ПАМЯТИ ВЕЛИКОГО РУССКОГО ПАТРИОТА

Имя преп. Дионисия Зобниковского, архимандрита Троице-Сергиевой Лавры, малоизвестно в широких православно-церковных кругах. Между тем давным-давно русская история золотыми буквами вписала его на свою многовместительную мемориальную доску как приснопамятного и великого патриота нашей славной Родины. И в настоящее время, когда патриотическое одушевление охватывает весь наш многомиллионный народ, сказать несколько слов о знаменитом троицком архимандрите, как совершителе важного самоотверженного служения Отечеству, более, чем уместно.

Эпоха, в которую жил преп. Дионисий, была тяжелым временем для русского народа. Ему угрожала тогда потеря национальной самобытности, а общественные невзгоды и бедствия висли на нем тяжким бременем. 17 августа 1610 года Москва присягнула польскому царевичу Владиславу, подчинилась иноземному управлению и приняла на свою территорию польское войско. Владислав не рассчитывал жить в Москве, поскольку его отец Сигизмунд III решил сам управлять русской землей и постепенно объединить ее с Польшей.

Обосновавшись в Москве, поляки позволяли себе всевозможные насилия над москвичами и, чтобы те не могли защищаться оружием, запретили им ходить с саблями и ножами, а топоры отбирали даже у плотников. Сборы на содержание польского войска с русского населения приняли характер настоящих грабежей. Но этого мало. За польскими военными чинами притаились папские иезуиты, замышлявшие окатоличить Русь и церковно подчинить ее папе. У Патриарха Ермогена, томившегося тогда в плену у поляков, не напрасно вырывались тревожные восклицания: «Слышу в Кремле пение латинское и не могу терпеть».

В сумерках русской гражданской жизни начала XVII века огромное историческое значение, конечно, приобретали прежде всего те лица, которые сами всецело были преданы Родине и которые сумели поднять русский народ на борьбу с врагами за спасение Отчизны.

К числу таких смелых и сильных духом борцов, пламенно отстаивавших национальную самостоятельность русского народа, и принадлежит преп. Дионисий Зобниковский. Его можно назвать одним из виднейших вождей народного движения, имевшего целью очистить Московское государство от иноземцев. Опираясь на военную силу, руководимую князем Пожарским и Мининым, Дионисий был способен буквально зажигать народные массы личным патриотическим энтузиазмом. Его горячие воззвания встать поголовно на защиту Родины и веры наэлектризовывали воодушевлением русский народ, для которого гибель веры равнялась гибели Отечества.

Преп. Дионисий, уроженец Ямской слободы, что в нынешней Калининской области, родился в 1570 году. В молодых годах он служил священником при церкви св. Иоанна Предтечи в г. Старице. По смерти супруги и своем пострижении в монашество он с 1607 г. состоял настоятелем Старицкого монастыря, а 10 февраля 1610 года был назначен Патриархом Ермогеном на пост архимандрита Троице-Сергиевой Лавры. Беззаветно любя Отечество, преп. Дионисий необыкновенно отзывчиво воспринимал народные бедствия и глубоко скорбел о неурядицах в Москве. События же там развертывались немаловажные. 19 марта 1611 года на московских улицах между русскими и поляками произошла ожесточенная схватка, перешедшая в кровавую резню. Сравнительно малочисленные поляки в результате вынуждены были отступить и заперлись в Китай-городе и Кремле, выжегши предварительно часть столицы, так называемый Белый город.

Весть о московских событиях в тот же день, 19 марта, донеслась до Троицкого монастыря. Учитывая нужды данного времени, архимандрит Дионисий немедленно направил из обители на помощь москвичам 200 человек стрельцов и 50 служилых людей под начальством двух сотников. Одновременно от него поскакал гонец в г. Переяславль Залесский с призывом организовать посильную помощь Москве, а также полетели грамоты по всем русским городам с подобными же патриотическими воззваниями. Под влиянием этого клича Дионисия возникло спешное формирование и движение к столице земских отрядов, начатое еще ранее в связи с грамотами Патриарха Ермогена.

Речи Дионисия в его грамотах живо рисовали народу картину общерусских бедствий, неотразимо убеждали защищать Родину от польских захватчиков и побуждали народ как можно быстрее спешить к Москве.

1 апреля 1611 года соединенное русское ополчение уже стояло у московских предместий. Отсутствие единства между его вождями, весьма несвоевременное, сильно тревожило троицкого архимандрита. Но чем он мог помочь положению дела, кроме молитв в обители о прекращении розни между ополченцами и об укреплении их мужества?

Видя сравнительную малочисленность русской военной силы, архимандрит Дионисий задумал привлечь еще новые отряды на помощь основному московскому ополчению. С этой целью 13 июля им вторично были разосланы грамоты в Казань, во все понизовые города, в великий Новгород, Поморье, на Вологду и в Пермь. О содержании посланий Дионисия можно составить представление по грамоте, присланной им в Казань. Здесь, между прочим, говорится, что изменники Родины, голье — Салтыков и Андронов приложились к проклятому латинству и заперлись с поляками в Китай-городе. К московскому же ополчению, продолжает Дионисий, присоединяются смольняне, брянчане, дорогобужане, вязьмичи, ярославцы и новгородцы. В заключение преподобный с пафосом восклицает: «Будем Есе в соединении; станем общо за одно против врагов... Смилуйтесь и умилитесь, казанцы! Ратными людьми и казною помогите, чтобы ныне собранное множество народа на Москве не разошлось ради скудости. О том много и слезно всем христианским народом вам челом бьем» (Акты Арх. Экспед. т. II, стр. 328—330).

Как ни содействовал преп. Дионисий пополнению московской рати свежими силами, при всем том он не мог предотвратить взаимной вражды предводителей ополчения Пручецкого, Ляпунова и Заруцкого. В Казани, по внушению Заруцкого, убили Ляпунова, разнеся его на куски саблями. Тогда неавторитетный князь Трубецкой попросил Дионисия (Авраамий Палицын, «Об осаде Троицкого монастыря», стр. 220) во что бы то ни стало продолжить дело объединения русского народа для спасения Отечества. Дионисий не отказался. Единственно, что его тогда несколько радовало, так это сообщение одного из казацких начальников о неослабном желании казаков биться с поляками, лишь бы их подкрепили свежие народные силы.

В удовлетворение этой военной нужды 6 октября 1611 года прел. Дионисий предпринял третью массовую рассылку призывных грамот по русским городам. Для решительного собирания ратных людей он даже отрядил особых вербовщиков. Князю же Трубецкому 6 октября по его просьбе выслал последний в Лавре порох и свинец, заложенные пред тем в монастырские пищали (Авраамий Палицын, «Об осаде Троицкого монастыря», стр. 227). Новой деталью октябрьских грамот Дионисия является сообщение о приближении к Москве гетмана Ходкевича.

В то время, как троицкие грамоты быстро разносились по русским городам, события в Москве ставили Дионисия пред новыми затруднениями. Следует заметить, что сожжение поляками некоторой части Москвы оставило множество москвичей без крова и средств к жизни. Военные схватки умножили число раненых и калек из ополченцев. И вот все эти толпы бесприютных и больных побрели в Троицкий монастырь, ища здесь себе убежища и питания. Ежедневно пред монастырскими воротами появлялись все новые и новые группы беженцев, кто с ожогами, кто с вырванными волосами, кто с увечьями. Вскоре монастырь и его слободы наполнились ими. При виде множества страдальцев сильно скорбело доброе сердце преп. Дионисия. Всей этой нищете он решил помогать, не жалея последних средств, какие только мог найти в истощенной монастырской казне. В связи с этим от него последовало такое решительное приказание: отпускать средства бедным на питание, одежду и лечение без ограничений и начать срочную стройку больниц, богаделен и странноприимниц мужских и женских. Заботливостью преподобного Дионисия, в конце концов, все несчастные были размещены и обеспечены необходимым. Очень многие беженцы привозились в монастырь особыми рассыльными Дионисия, которые подбирали их, ослабевших на дорогах, в деревнях и лесах. Число одних умерших тогда за 4 месяца в Лавре доходило до 7 000 человек. Между тем запасы муки в монастыре приходили к концу. Остался всего один небольшой сусек с мукой. Но когда из сусека стали отсыпать последние мучные меры для пекарни, то, к изумлению всех, количество муки нисколько не уменьшилось. Об этом донесли преподобному. Когда он убедился в чудесном знамении Божием, то воздал теплое благодарение Богу за Его милости. Замечательно то, что 40 дней не оскудевала мука в упомянутом закроме, пока не установился регулярный подвоз съестных припасов и муки в Лавру из вотчин. С течением времени заботами Дионисия многие больные и раненые выздоравливали и возвращались к своим обычным трудам.

В то время, как Троицкая обитель занималась призрением беженцев и раненых, октябрьские грамоты преп. Дионисия, достигшие Нижнего Новгорода, произвели здесь сильное впечатление на горожан. Порыв взяться за общее дело спасения Отечества достиг у нижегородцев верха горячности, они собрали из соседних уездных городов и местечек ратных людей и казну и в марте 1612 года выступили в поход из Нижнего под водительством князя Пожарского. В Ярославле к неудовольствию многих, в том числе и преп. Дионисия, ополчение раскинуло стан и вдруг осело, не двигаясь дальше. Пожарский, видимо, страшился измены Заруцкого и Трубецкого и медлил с продвижением вперед. В начале апреля троицкое посольство передало ему грамоту Дионисия, где говорилось: «Молим Вас со усердием, смилуйтесь и умилитесь, чтобы Вам поспешность на земское дело соблюсти. Пишем Вам о подвиге на спех, чтобы люди под Москвою своею рознью не потеряли большого каменного города и острогов» (Акты Арх. Экспед., т. II, стр. 353).

Когда Пожарский не внял троицкой грамоте и продолжал осторожно медлить, преподобный новой увещательной грамотой укорил его в нерадении и в заботах лишь о своем вседневном насыщении. Свою речь к князю он заключил словами: «Если прежде Вашего прихода к Москве гетман Ходкевич придет со множеством войска и запасами, то уже напрасен будет Ваш труд и собрание» (Авраамий Палицын, «Об осаде Троицкого Монастыря», стр. 230—231). После означенной грамоты Пожарский все-таки продолжал оставаться в Ярославле, хотя Ходкевич был у самой Москвы. Тогда Дионисий сделал последнюю попытку воздействовать на Пожарского. 28 июня к нему прибыло третье посольство из Троицкого монастыря во главе с Авраамием Палицыным. Проницательный Палицын, заметив в окружении князя тайных агентов Заруцкого, запугивавших его возможностью измены казаков, стал энергично настаивать на том, чтобы он безбоязненно и немедленно спешил к Москве.

Тогда лишь Нижегородское ополчение экстренно выступило из Ярославля и 14 августа подошло к Троицкому монастырю, раскинув стан в слободе Клементьевой. Пред дальнейшим походом ополченцев преп. Дионисий с иконами и крестом вышел из монастыря на проводы их до горы Волокуши. Здесь каждого ополченца он окропил святой водой и осенил крестом. Но войску казался зловещим и худым предзнаменованием ветер, дувший ему в лицо, все крайне смущались, находя в направлении ветра предуказание военных неудач.

Для поднятия духа ополченцев пред сигналом о всеобщем выступлении в путь преподобный со слезами воскликнул воинам: «Бог с вами, и великий чудотворец Сергий да поможет постоять и пострадать за православную веру. Силою креста да будете вооружены». При этих словах Дионисия встречный ветер внезапно подул в тыл ополчению, и все окрылились теплой надеждой на военный успех по милости Божией.

19 августа лагерь Пожарского раскинулся в Москве у Арбатских ворот. К тому времени архимандрит Дионисий с Палицыным, прибыв в военный русский стан, раздавали в утешение ратникам пищу и платье и увещевали их хранить братолюбие, казаков же обещали наградить всей Сергиевой казной, если они победят поляков. На схватке с Ходкевичем 24 августа казаки действительно геройски бились, одушевляя друг друга криками: «Сергиев! Сергиев»!. Обострение вражды между казаками и земцами после 24 августа побудило преподобного примирить враждующих особым посланием. В успокоение же казаков он прислал из обители, как замену жалования, церковные золотые и серебрянные сосуды и облачения с драгоценными камнями, поскольку денег в Лавре не оказалось. Но в казаках неожиданно пробудился страх Божий и стыд. Они возвратили монастырю церковную утварь назад и обещались бескорыстно стоять за Отечество и мстить врагам до конца.

Течение дальнейших военных действий у примиренных Дионисием ополченцев пошло весьма успешно. 22 октября 1612 года русские приступом взяли Китай-город, а 26 октября изголодавшиеся поляки окончательно сдались русским в Кремле, выговорив себе только жизнь.

По случаю окончания войны преп. Дионисий во главе прочего московского духовенства отслужил торжественный благодарственный молебен на Лобном месте в Москве после Литургии в Кремлевском Успенском соборе. На торжестве присутствовали все наши войсковые части. Этим фактом собственно и завершается патриотическое стояние архим. Дионисия на страже Отечества. Кончина его последовала 10 мая 1633 года.

Таким образом бессмертную государственную заслугу великого архимандрита составляет участие его в организации и оказании им всесторонней материальной и духовной помощи в самый трудный момент исторической жизни. Грамоты Дионисия глубоко трогали и горячо воодушевляли народ на геройские подвиги. Беззаветное служение Дионисия Отечеству наряду с высоким благочестием завоевало ему в народных кругах заслуженный исключительный авторитет и окружило его личность ореолом святыни. Внимая увещаниям преподобного, русские люди действительно спасли свое национальное и христианское достоинство и поддерживали в себе несокрушимую веру в будущность Москвы и России. Дионисиевские грамоты и личное самоотвержение доблестного архимандрита укрепляли в народе живое убеждение в том, что из Троицкого монастыря воссиявает спасение Отечества. Всякое слово преподобного принималось русскими людьми к самому сердцу. При нем Троицкий монастырь превратился в род Думы. Отсюда исходили обязательные для всех оценки текущих событий, подымались волны всеобщего патриотического настроения, проектировались созывы ратных людей и намечались лучшие пути к достижению успехов военных предприятий. Огонь любви к Родине преп. Дионисия не есть только достояние бесстрастной истории. Он воскрешен ныне в сердцах бесчисленных современных русских патриотов, верных сынов своей Родины. Для них беззаветное служение Отчизне также составляет привычный способ взаимного объединения и неизменный закон личной жизни.

АРХИМАНДРИТ ВЕНИАМИН