ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГРЕКО-БОЛГАРСКОГО ЦЕРКОВНОГО ВОПРОСА И БОЛГАРСКОЙ СХИЗМЫ

В феврале 1945 г. Константинопольской Патриархией была снята с Болгарской автокефальной Церкви схизма, провозглашенная Константинопольским Собором 1872 г. [1].

Болгарская схизма была, в сущности говоря, результатом той исконной борьбы между греками и болгарами, которая началась с самого появления славян на Балканском полуострове (в частности — той группы их, которая получила впоследствии название болгар и вошла в состав болгарского государства).

Победа в этой борьбе склонилась не в пользу болгар. Вскоре после смерти болгарского царя Петра (968 г.), сына царя Симеона (888— 927 гг.), восточная половина болгарского царства была завоевана византийским императором Иоанном Цимисхием и подчинилась политической и церковной власти греков (971 г.). Западная половина Болгарии, выделившаяся в особое государство и при царе Самуиле (977—1014 гг.) достигшая даже весьма значительного могущества, имела ту же участь, что и восточная половина. Самуил в его борьбе с греками был побежден и вскоре после его трагической смерти (1014 г.) царство его было завоевано его соперником, византийским императором Василием II Болгаробойцей (1018 г.) [2]. Охридская церковь подпала под власть греков.

Хотя при Иоанне Асене II (1218—1246), могущественнейшем государе Второго болгарского царства, Константинопольская патриархия и согласилась на учреждение Терновского независимого патриархата (1235 г.) [3], тем не менее она и после того продолжала претендовать на подчинение себе последнего. Эти притязания отразились, например, на Лионском соборе 1274 г., на котором греческие представители пытались доказать незаконность учреждения самостоятельной Терновской патриархии, как и Сербской автокефальной архиепископии, чтобы при посредстве папы подчинить эти независимые церкви снова Охридской архиепископии и через последнюю (так как она в то время входила в состав Византийской империи) — Константинополю [4]. Претензии этого рода выражались и в грамоте Константинопольского патриарха Каллиста 1355 г., посланной, как предполагают, преп. Феодосию Терновскому и его спостнику, монаху Роману [5].

В дальнейшем Константинопольская патриархия воспользовалась благоприятно сложившимися для нее обстоятельствами, чтобы присвоить себе, сначала частично, области, принадлежавшие Терновскому патриарху [6]. А когда Болгария политически подпала под власть турок (1393 г.), Константинопольский патриарх наложил свою руку на Терновский патриархат и в целом его составе. Во всяком случае документально известно, что около 1410—1416 гг. Терновская церковь была несомненно подчинена Константинопольскому патриарху. В одном письме к Охридскому архиепископу, писанном около этого времени, Константинопольский патриарх говорил о подчинении ему Терновской патриархии, как о совершившемся факте [7].

Константинопольский патриарх осуществил теперь свое желание

относительно Терновской церкви, подобно тому, как ему около этого времени удалось подчинить своей юрисдикции и Валашскую и Молдавскую церкви [8].

После подчинения Константинопольскому патриарху терновский иерарх утратил свое патриаршее достоинство, а Терновская церковь утратила свою автокефальность. Она превратилась в одну из митрополий Константинопольского патриархата, занявши в общем числе кафедр последнего 11-е, а потом (с начала XVIII в.) 10-е место [9].

Но есть основания утверждать, что и после этого Терновская церковь сохранила территориальную неприкосновенность своего диоцеза, в том размере, какой имел последний в момент завоевания Болгарии турками.

До последнего времени Терновская епархия была обширнейшей из болгарских епархий. Стара и Нова Загора, Сливен, целое поле до Сеймен при р. Марице, до 15 сел Чирпанской околии и вся Казанлыкская околия принадлежали не к ближайшей Филиппопольской (Пловдивской) митрополии, а к Терновской. По северную сторону Старой Планины в состав Терновской митрополии входили Ловеч, Плевна, Савлиево, Никополь, Систово (Свищов), Рущук, Разград, Шумен [10].

Такую исключительную обширность Терновской митрополии Иречек справедливо ставит в связь с политическими границами прежнего Болгарского царства [11].

Со второй половины XVI века на Терновскую кафедру начинают уже систематически, повидимому, назначаться митрополиты греки [12]. (До этого времени возможны еще были митрополиты из болгар [13]). Обстоятельство это справедливо поставить в связь с сообщением, содержащимся в «Истории иерусалимских патриархов, Иерусалимского Патриарха Досифея (1641—1707) и принадлежащим великому логофету Иераксу (1572 г.), что после падения Константинополя (год не указывается) там имел место собор, на котором было постановлено о подчинении Константинопольскому престолу самостоятельных церквей — Охридской, Терновской и Печской, но что постановление это было осуществлено только относительно Терновской церкви [14]. Естественнее объяснить это сообщение в таком смысле, что со времени завоевания Константинополя турками и признания со стороны султана «вселенских» прав Константинопольского патриарха начались усиленные притязания последнего на автокефальные права отдельных самостоятельных церквей, так как наступил для этого благоприятный момент (ср. выражение великого логофета Иеракса: νυν ϰαιρός ’εστιν νποταυϑηναι τω Κωνσταντινουπολεως ϑρόνω»), и что именно к указанному времени (особенно к XVI в.) откосится некоторое ограничение прав автономной Терновской митрополии и ее самостоятельности [15].

Значительно дольше Терновской патриархии существовала другая автокефальная церковь, тоже носившая название болгарской — архиепископия Охридская.

В прежнее время Охридскую архиепископию отождествляли с архиепископией Юстинианы I, основанной на месте своей родины (дер. Таврезим) импер. Юстинианом в 535 г., и сами охридские архиепископы, как известно, носили титул архиепископов [16].

В настоящее время вопрос о тождестве Охриды и Юстинианы I давно уже оставлен, так как доказано, что древний Лихнид — позднейшая Охрида и Юстиниана I — два различных географических пункта [17]. В настоящее время в науке признано, что Охридская архиепископия имеет гораздо позднее происхождение по сравнению с архиепископией Юстинианы I, именно является продолжением болгарской Преславско Доростольской архиепископии — патриархии [18].

Что же представляла Охридская архиепископия по своему внутреннему характеру? Вопрос этот спорный и запутанный. С одной стороны, среди болгар, особенно во время греко-болгарской церковной распри, епископия была в собственном смысле болгарскою. На этом основании они, требуя от Константинопольской патриархии признания своей церковной самостоятельности, указывали на незаконное упразднение Константинопольской патриархии Самуилом I в 1767 г. автокефальной Охридской церкви и не требовали ничего другого, как только ее восстановления (наряду с Терновской автокефальной церковью) [19]. Мнение это и в последующее время продолжает высказываться как официальными представителями Болгарской Церкви [20], так и частными болгарскими писателями [21].

Одним болгарским ученым г. Баласчевым сравнительно не очень давно высказана мысль, что греческое влияние и греческий язык в пределах Охридской архиепископии господствовали только в высших, официальных кругах ее, на самом же деле она продолжала оставаться славянскою [22]. С другой стороны, известно также мнение, высказанное Е. Е. Голубинским, что Охридская архиепископия «почти с самого перехода своего под власть греков (при импер. Василии Болгаробойце в 1019 г.) до самого конца своего существования была вовсе не болгарскою, а совершенно греческою» [23]. Мнение это было повторено и поддержано многими позднейшими, в том числе и болгарскими учеными [7]. Оно остается господствующим и до сих пор.

Принимая во внимание разносторонние факты, приходится притти к следующим заключениям.

Вскоре же после своего подпадения под власть греков (1018—1019 гг.) Охридская архиепископия получила и до самого своего упразднения (1767 г.) носила двойственный характер. С одной стороны, она была греческою по своим официальным представителям — архиепископам и епархиальным епископам, если не всегда по происхождению, то по духу, по их симпатиям и стремлениям, по языку, принятому в официальных актах, в литературе, в богослужении. Может быть, некоторое исключение из этого общего правила представляли только те, сравнительно незначительные, периоды времени, когда Охридская архиепископия подпадала под власть славянских — болгарских или сербских — государей, или когда, во время турецкого периода, в ней усиливался вообще, благодаря счастливому сочетанию обстоятельств, славянский элемент. Но, оставаясь в общем греческою, Охридская архиепископия в то же время никогда не переставала быть славянскою. Помимо того, что общий состав ее населения был в большинстве славянский, имелись еще два очень важных обстоятельства, сильно способствовавших поддержанию славянской струи в общем направлении ее жизни. Охрида и ее окрестности служили средоточием славянской просветительной деятельности двух из свв. седмичисленников, учеников свв. славянских первоучителей Кирилла и Мефодия — свв. Климента и Наума. Память о свв. седмичисленниках здесь всегда была жива и, вследствие этого, традиции славянского просвещения крепко удерживались в населении. Другим важным обстоятельством, способствовавшим сохранению славянской струи в жизни Охридской архиепископии, было то, что официально она считалась болгарской. Ее представители, будучи в большинстве греками, тем не менее носили титул архиепископов, "τῇϧ πάσης Βουλγρίας" И всякий раз им приходилось отстаивать независимость своей архиепископии от посягательства на нее со стороны Константинопольского патриарха (Феофилакт Болгарский [24], Димитрий Хоматиан), они указывали на то, что Охридская архиепископия основана для болгар. Поэтому мы видим, что охридские архиепископы, оставаясь греками в душе, представителями греческой культуры и образованности, презрительно относившимися ко всему славянскому, в частности к болгарскому, в то же время официально поддерживают уважительное отношение ко всему, что служило отличительным признаком их церкви,

Самое раннее, найденное до сих пор, свидетельство, где отождествляются а хиепископии Охридская и Юстиниана I относится к 1118 г. (см. Б. Прокић "Постанак Охридского патриархата", Глас Српске Краловске Академике, ХС т., 1912, стр. 198, т. е. ко времени архиеп. Феофилакта Болгарского. Уже не он ли первый отождествил свою Охридскую архиепископию с архиепископией Юстиниана 1?

как именно болгарской. Они защищают Болгарскую Церковь от нареканий в том, что она имеет свои переводы священных и церковнобогослужебных книг (Димитрий Хоматиан). Точно так же мы видим, что в Орхидской архиепископии покровительственно относятся к почитанию памяти свв. седмичисленников, виновников устройства и организации национальной Болгарской Церкви: очень рано начинают составляться жития и службы их, хотя и на греческом языке, причем сами архиепископы охридские принимают участие в их составлении (Феофилакт, Димитрий Хоматиан, Константин Каваслля, Григорий), устанавливаются праздники в честь свв. седмичисленников (с половины XIII в.), пишутся их иконы, устраиваются в честь их храмы.

Охридская архиепископия, оставаясь греческою (или отреченною) по своим представителям и их стремлениям, несомненно способствовала огречению болгар. Из церковных верхов эллинизм постепенно просачивался в глубь народной славянской жизни. Но процесс этот совершался постепенно, потихоньку, так сказать, органически. Насильственного эллинизирования славян не было в период существования Охридской архиепископии. Самое официальное положение ее, как болгарской, гарантировало ее от этого явления. Да и национальный вопрос был ясно выдвинут в сознании балканских народов только во второй половине XVIII в. До тех пор идея национальности находилась в дремлющем состоянии. Только со второй половины XVIII в. у греков появляется стремление к насильственному эллинизированию болгар. Охридская архиепископия, как официально болгарская, стояла на пути к этому стремлению. Это и послужило одной из главных причин к упразднению ее в 1767 году.

В греческих официальных документах [25] говорится о добровольном отречении от архиепископии последнего Охридского архиепископа Арсения (15 января 1767 г.), о совокупном прошении архиереев, подчиненных Охридской архиепископии, Константинопольскому Патриарху Самуилу о принятии их в его паству. То же самое говорится и о Печской патриархии, упраздненной в 1766 г., причем документы, касающиеся двух означенных церквей, почти совершенно (иногда до буквальности) совпадают.

Уже это удивительное совпадение и согласованность в прохождении двух различных событий невольно наводят на мысль, что развитие их обусловливалось не столько внутренними, им самим свойственными причинами, сколько подчинялось внешнему плану, посторонней, совне наложенной воле. Таковой волей могла быть только воля Константинопольского патриарха.

Но любопытнее всего, что наряду с документами греческого (и турецкого) происхождения сохранился один, тоже официальный, документ славянского происхождения, касающийся упразднения Печской патриархии. Это — письмо Митрополита Черногорского Саввы Петровича на имя Московского Митрополита Платона от 26 февраля 1776 года.

Здесь уже прямо говорится о насильственном упразднении Печской патриархии и назначении греков-архиеерев на места изгнанных сербских епископов.

А так как обстоятельства упразднения Печской патриархии были совершенно аналогичны с таковыми же обстоятельствами упразднения Охридской архиепископии, то приходится заключить о насильственном упразднении и Охридской архиепископии. Патриарх Самуил I только завершил то дело, попытки к которому и до него делались греками, особенно в XVIII в. [27].

До упразднения автокефальной сербской Печской (Ипекской) патриархии (1766 г.) в состав ее входили и некоторые болгарские епархии, а именно: Скопийская, Кюстендильская (с XV в. до времени упразднения Печской патриархии называвшаяся Колясийской, или Банской; к ней принадлежали и Штин, и Кратово, и Радовишт, и Крива Паланка, и Радомир) и Самоковская, Г. Джумайская и Разлог, вместе с Рыльским монастырем [28]. Пограничным пунктом Печской патриархии к востоку в XVI в., по свидетельству Герлаха (1578 г.), было с. Ветрен, находящееся между Ихтиманом и Тамар-Пазарджиком [29].

Подчинение указанных болгарских епархий Печской сербской патриархии имело благотворные последствия для болгар в различных отношениях. Охридская архиепископия, как мы видели, хотя и называлась официально болгарскою и поддерживала некоторые славянские традиции, но тем не менее носила греческий характер и мало способствовала развитию национального чувства в болгарах. Напротив, она в большей степени содействовала их огречению. Не то следует сказать

Печской патриархии. Последняя носила ярко выраженный национально-сербский характер. Печские патриархи часто были вместе с теми вождями национально-сербских освободительных движений. Воспитывая национальное чувство в сербах, Печская национально-сербская церковь содействовала воспитанию национального чувства и в болгарах. В то время никакого национального соперничества между сербами и болгарами не существовало. Отношение между ними в пределах Печского патриархата было братское и благожелательное. Сербы не только не отрицали болгарской народности в пределах своего патриархата, а напротив даже, так сказать, официально ее признавали. Патриарх Печский носил титул: «архиепископ Печский, патриарх сербский и болгарский» [30]. Посещая свои болгарские епархии, печские патриархи прямо говорили, что посещают именно «болгарские земли» [31]. На болгарские епархии и митрополитами ставились, повидимому, болгары. Случалось, что эти митрополиты занимали и патриарший Печский престол [32]. Славянское богослужение, беспрепятственно совершавшееся повсюду в пределах Печского патриархата, совершалось, конечно, и в болгарских епархиях. Славяно-сербские типографии, существовавшие в это время на сербской территории и за границей (в Венеции, Румынии и др. местах), снабжавшие славянскими книгами сербские епархии, обслуживали, конечно, наряду с ними, и епархии болгарские [33].

Любопытно, что и болгарская церковно-учительная письменность турецкого периода (так назыв. «дамаскины») ведет свое начало из Западной Болгарии, непосредственно соприкасавшейся с Сербией или даже входившей в состав (сев.-зап. Македония) сербского Печского патриархата, и наиболее старые «дамскины» носят на себе сильное влияние сербского книжного языка, если не сказать — писаны на нем [34].

Таким образом, Печская патриархия поддерживала национальное чувство и национальное просвещение в подведомом ей болгарском населении Северной Македонии и Западной Болгарии. Как раз из этой местности и началось впоследствии болгарское возрождение. Известно, что родоначальник болгарского возрождения Паисий Хиландарский, автор «Истории славяно-болгарской» (1762 г.), происходил из Самоковской епархии (как предполагает Дринов, из македонской ее части), входившей в состав Печской патриархии. Многие из первых представителей новой болгарской литературы происходили из северо-западной Македонии, тоже входившей в состав Печской патриархии, а двое из них (Иоаким Кьрчавский, ум. ок. 1820 г. и Кирил Пейчинович, ум. 1845 г.) здесь и развивали свою деятельность [35]. Любопытно, что одна из книжек Кирилла Пейчиновича «Огледало», писанная «ради потребы и пользования препростейшим и не книжным языком Болгарским долнiя Миссiи, издана в Будапеште в 1816 г. «иждивением и потщанием Благоговейного во священницех Гдна Коста-Стотича попа от Призрена града» (т. е. сербского священника) [36].

Очевидно, между болгарским возрождением и влиянием Печской патриархии существует преемственная связь [37].

Со времени упразднения Терновской патриархии в начале XV в., а также Охридской архиепископии и Печской патриархии — во второй половине XVIII в. болгарский народ в целом его составе был подчинен церковно-юридической власти Константинопольского патриарха.

Когда Цареград был завоеван турками (1453 г.), Константинопольский патриарх был объявлен ими церковным и гражданским представителем всех христиан, входивших в состав Турецкой империи, без различия народностей. В его руки и в руки вообще греческой иерархии перешла не только церковная, но и гражданская и судебная власть над всем христианским населением империи. Ведению патриарха (и архиереев) подлежали судебные дела, в особенности по вопросам семейного, наследственного и брачного права, со всеми вытекающими из семейно-брачных отношений имущественными делами, дела школьные и др. Правительственные власти обязаны были содействовать исполнению приговоров патриарха (и архиереев). Константинопольский патриарх был представителем и ответственным лицом перед Портой за всех своих единоверцев, а вместе с тем был не только церковным, но и гражданским их владыкой (миллет-баши).

В своей внутренней жизни христианская церковь была наделена правами полного самоуправления. При открытии, например, новых епархий патриарх действовал совершенно самостоятельно, не извещая даже об этом турецкое правительство [38].

Турки, устроившие свое государство исключительно на религиозной основе, не обращали никакого внимания на национальные различия. И в деле организации христианских общин они игнорировали национальный принцип, а руководились только религиозными началами. Поэтому Константинопольский патриарх оказался главою всех православных христиан в Турции, без различия национальностей. Все православные национальности были объединены в Турции под общим названием «урум-миллет» — греческий народ, в смысле принадлежности к одному, греческому вероисповеданию [39].

Таким образом, Константинопольский патриарх и вообще греческая иерархия были наделены в Турции весьма широкими правами и привилегиями.

Эти права и привилегии перечислялись и подтверждались каждый раз (в отношении к патриарху — при назначении нового патриарха) в особых султанских бератах [40].

Но широкие права и привилегии, данные со стороны султана Константинопольскому патриарху и вообще греческой иерархии, налагали вместе с тем на них и значительные обязанности — чисто политического характера. Они, как и епископы, были ответственными лицами за подведомое им население.

Свои обязанности в отношении к Порте во времена неспокойные греческая иерархия доводила даже до крайностей. Например, в январе 1829 г. Константинопольский патриарх Агафангел (один из немногих во время после греческого восстания 1821 г. — болгарин по происхождению, но, конечно, огреченный, издал Окружное послание, «возлагавшее на епископов обязанности начальников полиции, а на священников — обязанности тайных полицейских, причем духовенству были даны подробные руководственные указания относительно новой их деятельности и предписано в точности с ними сообразоваться, дабы достигнуть умиротворения державного царства и предохранить его от бунтовщиков» [41].

Одним словом, турки связали до некоторой степени судьбу греческой иерархии с судьбой своего государства, а с другой стороны — наложили некоторое самоограничение на последнее в пользу первой.

Замечательно, что по мере расширения турецких владений, расширялась и власть греческой иерархии в землях не-греческих — не только в Болгарии, но и в Сербии, Боснии, Румынии, даже в Венгрии. И наоборот, по мере освобождения этих земель от политической турецкой власти, они освобождались и от греческой церковной власти [42].

Константинопольская патриархия носила (и до сих пор носит) название «вселенской». Почетный титул этот указывал на присущий ей идеал в церковном управлении стоять выше начала народности. Требования этого начала вытекали и из разноплеменного состава патриархии. Но, к сожалению, на практике Константинопольская патриархия всегда была греческою, что объяснялось, конечно, тем обстоятельством, что фактическая власть в Константинопольской Церкви сосредоточивалась только в руках греческого племени [43].

Правда, не устранена была возможность достигать патриаршего престола и для иноплеменников, в том числе и для болгар, но только огречившихся [44]. И если среди отдельных константинопольских патриархов встречались все же лица, способные возвыситься в национальном вопросе над чисто греческими интересами, то этого нельзя сказать о других органах центрального патриаршего управления, которыми главным образом и направлялась деятельность патриархии [45].

Проф.-прот. В. Верюжский

[1] См. Деяния этого Собора: Πραχτιχα τησ'αγιαζ ϰαί μεγαλης συνόδου έν Κωνσταντίονπο ει 1872. А также болгарский перевод: "Деяния на святийшъ великий собор, совокупившийся въ Константинополѣ в патрίаршыкыйтѣ храм святого славного великомученика Георгия Побѣдоносца за церковный-тъ българский вопрос". В лѣто спасительно 1872. Прѣдъ мѣсяцѣ Августа и Сентебре". Цариград.

[2] Иречек, История болгар, Одесса, 1878, стр. 224, 243—262.

[3] См. об этом у В. Г. Васильевского Обновление болгарского патриаршества при царе Иоанне Асене II в 1235 г.", Журн. Мин. Нар. Просвеш. 1885 г., март и апрель.

[4] Главным деятелем в этом предприятии был византийский император Михаил Палеолог, но в нем принимало непо:редственное участие и высшее греческое духовенство, в том числе Константинопольский патриарх Герман. См. Дринов. Сочинения, изд. Болгарск. Акад. Наук, т. II, 222 и след., София, 1911.

[5] См. П. А. Сырку, "К истории исправления книг в Болгарии в XIV в., т. I, вып. 1, стр. 279 и след.

[6] Подробности см. у Дринова, т. II, 107—108: у В. Н. Златарского статья: Дѣ и кога биль заточенъ и умрѣл българският патриархъ Евтимий". Отдельный отпечаток от "Лѣтописа на бѣлг. Книж. Д —" № 8, стр. 34—45; у Г. Баласчева, "Нови извѣстия за черковното ведомстве на Видинската и Софийската епархия прѣзъ пъервитѣ годиннъ на тѣхното завладяване от турцитѣ. СБМ, XVIII, стр. 149, 167; у него же "Кореспонденция между Охридския архиепископъ и Византийския император Мануил Палеологъ (1391 — 1423 гг.)" — Минало, год 1 (1909), кн. 2, стр. 133; у Ю. Трифонова, "Унищожаванието на Търновската патрияршия", СБМ, XXII—XXIII, стр. 19-21.

[7] Г. Баласчев, "Нови извѣстия", СБМ. XVIII, 150, 153—157; Его же, "Корреспонденция между Цариградски патриархъ и Охридским архиепископъ от XV в. "г Минало, год I (1909), кн. 1, стр. 6—8; 2, стр. 127—128. Ср. Ю. Трифонов, "Унищожаванието на Търновската патрияршия и замѣстянето и съ автономно митрополитство — архиепископство, СБМ, XXII—XXIII, стр. 4—5.

[8] См. еп. Арсений, "Исследования и монографии", стр. 14, и след.; Яцимирский, "Григорий Цамблак", стр. 64 и след.

[9] И. И. Соколов, "Епархии Констан. Церкви XV—XVIII вв.", Труды Киев. Дух. Ак., 1917, янв. — февр., стр. 102.

[10] Неофит Бозвели, "Просвъщенный Еvропейцъ, Полумершая мати Болгирiа и сын Болгарiи", СБМ, XVIII, 346. — (р. П. Кисимов, "Исторические работы, Бълг. Сбирка, год VI (1899), кн. XVII и XIII, 818, Ср. П. Чилев, "Старата кондикна на Тъернавската митрополия, Списание на бълг. Академия на наукигѣ, кн. III, 151, (София, 1912).

[11] "Пятувания по България", перев. Ст. Аргирова, Пловдив, 1899, стр. 167.

[12] Ю. Трифонов. "Унищожаванието на Тъерновската патрияршия", СБМ, ХХII-ХХIII, 24-28.

[13] Ю. Трифонов, "Приписка и бѣлѣкки с летописен характер", Пер. Сн. LХII, (1902 г.), 9—10 св., стр. 774; Его же, Унищож. на Търнов. патр.", СБМ, XXII—XXIII, 23, прим. проф. Б. Цонева, Описъ на рукоп. и старой пн. на Народн. библ. въ София", 1910, стр. 49. Ср. Яцимирский, "Григорий Цамблак", стр. 178.

[14] См. Дринов, т. II, стр. 110—11 и прим. 18. Ср. Ю. Трифонов, цит. статья в СБМ, XXII—XXIII, 5; ср. Его же "Съединението на Ипексата патриаршия с Охридската архиепископия", Списание иа бъѣлг. Академия наукитѣ, кн. III, 25. См. Баласчев, "Πίριληπτ’ιϰη Πραγματε’ια Περί της ο’ιϰονομιϰης ϰαταστ’ατεως της Άσϰιεπιοϰοπης. 1906, σεζ. Его же, Корреспонденция между Цариградския патриархъ и Охридския архиепископъ от XV вѣкъ", Минало, год I (1909), II, 134 — 135.

[15] Ср. Ю. Трифонов, "Унищожав. на Търнов. патр.", СБМ, XXII—XXIII, 28, 40.

[16] См. H. Gelzer'a, "Der Patriachat von Achrida. Geschichte und Urkunden", Leipzig, 1902, SS. 43—130. Там же, Кодекс на Охридската патриаршия", сообщенный А. Шоповым и Г. Стрѣдовым, СБМ, VI, 192-225 и X, 536—579. и см. у П. И. Лепорского, История Фессалоникского экзархата до времени присоединения его к Константинопольскому патриархату", СПБ, 1901, стр. 188—189, прим. См. также у Голубинcкого, "Краткий очерк истории провославных церквей", М., 1871, стр. 109, 184—286 и у Дринова, Сочинения, т. II, 38—40, 156—158.

[18] Дрииов, "Сочинения, т. II, 39—40, 156—159; Голубинский, "Краткий очерк...", 46, 49, 107, 261; Иречек, История болгар", 250, 264; И. С. Пальмов, "Новые данное к вопрасу об учреждении сербской архиепископии св. Саввою (в XIII в.). (Изд. Христ. Чт.", 1892), стр. 27, прим. 49; H. Geizer, "Der Patriarchat von Achrida", SS. 3, 6; Г. Баласчевъ "Изданияга, прѣписитѣ и значението на Кодекса от Охридската Архиепископия за нейката история", Пер. Сн. LV—LVI (1898 г.), стр. 183. В одном из более поздних греческих исследований, посвященных Окридской архиепископии, архим. К. Деликана, "Ιστοριϰή σνμε’ιωσις περί τῇς 'αρχιεπισϰοπῇς, Αχριδῶν, εν Κοντταντινουπο ει, 1905, проводится мысль о географическом тождестве Охриды с Юстинианой I (см. стр. 937), но архиепископия Охридская по своему происхождению и правам различается от архиепископии Юстинианы I и считается продолжением болгарской Преславо-Доростольской церкви (см. стр. 958—965, Ср. 967, 1055).

[19] См. об этом "Записку по греко-болгарскому церковному вопросу, составленную при посольстве нашем в Константинополе и заключающую в себе основания и доводы болгар относительно требуемых ими прав по церковно-общинному управлению в споре с греками, 1868, стр. 6 10; также "Послание Болгарских Архиереев на имя Св. Синода по греко болгарскому вопросу", 1869, стр. 6—11. Ср. Т. Филиппов, Вселенский патриарх Григорий VI и греко-болгарская распря", "Современные церковные вопросы", СПБ, 1882. стр. 31, 65 и след.; Жизнеописание Митрополита Охридо-Пловдивского Натанаила, СБМ. XXV 32; Гр. С. Пърлчиева. По възражданьето в град Охрид", СБМ, XIII, 626-627, 641, 664—665, прим ср. Голубинский, "Краткий очерк", 40. Ср. М. Γεδεῶν, "Εγγραφα πιτριαρϰιϰα ϰάι 12. 8 сентября 1867 г. д-р В. К. Каракановски писал Набдену Герову из Константинополя: "Прѣди петь дена Иларiон, Панарет и Полянский ходихя при Али паша и му казахи, че чекат да ся свьрши въпрос-тъ (т. е. церковный), а той имъ казал да му напишятъ одно изложение, кае-то и стана. Въ него сказано, че Българи—тѣ искаятъ само двѣ епархии: Търы и Охридск защото ся было независими" (Т. Панчевъ, "Из Архивата на Н Геров", кн. I, София, 1911, стр. 755, № 1264).

[20] См. "Отговоръ на българската Екзархия на меморандуме, подаден от гръцката Патриархия в Цариградъ на тѣхни прѣвъзходителства послаиницитѣ на великитѣ сили при Високата порта".— Бълг. Сбирка, изд. XI (1904), кн. VIII, 488-489.

[21] Ср. С. М. Родопcки, "Портрет на грѣцкого фенарско духовенство и коварычтѣ му дъла против бъелгаритъ в Родопитѣ, Пловдивъ 1887, предисловие (къмъ любезнитѣ читатели"); А. Иванов, "Мемоаритѣ на Ив. Ристич", Пер. Сн. LXIII (1902 г.), 5-6 св., стр. 448-449.

[22] Пер. Сн. LV—LVI (1898 г.), стр. 185—191 (статья: "Изданията, прѣписитѣ и значението на Кодекса от Охридската Архиепископия за нейката история").

[23] Краткий очерк истории пра ославных церквей", 142; Н. Ф. Каптерев, Ахридские архиепископы и подчиненные им иерархи разных кафедр, являвшиеся в Москву за милостынею в XV, XVII и в нач. XVIII стол. (Приб. к Твор. св. отцов 1888, ч. 41, стр. 105, прим.); М. Д. Приселков "Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XIV вв.", СПБ, 1913, стр. 43—41, 62; Иречек, История болгар. Одесса, 1878, стр. 281; Gelxer, "Der Pairiarchat von Achrida", Leipzig, 1902, SS. 19, 34; Zerzberg. "Geschichte der Bysantinen" 230; Е. Спространов, "Джеладинбей". "Припосъпѣме историята на гр. Охрид)", СБМ, XIX, София, 1897, стр. 681, прим. 1, Цухлев, "История на бълг. църква", т. I, София, 1911, стр. 862; Орешков, "Автобиография на Софрони Врачански", София, 1914, стр. 77, прим. 1.

[24] Проф. И. С. Пальмов полагал, что сильное стремление со стороны охридских архиепископов отстаивать свою автономию от посягательств на нее со стороны констатинопольских патриархов и было причиной отождествлсни Охридской а хиепископии с архиепископией первой Юстинианы. ("Новые данные к вопросу об учреждении сербской архиепископии св. Саввою в XIII в., СПБ, 1892, стр. 24—28).

[25] Последний раз переизданы в анонимно изданной, но принадлежащей, очевидно, перу Гавриила Крестевича, книжке: Τα ϰατα τας ’αρχιεπισϰοπας Αχριδῶν ϰαι Πεϰιου ’εν 1869 г. извлечение из этой книжки имеется и на русском языке в приложении к официальному синодальному изданию (1869 г); "Послание Болгарских архиереев на имя Св. Синода по Греко-Болгарскому церковному вопросу". Имеется и болгарский перевод (Н. Михайловского) названной брошюры: Исторически изследовання за Охридската и Ипекската архиепископiи", Цариградъ, 1869.

[26] Письмо напечатано в официальном издании русского Св. Синода: "Послание Болгарских архиереев на имя Св. Синода по греко-Болгарскому церковному вопросу" (от 27 февраля 1869 г.), приложение 13, стр. 56—57. В примечании здесь сказано, что это письмо находится в собрании писем Митрополита Платона, сохраняющемся в Московской Вифанской семинарии". На сербском языке означенное письмо обнародовано в Гласник" XXII, стр. 257 258. Между прочим здесь прибавлена следующая любопытная подробность. Митрополит Савва Петрович, хадатайствуя перед Митрополитом Платоном о восстановлении Печской патриархии, просит о том, "да можетъ битъ русской архиерей архiепископъ Пекской".

[27] См. Дринов, т. II, 123, 185.

[28] Йору Иванова, "Сверна Македония", 260; ср. Ионев, Описание рякописитѣ и старопечатнитѣ книги на Народната библиотека въ София, София, 1910, стр. 431 (запись Келасийского" — Банского митрополита Михаила, 1649); Голубинский, Краткий очерк, 499—500 Иречек, "Пятувания", 659. — Вероятно, до половины XVII в. существовала еще особая Крупничская епископия, епископ которой Иоасаф упоминается под 1577 г. В нестоящее время население Крупника (большое село между Джумая и Мельнию) потурчено (Г. Баласчев, Словънски надписи от юго-западна България", Минало, год II (1913), кн. 7 и 8, стр). 209, стр. Д. Илков, "Нѣколко памятники от Рилския манастирь", СБМ, XII, 629).

[29] Пер. Сн. 1884, кн. VII, стр. 113.

[30] Jастребов, "Податци", 88; ср. Дринов, т. II, 500.

[31] Jастребов, "Податци", 83.

[32] Дринов, т. II, 500.

[33] Дринов, т. II, 499. стр. Jов. Скерлић. Српска книжевност у XVIII веку". У Београду, 1909, гл. VII (Штампариjе"), стр. 118 и след.

[34] Б. Цонев. "Новобългарската писменость прѣди Паисия Бълг. Прѣглед. год 1 (1894), кн. VIII, 90—91.

[35] Дринов, т. II, 426—427; т. I, 552.

[36] А. Теодорович, "Сѣики. I. Сафрониевцы". Бълг. Прѣглед, год 1, кн. 11, 58.

[37] Дринов, т. II, 501.

[38] Ср. Бразил и, "Архипелаг и Греция в 1830 и 1931 годах", СПБ. 1034, приложение к I части: "О нынешнем состоянии Православной Церкви на Востоке, стр. 196 197, — О правах и привилегиях Константинопольского патриарха см. у И. И. Соколова, "Константинопольская церков в XIX в.", СПБ, 1904, стр. 5—8; ср. стр. 608. Ср. Его же, "Епархии Константинопольской Церкви настоящего времени", Петроград, 1914, стр. 64—65. См. также А. Преображенский, "Григорий V, патриарх Константинопольский", Казань, 1906, стр. 319 и след.; А. П. Лебедев, "История грековосточной, церкви подвластию турок", 2-е изд., СПБ, 1904, стр. 99—100, 102— 126; Вл. Гиргас, "Права христиан на Востоке по мусульманским законам", СПБ, 1865, стр. 82; П. Мансуров, "Константинопольская Церковь, М., 1909, стр. 5—22; Я. Ильминский, Святитель Афанасий III, патриарх Константинопольский, Пашеларий, Киев 1915, стр. 4—5; Ст. Новаковић "Цариградска патриjаршиjа и православье у Европскоj и православье и Европскоj Турскоj" (Балканска питанье, Београд, 1906), стр. 42 — Аналогичные с Константинопольским патриархом права принадлежали и печскому и охридскому иерархам для упразднения этих автокефальных церквей.

[39] Проф. И. А. Скабаланович, Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии (от завоевания Константинополя до конца XVIII ст.), Христ. Чт., 1878, ч. II, 440-441; В. Кянчов, "Гр. Скопие", Пер. Сл. LV—LVI, 60—61; Ст. Новаковић, "Турско царство пред српски устанак 1780— 1804", Београд, 1906, стр. 273.

К большему несчастью для болгар, говорилось в записке Н. Герова, поданной 24 мая 1857 г. кн. Викт. Иллар. Ваеильчикову, турецкое правительство, принимая всех православных христиан империи за один народ, называет его греческим или римским (Румамиллети), так что представитель этого сложного народа патриарх будучи родом грек, равно как и все архиереи, пользуются этим названием, чтобы выставить греков во всяком случае..., а на доли болгар остаются одни повинности": (Т. Панчевъ, "Из Архивата на Найден Геров". Издава Българск. Академия на Наукинѣ", кн. II, София, 1911, стр. 65—66, № 123.

[40] Ср. изложение содержания берата, данного в 1789 г. новоизбранному Константинопольскому патриарху Неофиту VII, у Ст. Новаковић "Турско царство пред српски устанак", стр. 267—272, по M. d'Ohsson-y "Tableak gènèral de l’Empire Othoman", V, 1824, где он, в перев. на франц. яз., напечатан, стр. 120—139, также берат патр. Иоакима II, 1860 г. у проф. И. И. Соколова, Константинопольская церковь в XIX в.", стр. 695—704. Митрополитам и епископам тоже давались султанские бераты. См. берат, данный в 1675 г. Софийскому митрополиту Авксентию султаном Мехмедом IV (у Д. А. Ихчнева, "Турски документи за Софийската епархия", Прѣглед, год II (1908, кн. I, стр. 29—30). Ср. архим. Н. Дучић, "Рашко — призренска митрополиjа", Београд, 1896, стр. 73—79), берат султана Хамида II Рашко — Призренскому митрополиту Дионисию (1896 г.).

[41] И. И. Соколов, "Константинопольская Церковь в XIX в.". 220 — 221.

[42] И. Иванов, "Из црквене историjе Срба у Турекоj у XIX веку", Београд и Нов. Сад., 1902, стр.

[43] Ср. Ст. Новаковић "Турско царство...", 282.—.Православие и эллинизм, — говорил проф. Н. Н. Глубоковский, — объединялись в тесной взаимности, почему первое стало квалифицироваться вторым. И христианский эллинизм осуществлял и развивал этот союз именно в националистическом духе... Отcюда исконные и непрекращающиеся притязания на исключительное верховенство в православии собcтвенно эллинизма, как его обладателя и раздаятеля... В Константинополе всегда обнаруживали тенденции к церковному абсолютизму в православии и вовсе не благоволили развитию национально-автономных церквей, нелегко признавая их даже при иерархическом равенстве. В восточных патриархатах византийско-христианской самобытности и всячески отстаивает свою правительственно-иерархическую гегемонию, борясь против национальной независимости Дамаска (Антиохии) и Иерусалима.

В Константинополе далеко не с полной охотой согласились (в конце XVI в.) на самостоятельность Русской Церкви и не совсем помирились с автокефалией Элладской (с половины XIX в ), а по отношению к Болгарской Церкви простерли националистическую нетерпимость до церковного разрыва, объявив ее (1872 г.) во всем объеме — под "схизмою". Достойно великого удивления, что поборники крайнего национализма в церковной сфере тогда же (в 1872 г.) признали у других недозволительными национально-церковные стремления и даже провозгласили их новоизмышленною ересью под именем "филетизма!..." "Православие по его существу", Христ. Чт., 1914, январь, стр. 6—7). Ср. рассуждения Девтероксеноса (митр. Антония Храповицкого) в его брошюре Вселенская Церковь и народности", Казань, 900, где он упрекает и греков в излишних национальных пристрастиях.

[44] Ср. Собрание мнений и отзывов по делам Православной Церкви на Востоке", Митрополита Филарета, СПБ, 1886, стр. 189.

[45] Ср. П. Мансуров, "Константинопольская Церковь", 99.