше отмечает индивидуальную особенность Богоматери. Обратимся к Ее универсальному значению.
Богоматерь является лестницей, соединившей землю с небом, ибо через Ее посредство разрушилось средостение между земным и небесным, и Бог теснейшим образом соединился с человеческим естеством. Открылась новая эра, в которой на земле живут ангелы, а на небе — люди. По поводу этого, открывшегося чрез Богоматерь Царства Благодати, св. Иоанн Златоуст говорит следующими возвышенными словами:
«Бог на земле, человек на небе; все в соединении: ангелы составили один лик с людьми, люди соединились с ангелами и прочими горними силами. Очевидно стало, что древняя брань прекратилась, что свершилось примирение Бога с нашим естеством: небесная жизнь насаждена на земле, ангелы непрестанно сходят на землю, и великая явилась надежда на будущее» (С в. Иоанн Златоуст, Толкование на св. Матфея Евангелиста, стр. 7).
Прообраз, созерцавшийся Иаковом, многогранен. Он имеет значение как для самого великого праотца, так и для всего человечества.
В этом видении Господь говорит Иакову:
«Я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты не пойдешь, и возвращу тебя в сито землю» (Быт. 28, 15).
Иаков бежит из родительского дома от гнева брата своего Исава; он один среди окружающих его полудиких племен. Впереди — многотрудный Харран. Господь этим видением ободряет Иакова в предстоящем ему трудном жизненном пути. Так точно ободряет и укрепляет Он каждого человека в его «странствии» в земной жизни и обещает награду за терпение и верность.
Поскольку ветхозаветный человек еще плотян, он получает, в лице Иакова, за свои труды во имя Господа частичное утешение — «землю сию», текущую молоком и медом.
«Земля тучная», «Обетованная земля», представляет собой как бы некий «суррогат» того вечного наследия, которое приготовлено людям. И сюда, к этой ближайшей цели, допускается ветхозаветный человек, как к временной награде.
Однако, Господь открывает нашему праотцу и то великое благодеяние, которое Он уготовал любящим Его.
«И благословятся в тебе и в семени твоем все племена земные» (Быт. 28, 14), обещает Он Иакову.
Семя Иакова — Семя Жены, Которое сотрет главу змия.
Таким образом, разбираемый прообраз открывает нам большее: он говорит, что хотя предстоящий земной путь и тяжкий, все же он увенчивается победой здесь, в земной жизни, «землей сей», тучной, текущей медом и молоком. Одновременно подобное странствие, если совершается должным образом, имеет великую перспективу, так как представляет собой победное шествие в небесные обители.
Созерцая видение, Иаков трепещет перед его величием, однако, весь смысл этого прообраза ему, как видно, не был открыт. Поэтому, поставив памятником камень, который служил ему изголовьем, и возлив елей на верх его, Иаков продолжает путь свой в Харран, приходит в дом родственника своего Лавана, трудится, приобретает имущество, женится, становится многочаден, растит великое потомство...
Вместо неба, как вещало видение, Иакову достается «Лия многочадная и Рахиль многотрудная». Как великому патриарху в Харране, так и его потомству в Египте, предназначены будут, в дальнейшем, тяжкие труды для того, чтобы переплавить плоть человека, смирить его, провести через великую земную школу и дать в награду некое утешение — «Землю обетованную».
После этой подготовки «в конце времен, в эпоху свершений, Господь поставит человека перед чудной лестницей, которая уже не в видении, но реально введет его в небо.
Когда наступит упомянутый срок и история приведет нас к чудному исполнению этого ветхозаветного прообраза — Богоматери, тогда земля утратит свой будничный вид, ибо на земле появится Сын Божий, земля населится новой тварью, откроется Царство Небесное, и человек войдет не в многотрудный Харран, а в Царство Благодати, в Церковь Христову.
Вот насколько несоизмеримо величественнее, священнотрепетнее и духовно-реальнее прообраза его свершение — Богоматерь, этот, поистине, Дом Божий и Врата Небесные.
Мы остановились лишь на одном из весьма многих прообразов Священной истории. Этот прообраз показывает нам все величие христианства, которое подготовлено таким образом всей ветхозаветной историей, и является сокровищницей, имеющей в себе новозаветные свершения.
Мы имеем богатейшие источники, откуда можно черпать понимание «книги судеб», запечатанной «внутрь и внеуду»: Промысла Божия о человеке, — это жизнь и учение отцов Церкви. В своих творениях отцы Церкви истолковывают Священное Писание, а своей жизнью дают нам живые примеры правильного понимания дела Христова и истинного назначения земной жизни человека. Поэтому и для уяснения истинного смысла и значения ветхозаветных прообразов необходимо использовать эти богатейшие источники познания, постараться взглянуть на этот вопрос, насколько позволят нам наши силы, — так сказать, святоотеческими очами.
Охватить целиком царство духовное наша плоть не может, она слишком малоподвижна, «дебела» — как говорят святые отцы и обременена собственными земными заботами. Однако у человека, в его земной жизни, имеется определенное назначение: он должен так развиться духовно, чтобы очистившись от грехов и победив тяжесть плоти, подняться до свободного парения духа. Собственными усилиями человек это не мог совершить. Каким образом это могло быть осуществлено? Только с помощью Бога. Богом была применена, по отношению к человеку, целая система воспитательных воздействий. Духовно-нравственное состояние падшего человека было таково, что вызывало необходимость применить такую именно систему, в которую входили и прообразы.
Что представляет собой прообраз? Прообраз не есть только символ. С помощью символа невозможно исчерпать всю полноту прообраза. Если понятие символа вмещает в себе, как и прообраз, некую часть сокровенной сущности предмета или явления, то в нем отсутствует то могучее воспитательное начало, которое имеет место в прообразе и составляет его великую силу. Символ отвлеченен, нет в нем категорического императива по отношению к поведению человека. Символ и символизм только констатируют наличие в земной действительности несовершенных отражений более реальных, потусторонних предметов и явлений. «Все преходящее, — по мнению символистов, — есть только символ». Приглашая человека унестись а realibus ad realiora символ и символизм от самого человека не требует выявить собственную реальность, т. е. очиститься от грехов, сбросить с себя ветхого человека. Ни к чему не обязывая человека — главного участника «реального», символизм тем самым уничтожает реальность ожидаемого им реального и делает из него простую абстракцию. Прообразы же вмещают в себя великое воспитательное начало: они требуют от человека духовно-нравственной дисциплины. Только при этом непременном условии перед человеком открываются небесные двери свершений. Например, жертвоприношение Авраамом сына своего Исаака играло роль как лично для Авраама испытание его любви к Богу вопреки отеческой любви к сыну, так и для всего человечества, ибо прообразовало ту жертву, чрез которую Бог спасет мир и к которой мир должен соответственным образом готовиться.
Точно так же четырехсотлетний плен египетский представлял собой, с одной стороны, школу для каждого израильтянина и для всего народа, научая их терпеливо переносить тяготы земли и смиряться под бременем «плинфоделания египетского», чтобы переплавить строптивую плоть; с другой — человек должен был в образе Египетского плена представить всю земную жизнь с ее несовершенствами и настойчиво взыскивать града небесного.
Итак, представляя собой ряд подготовительных действий и явлений, прообразы соответственным образом оформляли сознание человека и готовили его ко вхождению в Царство свершений. Человек, водимый прообразами, по выражению святых отцев «навыкал» действиям духа.
Светлое состояние первозданного человека и, затем, обстоятельства грехопадения наложили отпечаток на сознание падшего человека и этим определило его дальнейшую «судьбу»: в то время, как дух первозданного человека был свободен, мог постигать сокровенную сущность вещей, предстоять перед Богом, питаться истинным познанием
и, благодаря этому, жить вечно, — для помраченного сознания падшего человека эта сторона вещей стала недоступной. Падший человек обратился к тленным делам, стал интересоваться преимущественно внешней стороной явлений и предметов. В связи с этим обстоятельством подход к падшему человеку с целью его опасения стал особенный. На него началось воздействие с помощью прообразов, символов, запрещений.
Заветы заключались Господом с людьми, и законы, данные Им человеку, входя в общую систему воспитательной деятельности Промысла Божия, одновременно показывают нам духовно-нравственный уровень тогдашнего человечества и еврейского народа в особенности. Всем этим мы также убеждаемся в необходимости специального подхода к людям в связи с крайне ограниченным сознанием их.
Н. Попов
[1] Акафист Богородице Приснодеве Марии. Стихира.
[2] Богородичен на стихирах субботы. Глас 1-й.
[3] Стихиры стиховны на Успение Богоматери.
