К ПЯТИСОТЛЕТИЮ ОБРАЗОВАНИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ (1448-1948 гг.)

После неудавшейся попытки образовать автокефальную Русскую Церковь в 1147 г. митрополитами в Русской Церкви в течение полутораста лет снова были греки [1]. Тяжелые политические обстоятельства: княжеские усобицы, а затем татарское иго, парализовали всякую инициативу в русских князьях добиваться церковной автокефалии. Княжеские усобицы, а затем разорение Киева татарами в 1240 г., тяжелые годы татарской неволи отвлекали внимание русских князей от церковных дел.

В 1299 г. Митрополит Максим оставил разоренный Киев и переселился в г. Владимир. Этот город не являлся в то время, фактической столицей великих князей, так как каждый из великих князей оставался жить в своей вотчине. Владимир был лишь дополнительным владением того князя, который носил титул великого. Титул великого князя приобретали разные князья: и тверской, и городецкий, и московский. Естественно, что князья, претендовавшие на сохранение за собой и своим потомством звание «великого», стремились к тому, чтобы привлечь Митрополита в свой город, который в результате этого приобретал значение не только политического, но и церковного центра. В 1308 г. Митрополитом Киевским и всея Руси стал Петр, родом с Волыни. В 1305 г., когда умер Митрополит Максим, Галицко-Волынский князь Юрий Львович избрал в преемники ему Петра, подвизавшегося в одном из небольших монастырей на реке Рате в Галиции. Константинопольский Патриарх Афанасий посвятил Петра в Митрополиты без особого возражения, так как охотников ехать в разоренную и порабощенную татарами Русь среди греков не находилось. Петр сначала поселился в Киеве, но когда Киеву стала угрожать опасность нового татарского нашествия, он переселился во Владимир. Митрополит Петр часто и подолгу живал в Москве, умер и был похоронен там же (20 декабря 1326 г.).

После двадцатипятилетнего управления Церковью Митрополита грека Феогноста поставлен был в Митрополиты на Русь Владимирский епископ Алексий, намеченный в качестве своего преемника Митрополитом Феогностом. Митрополит Алексий (родом из бояр Плещеевых) соединял в своем лице качества христианского подвижника и выдающегося богослова с блестящими административными способностями. В малолетство великого князя Димитрия Ивановича Митрополит Алексий является регентом великого княжества Московского. Большое и благотворное участие в государственных делах принимал Митрополит Алексий и позднее, до самой своей кончины, последовавшей 12 февраля 1378 г.

После смерти Митрополита Алексия около митрополичьего престола началась смута, продолжавшаяся несколько лет. В Константинополе преемником Митрополита Алексия назначили серба Киприана, но великий князь не принял его, и Киприан остался в Литве. На митрополичью кафедру у великого князя имелся свой кандидат — коломенский священник Михаил Митяй, выделявшийся своим красноречием и административными способностями. Не рассчитывая на поддержку Патриарха, Митяй предлагал произвести хиротонию его в Митрополиты в Москве собором русских епископов. Митяй указывал на аналогичные случаи, имевшие уже место в Русской Церкви. Но нашлись противники этого. Так, возражал против обхода Константинопольского Патриарха суздальский епископ Дионисий, рассчитывавший сам на митрополичье место. Митяй поехал за посвящением в Константинополь. Туда же направился тайно и Дионисий. Митяй не доехал до Константинополя и умер в виду города. Один из свиты его, архимандрит Горицкого Переяславского монастыря Пимен, пустив в ход обман и деньги, добился посвящения в Митрополиты. Таким образом Русская Церковь получила сразу двух Митрополитов: Киприана и Пимена. Когда в Москве узнали о смерти Митяя и проделке Пимена, то великий князь принял Киприана, а Пимена заточил в монастырь. Но Киприан не долго занимал митрополичий престол. В 1382 г., во время нашествия Тахтамыша, он бежал из Москвы, чем навлек на себя недовольство князя. На митрополичьем престоле оказался Пимен, а Киприан удалился в Киев. Русская митрополия разделилась на две: в Киеве управлял Митрополит Киприан, которому была подведомственна Православная Литовская Церковь, а в Москве действовал Пимен. Произошло еще одно неприятное явление: в Киев приехал еще третий Митрополит, известный уже нам Дионисий Суздальский, но его не принял князь (Владимир Ольгердович) и заточил в одном из киевских монастырей. Пимен умер 11 сентября 1389 г. Дионисий скончался еще раньше — 15 октября 1385 г. Митрополит Киприан снова объединил митрополию и управлял единолично до самой своей смерти (16 сентября 1409 г.).

Рассказанные события наглядно показывают, что практика назначения и посвящения русских Митрополитов в Константинополе уже отжила свой век и приводила к нежелательным для Церкви последствиям.

С 1409 по 1431 г. митрополичий престол на Руси занимал грек Фотий. Это был человек образованный, оставивший после себя несколько письменных памятников своей пастырской деятельности и хорошо разбиравшийся в сложных политических вопросах того времени. После смерти великого князя Василия Дмитриевича (1425 г.) на великий княжеский престол вступил его сын Василий Васильевич. Но на великое княжение заявил претензию дядя великого князя Звенигородский князь Юрий Дмитриевич. Митрополит Фотий послал в Звенигород своего боярина звать Юрия в Москву, но последний ушел в Галич и начал борьбу с племянником. Фотий сам отправился в Галич с целью уговорить Юрия к миру. Встретив сопротивление, Митрополит уехал из города, отказав в благословении Юрию. Последний нагнал Митрополита и согласился прекратить вражду с племянником. Вскоре Юрий заключил договор с Василием и обязался не искать под ним великого княжения.

8 июля 1431 г. Митрополит Фотий скончался. Его кончина развязала руки Юрию Дмитриевичу, снова начавшему свои агрессивные действия.

В конце 1432 г. на митрополию был избран Рязанский епископ Иона, но вспыхнувшая борьба вокруг великокняжеского престола задержала отъезд нареченного Митрополита в Константинополь для посвящения [2]. Только в 1434 г., когда Василию Васильевичу удалось занять Москву, Иона отправился в Константинополь. Но там был уже назначен и посвящен Патриархом Иосифом в Москву новый Митрополит — грек Исидор. Это был человек весьма даровитый и образованный, «многим языком сказатель и книжник», но склонный к сближению с Римом. До посвящения на Русскую митрополию Исидор был игуменом Константинопольского монастыря св. Дмитрия. В 1433 г. он, по поручению императора Иоанна Палеолога, принимал участие на Базельском соборе, вынесшем решение о созыве осьмого Вселенского Собора. Целью последнего было достигнуть унии (соединения) Восточной и Западной Церквей. На этот Собор, местом которого была намечена Феррара, должен был направиться Исидор, во-первых, как человек богословски образованный, во-вторых, как Московский Митрополит. Трудно выяснить церковную ориентацию Исидора в это время. Проф. Е. Голубинский находит возможным допускать, что, отправляясь на Феррарский собор, Исидор не был и не собирался стать изменником православию, которым он сделался позднее. Но в таком случае почтенный историк не в состоянии будет объяснить: когда же именно и под давлением каких обстоятельств Исидор сделался вдруг убежденным и, во всяком случае, упорным униатом. Полагаем, что гораздо ближе к истине стоят Татищев [3], Карамзин [4], Митрополит Евгений Болховитинов [5] и некоторые другие, которые в Исидоре видят агента папы еще до Феррарского собора, и самое возведение его в русские Митрополиты объясняют желанием заинтересованных лиц видеть на Московском митрополичьем престоле тайного, а позднее и явного паписта. Исидор прибыл в Москву 2 апреля 1437 г. во вторник на Светлой неделе.

Великий князь Василий Васильевич не хотел принимать его. Позднее, в 1441 г., великий князь в своем послании к Константинопольскому Патриарху Митрофану писал, что только «за царского посла моление и за Святейшего Патриарха благословение, а за оного (т. е. Исидорово) сокрушение и многое покорение и челобитие, едва-едва прияхом его» [6]. С первых же дней прибытия в Москву Исидор стал готовиться к путешествию на Феррарский собор. В цитированном нами письме к Патриарху Митрофану великий князь говорит, что он неоднократно возражал против этого замышляемого путешествия, но Исидор ссылался на то, что ему нельзя не итти, так как этого требует Патриарх. Когда великий князь убедился, что Исидора невозможно отговорить от путешествия, то он потребовал от него, чтобы Исидор «принес древнее благочестие и православную веру» и не вздумал приносить на Русь «иностранно, и ново, и чуже от тоя соборные церкве»...[11]. Во всяком случае и летописец говорит, что великий князь не дал согласия на поездку Исидора на собор, но не мог предотвратить ее [7].

Исидор выехал из Москвы с большой свитой (около 100 человек). Исидора сопровождал Суздальский епископ Авраамий, взятый Митрополитом для придания большей пышности своей свите.

Исидор отправился в далекое путешествие 8 сентября 1437 г., следовательно, через 5 месяцев по прибытии в Москву.

18 августа 1438 г. Исидор со своей свитой прибыл в Феррару. Собор еще не начал своих заседаний. Ждали не столько Исидора, как главы Русской Церкви, сколько западных государей или их уполномоченных [8].

8 октября 1438 г. собор открылся. Начались прения по догматическим вопросам. Особенно остро стоял вопрос об исхождении Св. Духа. Католические богословы настойчиво защищали католический догмат исхождения Св. Духа и от Сsна ((Filioque). Православные не соглашались и настаивали на сохранении древнего церковного учения об исхождении Св. Духа от Отца. Марк, епископ Ефесский опровергал все приводимые католическими богословами доводы, не поддаваясь ни на какие компромиссные формулировки, вроде того, что «Дух Святой исходит от Отца через Сына». Вызывал споры и вопрос о совершении Литургии на квасном хлебе. В январе 1434 г. вследствие эпидемии собор перенес свои заседания во Флоренцию. Здесь споры продолжались с прежнею страстностью. Но Исидор сидел молча и не принимал решительно. никакого участия в спорах. Политические обстоятельства, побуждавшие греческое правительство путем церковных уступок приобрести помощь со стороны западноевропейских государств для борьбы с турками, заставили представителей восточных церквей склониться к соединению церквей (к унии). Догматические словопрения были прекращены. 5 июня 1439 г. во Флорентийском кафедральном соборе был торжество подписан акт о соединении церквей [9]. Исидор объявил себя решительным и убежденным сторонником церковной унии, и подпись его под соборным актом Об унии выделяется из ряда других: «С любовью соглашаюсь и, соодобряя, подписуюсь». Иначе держал себя Суздальский епископ Авраамий, подписавший акт об унии «не хотением,, но нужею». Только после недельных принуждений епископ Авраамий дал краткую подпись: «Смиренный Авраамий — подписую» [10].

Исидор возвращался домой через Литву, где задержался на год. В Москву прибыл 19 марта 1441 г.

В Москве Исидора встретили враждебно [11]. Слухи об его униатстве дошли до Москвы раньше, чем прибыл туда Исидор. Вероятно, подробно информировал великого князя и Московский епископ Авраамий, прибывший в Москву 19 сентября 1440 г. Удручающее впечатление на москвичей произвело то, что впереди шествовавшего Исидора несли «латинский крыж» (с литым изображением распятого Христа, обе нозе единем гвоздем пригвождене») и три жезла. На первой же Литургии Митрополит Исидор после слов: «Во-первых помяни, Господи», произнес имя не Константинопольского Патриарха, а «вселенского архиерея, Святейшего папы Евгения»...

По окончании Литургии всенародно была прочтена грамота осьмого Вселенского (Флорентийского) собора об установлении унии и грамота папы Евгения IV великому князю Московскому. Летописец в таких словах передает протест русских людей против навязываемой им унии с Римом: «вси епискупи русские возбудишася, князи бояре и вельможи и множество христиан тогда воспомянуша и разумеша законы греческие прежние и начаша глаголати святыми писании и звати Исидора еретиком» [12]. Можно догадываться, что соответствующее настроение против митрополита-униата создалось до его возвращения в Москву. Очевидно, не без основания Исидор задерживался в Литве.

Исидор по распоряжению великого князя был лишен свободы (заточен в Чудовом монастыре). Собор русских епископов 1441 г. осудил его. Исидор был непреклонен и попрежнему находился в заточении. По адресу Митрополита-униата раздавались угрозы сжечь его.

15 сентября 1441 г. Исидор «нощетатством», т. е. ночью, тайно, как вор, бежал в Литву.

Таковы были обстоятельства, которые и логически и исторически подготовляли административную обособленность Русской Церкви от Константинопольского Патриарха и, точнее говоря, вызвали образование самостоятельной русской митрополии.

II

Флорентийская уния имела огромное значение в истории взаимоотношений Русской и Греческой Церквей. Со времен этой унии на Руси установилось мнение о неправославии греков. Основания для этого, как мы видели, имелись. Император Иоанн Палеолог (ум. 31 октября 1448 г.) оставался верным унии до конца, до самой своей смерти. Его преемник Константин Палеолог сначала склонен был отойти от унии, но затем, рассчитывая на военную помощь западных государств, в которой Византийская империя теперь нуждалась еще более, стал на путь своего предшественника. Последовавшие затем политические события — захват турками в 1453 г. Константинополя — сделали унию бесполезною и в политическом отношении, а для русских дали основание сделать соответствующий назидательный вывод. Первый Рим пал под ударами варваров вследствие измены православию римских пап, второй Рим — Царьград испытал аналогичную участь вследствие измены православию Константинопольских патриархов, третий Рим—Москва, ставший теперь центром вселенского православия, стоит и должен стоять вечно, так как «четвертому Риму не бывать». В этом убеждении русского книжника нет ни на йоту какого-либо зазнайства или повышенного самомнения. Как мы видели, русские люди с понятною тревогой и опасением смотрели на византийский Восток, а грек Исидор не теоретически, а практически подтверждал резонность этих опасении. В свое время Патриарху Никону стоило большого труда, чтобы хотя бы частично разрушить установившуюся на Руси грекобоязнь.

Если Константинопольский Патриарх изменил православию, то, логически рассуждая, с ним должно было порвать церковное общение. Но на это русские люди не пошли. Церковный разрыв казался им немыслимым. Но тогда какой же был выход из создавшегося положения? Допустимо ли было, чтобы Патриарх униат поставлял русского православного митрополита? Конечно, это казалось совершенно неприемлемым. Избрать своего русского митрополита было просто. Такое лицо фактически уже имелось у нас. Это — Рязанский епископ Иона. Но вопрос шел не об избрании, а о посвящении избранного.

Вслед за низложением Исидора в том же 1441 г. великий князь Василий Васильевич шлет Константинопольскому Патриарху Митрофану послание с просьбой разрешить собору русских епископов избрать и поставлять себе Митрополита, «понеже и преже сего, за нужу, поставление в Руси Митрополита бывало». Интересно отметить мотивы, побуждавшие великого князя обращаться с этою просьбой. Это, во-первых, «нужа далечного и непроходного путешествия», во-вторых, внешнеполитические осложнения «нахожение на наше христианство безбожных агарян» (разумеется борьба с Улу-Мухаммедом Казанским) и «мятеж в окрестных странах». Но едва ли не самый главный мотив заключался в необходимости для великого князя иметь у себя советника в лице Митрополита, русского по происхождению, с которым можно было бы обсуждать «сокровенная словеса» и «дела делати».

Великий князь не считает, что поставление русскими епископами Митрополита будет нарушением церковного и молитвенного единства между Русской и Константинопольской Церквами. Свое послание он заключает следующими словами: «а мы о всем хочем, Божиею благодатию, по изначальству нашего православного христианства, посылание и совопрошение и любовь имети с Святым царем, и святейшего благословения и молитвы требовати и желати хощем, донележе Бог благоизволит, и земля наша доколе иметь стояти, а никако же разлучно от вас имать быти наше православное христианство до века» [13]. О неправославии Константинопольского Патриарха в этом послании не говорится, но зато великий князь обрушивается на Исидора, который возвратившись с собора, принес с собою на Русь «многа странна и чюжа». Некоторым упреком по адресу Константинопольского патриаршего престола звучат слова великого князя, что в Константинополе не поставили в Митрополиты русского кандидата Иону, а прислали Исидора, о котором великий князь не просил. Тем не менее, хотя и неохотно («едва-едва») но великий князь принял Исидора, пока он не оказался предателем. К сожалению, мы не можем с уверенностью сказать, было ли отправлено это послание по назначению.

Вновь вспыхнувшая борьба за великое княжение великими князьями Василием Васильевичем и Дмитрием Шемякой отодвинула церковный вопрос на второй план, тем более, что нареченный Митрополит, епископ Рязанский Иона все время действовал, как непреклонный сторонник великого князя 17 февраля 1447 г. Василий Васильевич окончательно утвердился в Москве. После этого снова был поднят вопрос о Митрополите. Собор русских епископов в 1448 г. подтвердил прежнее избрание в Митрополиты Иону, и 15 декабря 1448 г. он был посвящен в Митрополиты [14]. В посвящении нового Митрополита принимали непосредственное участие пять епископов: Ростовский Ефрем, Суздальский и Тарусский Авраамий, Коломенский Варлаам, Великопермский Герасим и Сарский или Крутицкий Иов. Два епископа: Новгородский Евфимий и Тверской Илия прислали свое письменное согласие («повольные грамоты») на это поставление [15].

В своем послании к императору Константину Палеологу, написанном, несомненно, вскоре же после доставления Ионы в Митрополиты, великий Князь сообщает, что о русских церковных делах он хотел и раньше писать Вселенскому Патриарху, испросить его благословения, но он не был уверен: есть ли в данный момент в Константинополе Патриарх, разумеется, православный. Но великий князь обещает, что если в Константинополе будет Патриарх «по древнему благочестию», т. е. православный, то он, великий князь, будет считать своею обязанностью писать ему о положении дел в Москве и просить его благословения...

Поставление в Митрополиты Ионы последовало «за великую нужду», но отнюдь «не кичением, ни дерзостью». Поставление Митрополита русские епископы совершили «в’зревши в божественный и священные правила святых апостол и святых богоносных отец, нужды ради... не бранящих, но и повелевающих епископом поставити большего святителя, Митрополита». Интересною представляется и следующая историческая справка, приводимая великим князем в обоснование законности подавления Ионы в Митрополиты. Когда Иона, еще раньше избранный в Митрополиты, прибыл в Константинополь для посвящения и застал там уже посвященного Митрополита Исидора, царь и Патриарх, выражая сожаление по поводу случившегося, сказали ему: «ты, Иона, пакы пойди на свой стол, на Рязанскую епископью; а что Божья воля о Сидоре произмыслит, или смертью скончается, или иначее о нем что ся с’станет, и ты, Иона епископ Рязанский, готов благословен на той великий престол Киевский и всея Руси» [16].

Смысл этой исторической справки таков. Иона является полноправным заместителем изменившего православию Исидора, так как он получил благословение на русскую митрополию Константинопольского Патриарха, вдобавок в то время еще православного (Иосифа). Приведенное нами послание великого князя Константину Палеологу, очевидно, не было отправлено. В 1452 г. великий князь снова решил отправить послание тому же Палеологу, почти дословно воспроизводящее первое. В этом втором послании великий князь сообщает, что он все время («многолетне») подыскивал лиц, которые можно было бы послать в Константинополь с заверением о сохранении единства Русской Церкви с Церковью Греческой и с извещением о совершившемся поставлении Митрополита. Если до сих пор он этого не сделал, то только вследствие посторонних и уважительных обстоятельств, но отнюдь «не леностию и небрежением». Во-первых, в Москве стало известно, что в Константинопольской Церкви началось «разногласие». Во-вторых, путешествие в Константинополь оказалось весьма затруднительно: «в путных шествиих неудобь преходимо шествие бысть и всяческая теснота путешественником бысть от разбойников и грабителей». В-третьих, русская земля еще недавно переживала и нашествие «агарян» (татар) и внутренние усобицы, в результате которых вынужден был переносить «вся злая» от свого брата и сам он, великий князь.

Великий князь просит императора не гневаться на него за происшедшее и не считать последнее результатом какого-то кичения и дерзости... Великий князь заверяет, что русская митрополия и впредь «от святыя Божия. вселенския с’борныя апостольская церкви Премудрости Божия святыя Софея Цариградскыя и благословения требует и ищет, во всем по древнему благочестию повищется ей». Митрополит Иона, по словам великого князя, также «всячески требует и благословления и соединения, но опасается «нынешних новоявившихся разногласий». В заключение великий князь просит признать Иону Митрополитом и заверяет, что он хотел бы обо всем этом писать Патриарху, но не уверен: существует ли таковой в данный момент [17]. Но и это послание не было отправлено по тем же причинам, да и бесполезно было бы, если бы оно и было отправлено. Константинополь доживал последние дни, как столица Византийской империи. Патриарха в Константинополе уже не было. Митрофан умер (1 августа 1443 г.), а новый Патриарх (униат) Григорий-Мамма, поставленный 7 июля 1446 г., в августе 1451 г. бежал в Рим.

Испрашивать благословения у Патриарха-униата не было никакого смысла.

Таким образом сама жизнь указывала пути к разрешению сложного церковного вопроса. Правда, законность поставления Митрополита Ионы и на Руси признавали не все: из представителей церковного мира противником Ионы оказывался преп. Пафнутий Боровский. Не признавали Иону и некоторые бояре [18].

В лице Ионы русские Митрополиты заняли в России такое положение, какое в Византии занимали Константинопольские Патриархи. Еще будучи нареченным Митрополитом, занимая Рязанскую кафедру, Иона проявил большую государственную деятельность. С. М. Соловьев, рассказав о некоторых случаях государственной деятельности Ионы, пишет, что «православное русское духовенство сознательнее других сословий могло смотреть на стремление великих князей Московских и вполне оценить это стремление. Оно отрицательно относилось к княжеским усобицам». Вот почему, «когда московские князья начали стремиться к единовластию, то стремление их совершенно совпало со стремлением Церкви» [19].

В этом отношении Иона представляет наиболее яркий пример политического деятеля. В значительной степени ему обязан был победой над своими противниками великий князь Василий Васильевич Темный, человек недостаточно решительный и вдобавок слепой [20]. Митрополит Иона много содействовал усилению единовластия на Руси и прекращению феодальных войн, мешавших и экономическому, и политическому развитию Московского государства.

На удельных князей Митрополит Иона смотрел как на слуг великого князя Московского [21].

Эти свои взгляды Митрополит Иона неоднократно высказывал в своих посланиях и к Смоленскому епископу, и к Тверскому, и к Новгородскому [22].

Если пользоваться историческими аналогиями, то Митрополита Иону, как политического деятеля, можно сопоставить с замечательным французским деятелем первой половины XVIII в., герцогом и кардиналом Ришелье. Но русский Ришелье жил на два столетия раньше и меры для осуществления своих целей Митрополит Иона применял иные. Это — меры церковного воздействия, исполненные христианских принципов прекращения братоубийственных войн. Многие и личные качества Ришелье, его холодный и расчетливый ум, суровость, доходящая до жестокости, были чужды Ионе.

Великий князь отлично понимал и имел достаточные основания утверждать, что в государственных делах более ценным советником и помощником для него скорее может быть русский человек, чем иноземец.

III

Флорентийская уния и униатство Исидора, а затем падение Константинополя были только внешним и достаточно убедительным поводом к образованию самостоятельной русской митрополии. Весь ход вещей вел к этому. Русская Церковь, состоявшая из нескольких епархий, занимала большую территорию. Русская земля была усеяна церквами и монастырями. В сонме святых насчитывалось много русских святителей, иноков и инокинь. Были на Руси и свои мученики, кровью запечатлевшие свою веру. Вхождение Русской Церкви в состав Константинопольского Патриархата в качестве только одной из митрополий являлось совершенно неоправдываемым анахронизмом. Эта несообразность особенно стала быть заметней тогда, когда глава Церкви большого Русского государства, с 1480 г. сбросившего татарское иго, оказался бы подведомственным Патриарху, подчиненному турецкому султану.

Православная Церковь в великом княжестве Литовском образовала самостоятельную митрополию в 1458 г. Польско-литовские короли тяготились церковною зависимостью своих подданных от Московского Митрополита. Но в то время, как Московская Церковь, став самостоятельною, успешно строила свою жизнь, росла количественно и усовершенствовалась в своей внутренней жизни, западно-русская церковь стала орудием польско-католического правительства и в конце XVI в. стала жертвой римско-католической, в частности, иезуитской агрессии. Имеем в виду Брестскую церковную унию (1596 г.).

В истории образования самостоятельной Русской митрополии бросается в глаза то обстоятельство, что для церковно-канонического обоснования этого крупного и канонически правильного события и великий князь, и новопоставленный Митрополит пользуются аргументацией в меньшей степени, чем они могли бы это сделать. Казалось бы, что могло бы быть более убедительным, чем отказ от подчинения Патриарху-униату. Но этот мотив или совсем не фигурирует, или звучит едва слышно и то только по адресу Исидора. Интересно отметить, какие аргументы приводились великим князем и самим Митрополитом Ионою в обоснование законности посвящения его в Митрополиты Собором русских епископов. Объединяются при этом два момента: во-первых, почему именно Иона стал Митрополитом; во-вторых, посвящение его в Митрополиты собором русских епископов канонически правильно. В послании своем к византийскому императору Константину Палеологу великий князь Московский Василий Васильевич Темный считает случайностью, что Митрополитом стал Исидор, а не Иона. Последний запоздал явиться в Константинополь в срок, и там для Руси был поставлен Митрополит Исидор. Смущенные происшедшим Патриарх и император заверили Иону, что когда Исидор или «смертию скончается», или «иначее о нем что ся станет», Иона будет несомненным заместителем его. Таким образом возведение Ионы на митрополичий престол произошло с санкции Константинопольского Патриарха. Исидор, хотя и оставался еще в живых, но с ним сталось «это иное», что не дает ему права на митрополита». Что касается посвящения его в Митрополиты Собором русских епископов, то, по словам великого князя, это не только не возбраняется, но и прямо предписывается церковными правилами епископам поставлять себе Митрополита [22]

В своем окружном послании, призывающем русский народ отложиться от изменника Дмитрия Юрьевича (Шемяки) и покориться великому князю Василию Васильевичу, составленном, по всей видимости, в конце 1448 г., Митрополит Иона приводит те же аргументы: соизволение на его возведению в сан Митрополита Патриарха и императора, данное ими раньше, и церковные правила, разрешающие епископам поставлять себе Митрополита. Но в цитируемом послании Ионы звучат и новые аргументы: великие князья московские принимали себе Митрополитов из Константинополя, пока там было православие, а теперь волею великого князя Митрополит поставлен на Руси. Логически вытекает из сказанного, что, очевидно, православие оскудело в Константинополе, что и было главною причиною посвящения Ионы Собором русских архиереев [23].

В послании своем к киевскому князю Александру Владимировичу, которое датируется более поздним временем, Митрополит Иона уже прямо говорит о том, что в Константинополе «в царех и патриарсех раздвоение и размышление». В Константинополе в церквах поминается имя папы. Эго церковное «нестроение» и вызвало то, что он, Иона, посвящен в Митрополиты в Москве, а не в Константинополе. Далее Митрополит Иона ссылается на церковные правила, разрешающие епископам поставлять себе Митрополита. Историческая справка о бывших некогда на Руси случаях посвящения Митрополитов у себя дома (Иларион, Климент Смолятич) подтверждает правильность и случившегося в Москве в 1448 г. Наконец, Митрополит Иона приводит ставший традиционным аргумент о согласии Патриарха Константинопольского на возведение в Московские Митрополиты Иону, если почему-либо освободит митрополичий престол Исидор [24].

В 1458 г. в своем соборном послании литовским епископам о непризнавании ими лжемитрополита Григория Митрополит Иона в доказательство канонической законности своего возведения на митрополию, в качестве первого и основного аргумента приводит то, что он поставлен Митрополитом «соборне», согласно церковным правилам [25].

В послании Ионы литовским князьям и сановникам и мирянам о пребывании в православной вере, посланном в это же время (конец 50-х годов), Митрополит Иона указывает, что измена Исидора православию, его изгнание последовали по суду архиепископов, епископов, архимандритов и всего «великого священства» русской земли [26].

Что было дальше? Когда с течением времени церковная жизнь в Константинополе наладилась, Константинопольский Патриархат не протестовал против самостоятельного поставления русских Митрополитов, но не давал и формального согласия на это. Можно предполагать — охотно или неохотно, это уже другой вопрос, — он молча признал совершившееся. Вопрос, который ставят некоторые историки Церкви (например Голубинский): восстановлен ли был бы на Руси старый порядок поставления русских Митрополитов, если бы ликвидирована была Флорентийская уния, и не взят был бы Царьград, мы лично склонны решать отрицательно. Церковные события 1431—1448 гг. послужили только толчком или поводом к осознанию русскими епископами своих прав и побудили их более решительно действовать. Не следует забывать того, что вопрос шел только о самостоятельности Русской митрополии, а не о церковном расколе или схизме. Когда были изжиты следы Флорентийской унии, Москва неоднократно видела у себя в качестве гостей восточных иерархов, а в 1589 г. Константинопольский Патриарх Иеремия санкционировал провозглашение Русской митрополии Патриархией.

В. Никонов

[1] С образованием Русской Церкви Митрополитов на Русь присылал Константинопольский Патриарх. Первый случай возведения на митрополию русского человека и Собором русских епископов был в 1051 г., когда, Митрополитом стал священник с. Берестова Иларион (1051 - 1054 гг.). Но и его преемники снова присылались из Константинополя. В 1147 г. великий князь Изяслав Мстиславич добился возведения в Митрополиты Климента Смолятича, "книжника и философа". Но он недолго занимал кафедру.

[2] Литовский князь Свидригайло в 1433 г. добился в Константинополе возведения на Киевскую митрополию Смоленского епископа Герасима. Но последний был поставлен, повидимому, для Литовской Православной Церкви, а не для Московской. Этим следует объяснить то, что Герасим никаких претензий на Московскую Церковь не выражал. В 1435 г. Герасим, по приказанию великого князя Свидригайло, был сожжен. По всей видимости Свидригайло подозревал Герасима в тайных сношениях с его противником Сигизмундом Кейстутьевичем.

[3] Росс. Истор. IV, 518.

[4] История государства Российского, т. V, 161.

[5] М. Евгений. Словарь духовных писателей, I, 213.

[6] Акты исторические, т. I, № 39, стр. 73

[7] Там же.

[8] В это время католический мир переживал церковный, так называемый папский раскол. Во главе католической церкви стояли два папы: Евгений IV, присутствовал на Флорентийском соборе, и Феликс V, которого поддерживал Базельский собор. Одни правители Западной Европы склонны были поддерживать папу Евгения, другие — Феликса.

[9] О Ферраро-Флорентийcком соборе cм. исследование Ив. Остроумова, «История Флорентийского собора». М., 1847. Много материала дает книга проф. А. Садова, Виссарион Никейский. Его деятельность на Ферраро-Флорентийском соборе. СПБ, 1883. Общее положение империи и церкви накануне падения Византии очень хорошо освещено в книге проф. А. П. Лебедева. Очерки история византийско-восточной церкви от конца XI до половины XV века, М., 1892.

[10] Е. Голубинский, История русской церкви, стр. 443.

[11] Полн. собр. русск. лет., т. V, Никоновская летопись, стр. 154; т. VIII, Воскресенская летопись, стр. 109; т. VI, Софийская 2-я летопись, стр. 161.

[12] Полн. собр. русcк. лет., т. V, Никоновская летопись, стр. 153.

[13] Акты исторические, т. I, № 39, стр. 71—75.

[14] Полное собрание русских летописей, Софийская вторая летопись, т. VI стр 167.

[15] Полное собрание русск. лет., Воскресенская летопись, т. VIII, стр 122 В своем Окружном послании литовским епископам (1485 г.) Митрополит Иона говорит, что он поставлен Митрополитом не от трех, ни от пяти епископов, но от все архиепископов и епископов русского православного великого самодержства» (Акты исторические, т. I, № 63, стр. 113).

[16] Акты исторические, т. I, № 41, стр. 83—85.

[17] Акты исторические, т. I, № 262, стр. 492—495.

[18] Голубинский Е. История русской Церкви, т. II, первая половина, М., 1900, стр 490.

[19] Соловьев. История России с древнейших времен, кн. 1, стср. 1076 и 1078.

[20] На противников великого князя Митрополит Иона воздействовал церковными мерами. Акты исторические, т. I, № 43.

[21] Акты исторические, т. I, № 56.

[22] Акты исторические, т. I, № 41.

[23] Акты исторические, т. I, № 43.

[24] Акты исторические, т. I, № 47.

[25] Акты исторические, т. I, № 63.

[26] Акты исторические, т. I, № 67.