ПРОФЕССОР ПРОТОИЕРЕЙ В. В. ПЛАТОНОВ
НЕКРОЛОГ
В субботу, 11 декабря 1948 г., после тяжелой и продолжительной болезни отошел в вечность Настоятель московского храма Всех Святых, профессор Московской Духовной Академии, протоиерей Вениамин Васильевич Платонов. Нить его земной жизни прервалась в 8 часов утра, а к вечеру того же дня весть о кончине о. Вениамина стала достоянием всей церковной Москвы. Все, знавшие покойного, восприняли эту весть, как личное горе; и, действительно, среди нас одной светлой личностью стало меньше, и наше самочувствие заметно омрачилось печалью сиротства и оскудения.
Но особенно тяжела эта утрата для многочисленной паствы Всехсвятскои церкви и для Московской Духовной Академии. Первая лишилась самоотверженного пастыря, чуткого к нуждам каждой верующей души, вторая потеряла ученого богослова, наставника и воспитателя будущих пастырей Церкви Христовой, и вместе с тем — все мы лишились замечательного человека, который при жизни не имел врагов, а по смерти приобрел себе и тех немногих, кто в свое время не умел ценить его должным образом.
Как человек, целеустремленный и деятельный, о. Вениамин оставил в этой жизни значительные духовные ценности, которые мы теперь должны бережно собрать, чтобы сим духовным наследием пополнить собственную скудость. Пусть образ жизни и труды его послужат нам на пользу.
Проследим сначала внешнюю линию жизни о. Вениамина. Родился он в семье священника гор. Белгорода в 1883 г. О его детских годах нам ничего не известно, но можно предполагать, что даровитый мальчик возрастал в здоровой нравственной атмосфере духовной семьи и затем с большим успехом учился в начальной и средней духовных школах. По окончании харьковской Духовной Семинарии в 1903 г. он вступил в брак и стал приходски священником.
Однако, кругозор семинарского образования не удовлетворял молодого и вдумчивого священника, и он устремился к более широким просторам богословской учёности. Благородное стремление привело о. Вениамина в сентябре 1906 г. в Московскую Духовную Академию, которую он и окончил кандидатом богословия в 1910 г.
Семейное положение молодого священника-богослова естественно затрудняло его дальнейшее движение к высотам богословской учености, затрудняло, но не угашало, и он, преподавая Закон Божий в харьковских гимназиях, продолжал самостоятельно работать над углублением своих знаний в области Священного Писания Нового Завета. В тщательном изучении слова Божия, Отцов Церкви и новейших работ в области новозаветной исагогики и экзегетики зародилась и тема магистерской диссертации: «Повествование Евангелия Иоанна о прощении Господом Иисусом Христом жены-грешницы» (7, 53—8, 11). Писал о. Вениамин эту диссертацию уже в Москве, куда он перешел в 1912 г. на место законоучителя Елизаветинского Института. Здесь диссертация быстро двинулась вперед, была скоро закончена и в 1916 г. напечатана в типографии Свято-Троицкой Лавры. А в октябре месяце того же года о. Вениамин успешно защитил ее в заседании Совета Московской Духовной Академии. Признанный достойным ученой степени магистра богословия, о. Вениамин был утвержден в ней в апреле 1917 г.
После ликвидации законоучительства в школах о. Вениамин в течение ряда лет настоятельствует в различных храмах Москвы: сначала в храме св. Мартина, затем в храме Вознесения на Серпуховке, после— у Большого Вознесения около Никитских ворот и в других приходах — вплоть до 1938 г. Последним местом служения о. Вениамина был храм Всех Святых, куда он получил назначение в 1945 г. С осени того же года его пригласили, как магистра богословия, в Православный Богословский Институт на кафедру Священного Писания Нового Завета. С преобразованием духовной школы в Академию и Семинарию в 1946 г. о. Вениамин продолжал чтение своих содержательных лекций на старших курсах обеих духовных школ в качестве профессора Академии. Читал он почти до рождественских каникул 1947—1948 учебного года, хотя с минувшего лета к нему уже пришла болезнь, которая и в первом полугодии не раз заставляла его пропускать занятия. В это время он все же продолжал служить в своем храме, а с Пасхи 1948 г. его служения стали все реже и реже, пока не прекратились совершенно.
Таков жизненный путь незабвенного о. Вениамина. Несмотря на скупые очертания, этот путь своими главными вехами ясно указывает нам на основное направление его жизни — служение Богу. У нас нет данных, характеризующих пастырскую и законоучительскую деятельность о. Вениамина до 1917 г., но нам известно, что и тогда эта деятельность была живой и одухотворенной, что и тогда в христианском воспитании юношества о. Вениамин видел смысл своих богословских знаний. О многолетнем же пастырском служении покойного мы можем составить представление по трем последним годам настоятельства о. Вениамина в храме Всех Святых.
Православная Москва надолго запомнить светлый образ о. Вениамина, как пастыря-проповедника и благоговейного служителя у Престола Божия. За короткий трехлетний срок сумел он привлечь и привязать к себе сердца многочисленной паствы, выходившей далеко за пределы его прихода. Такую любовь к о. Вениамину легко понять, если вспомнить скромный образ его личной жизни при самоотверженном труде на благо и возрождение прихода Всехсвятской церкви. Она досталась о. Вениамину в полуразрушенном состоянии, но через год можно было видеть, как много сделал он для ее восстановления: церковь всех Святых стала одной из лучших в Москве по убранству и благолепию, по общему материальному состоянию и посещаемости верующими, На всем, начиная от согласного строя внутриприходской жизни и кончая превосходным хором певчих, лежит печать особой культуры о. Настоятеля, по замыслу которого, между прочим, написана замечательная картина Всех Святых над новым иконостасом главного алтаря.
Еще более памятными для прихожан этого храма останутся еженедельные беседы о. Вениамина на литургические темы и его короткие,
но задушевные проповеди, которые он неукоснительно произносил за. каждым богослужением.
Можно не сомневаться в том, что память об о. Вениамине, как о ревностном пастыре, много потрудившемся для славы Божией, будет долго жить в сердцах признательных прихожан его чудесного храма, который и сам по себе остается видимым напоминанием его преемникам — как надо заботиться о благолепии Дома Божия.
Счастлив человек, когда во внешних обстоятельствах и условиях жизни ему дается возможность отдавать все свои силы на служение Богу. Пример такого служения мы и видим в образе жизни покойного о. Вениамина. Как в прежние, молодые годы делил он свое время между приходом и законоучительством в школах, так и в последние три года значительная часть его времени и внимания уделялись преподаванию Священного Писания, Нового. Завета в наших духовных школах.
Семинаристы и студенты Академии всегда с нетерпением ожидали лекций о. Вениамина, полных вдохновенной убежденности и научной обстоятельности. Читал он свой курс с горячим увлечением, заражая им и своих молодых слушателей. В его методе не было никакой искусственной установки, кроме желания приобрести Богу не только умы, но сердца слушателей. Он и достигал этого предельной искренностью своего верующего разума и раскрытием личного религиозного опыта. Хорошо вооруженный знанием текстов и Отцов Церкви, о. Вениамин пользовался и позднейшей критико-текстологической и экзегетической литературой. Но он не пытался «малой горстью ума исчерпать бездонное море тайн Божиих» и считал, что всякое знание должно направляться к возвышению нравственного бытия в человеке и к прояснению в нем образа и подобия Божия.
Несмотря на свою принадлежность к старой школе, о. Вениамин хорошо представлял ее недостатки и много думал о том, каков должен
быть дух и строй современной духовной школы. Он понимал, что на деле имеется пока лишь некоторое приближение к прежнему образцу, привычному для большинства наставников-питомцев прежней академии. «Для нас, — говорил он, — копирование отжившей старины в известной мере даже естественно, и на строительство новой духовной школы мы смотрим, как на реставрацию школы прежней. На самом же деле необходимо не возвращение вспять, не реставрация старых академий и семинарий, а рождение нового училища благочестия, где будущие пастыри Церкви Христовой могли бы получить не только знание догматов Православия, но и Дух Христов и даже, главным образом, Дух Христов»...
Таким образом, новой духовной школе следовало бы решительно отступить от опасного подражания старому образцу во многих отношениях: и в учебниках, и в методах преподавания, и особенно в методах воспитания. Последнее, в сущности, должно стать первым, главным, решающим... В центре такой школы представляется прежде всего храм и вокруг него христианское общежитие наставников и учащихся. Во главе всего дела - духовно опытные учители, старцы, духовники. Ежедневные службы, чинные, благоговейные. Обязательные поучения наставников и питомцев, особенно — отмеченных печатью духовного опыта. В общежитии — единство интересов, устремленность к единой цели, неустанная заботливость друг о друге. В основе общежития — послушание воле старшего. В основе наук — приведение разума в послушание вере. Повседневное изучение слова Божия, затем—исторические науки и собственно богословские, но вместе с тем и практическая наука «стяжания Духа Святаго». Тут ничего выдумывать не нужно, ибо все дано в примерах духовного и учительного руководства наших старцев, начиная с Паисия Реличковского...
Заключая эти мысли о новой школе, незабвенный о. Вениамин говорил: «Святым Духом всяка душа живится и чистотою возвышается»— вот предмет научения в богословии, главный и, может быть, единственный, который нужен»...
Так выражал о. Вениамин свою любовь к Семинарии и Академии, так болел душой за них и мечтал о том времени, когда во главу угла духовная школа положит формирование личности и собирание души, когда на каждый запрос жизни и знания она будет давать исчерпывающий христианский ответ. Мечтал и в то же время много трудился для богословской науки, как прежде, так и в последнее время.
Из прежних его трудов магистерская диссертация, являющаяся теперь библиографической редкостью, представляет замечательный опыт исагогического исследования и экзегетического освещения евангельского рассказа о прелюбодейной (Иоан. VII, 53 — VIII, 11). Этот опыт напоминает нам о том, что «сколь ни много может сообразительный и довольно точный в своих изысканиях ум человеческий, тем не менее над ним неизмеримо возвышается соборное сознание верующих; как бы ни хотел человек проводить в жизнь свои воззрения и выводы, все же историческим ходом событий он вынужден покорно или полу-покорно склонить голову перед волей Церкви. Поэтому, на отрывке о прелюбодейной и его истории мы можем заметить отражение призыва — внимать голосу церковному и вручать себя материнскому водительству Церкви», что и выполнил в своей жизни сам о. Вениамин, *Не отклонившись никуда в стороны от прямого пути православной церковности.
Из других богословских трудов о. Вениамина, напечатанных до 1917 г., следует отметить такие работы, как психологический этюд «О молитве», «Лукрецкий Кар и Соломон», «Правила Св. Апостолов, Вселенских Соборов..., как литургический источник», «Русская литература о Вселенских Соборах», «Психология молитвы Ефрема Сирина» и ряд других, рассеянных по старым церковным журналам.
Последние годы служения о. Вениамина также не были бесплодными в смысле ученых работ, хотя занятость его была чрезвычайной. Укажем на большую статью «Москва и Православный Восток», написанную к 800-летию Москвы. А в самое последнее время им была закончена большая работа о книге проф. Виппера «Возникновение христианской литературы». Все это написано с большим знанием дела и в тоне непоколебимого убеждения в силе христианских истин.
Последнюю работу он доканчивал уже во время болезни, радуясь возможности использовать для ее завершения свой невольный и роковой досуг. За четыре дня до смерти о. Вениамин все еще работал, читал, интересовался академическими делами, новыми книгами. Их было немного в его более чем скромной комнатке на 3-м Крутицком переулке, но зато они не лежали праздно на полках и служили не тщеславию хозяина, а его неутомимой любознательности.
Хоронили о. Вениамина во вторник 14 декабря. Будничный день с его заботами и обязанностями не помешал многочисленным прихожанам и духовным детям покойного заполнить большой храм до тесноты. Литургию служил Преосвященный Макарий, епископ Можайский, в сослужении Протопресвитера Н. Ф. Колчицкого и местного духовенства. Замечательно стройный хор под управлением Н. С. Данилова провожал своего покровителя строгими напевами особенно любимых им литургических песнопений.
После Литургии на отпевание усопшего вышли из алтаря: Преосвященный Макарий, Протопресвитер 'Н. Ф. Колчицкий, Протоиерей А. П. Смирнов, Инспектор Московской Духовной Академии Архимандрит Вениамин, Благочинный I округа о. Стефан Марков, Настоятель Пименовского храма о. Михаил, доценты Академии — священник о. Александр Ветелев и свящ. о. Константин Карчевский, студенты Академии— прот. о. Василий Скворцов, прот. о. Валериан Николаев, свящ. о. Иоанн Крестьянкин и местное духовенство. В храме присутствовали также ученики старших классов Семинарии и студенты Академии.
Отпевание происходило по особому чину, торжественно и неспешно. Море зажженных свечей ярко, горело живым пламенем единодушной молитвы об усопшем... Иногда молитвенное внимание ослабевало, и перед мысленным взором вставал живой образ о. Вениамина... Вот он, в сиянии светлой улыбки, смотрит из северного входа в алтарь, вот идет с каждением по храму, вот, благословляя, шепчет на ухо ласковое слово привета и добрых пожеланий, и вот он в гробу... Томит вопрос: зачем так рано ушел от нас, когда еще нужен был для паствы, для школы, для Церкви?.. Но из Священного Писания звучит ответ: «Не в долговечности честная старость, и не числом лет измеряется. Мудрость есть седина для людей, и беспорочная жизнь—возраст старости» (Прем. Солом. IV, 8, 9). Значит, взят ты Господом, как зрелый плод, исполненный благоухания и вкуса мудрости, и болезнь, тяжелая и долгая, составляла для твоей души очистительное лекарство. Тогда «скажи,
и мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно»,—вздыхала душа и вновь входила в молитвенное русло.
Но вот пение умолкло, и в тишине всеобщего внимания зазвучало надгробное слово студента Академии протоиерея о. Василия Скворцова. С большой теплотой рассказал он о своих жизненных встречах с о. Вениамином, напомнил учащимся его настоятельные призывы к изучению богословских наук, к сознательной и просвещенной вере и выразил перед покойным обещание молиться о нем до самой встречи в ином мире.
Перед концом отпевания сказал надгробное слово доцент Академии свящ. А. А. Ветелев, который прежде всего воздал дань восхищения и признательности многоплодной пастырской деятельности о. Вениамина, осветил его значение для академической семьи и с большой любовью говорил о миролюбии и незлобии, как отличительных чертах нравственного облика почившего. Напоминая молящимся о его длительной болезни, о. Александр сказал, что Господь медленно отрывал о. Вениамина от земли — так еще хотел он жить и работать, — но земные страдания очистили его душу, и Бог благоволил призвать ее в Свои Обители.
Отпевание закончилось кратким, но прочувствованным словом студента Академии А. В. Ушакова, после чего гроб с телом покойного обнесли вокруг храма и поставили вновь на возвышении для последнего целования...
В последний раз коснувшись устами мертвой руки о. Вениамина, невольно подумалось о том, как недавно в этой телесной храмине, теперь пустой и холодной, билось большое горячее сердце. Как недавно из его добрых очей смотрела на окружающих его бессмертная душа, всегда горевшая желанием блага для всех, с нею соприкасавшихся. Как недавно это бренное тело было живой личностью, прекрасной в той мере, в какой она жила исповеданием своего внутреннего мира. Ее тайна теперь приоткрылась: сквозь телесный призрак, вот-вот готовый исчезнуть в могиле, мы ясно видим прекрасный образ Божий, открытый нам в живой личности о. Вениамина. Перед ним теперь распахнулся Чертог Вечности, а мы должны еще вернуться обратно и упорно искать в себе и в других внутреннего человека, поскольку в каждом из нас Господь положил «образ вечного бытия Своего». Таков завет нашего почившего друга.
А. Ведерников
