ВАРФОЛОМЕЙ — АРХИЕПИСКОП НОВОСИБИРСКИЙ

И БАРНАУЛЬСКИЙ

«При чтении слова Божия явственно выступает в сознании размышляющего о прочитанном одна великая идея: все слово Божие начертано для нашего спасения; конечная цель слова Божия — это созидание «внутреннего» человека, облечение человека в истинное Богоподобие» так начинается первая страница книги священника Сергия Городцева, ныне архиепископа Новосибирского и Барнаульского Варфоломея «Мысли пастыря о некоторых изречениях св. апостола Павла, относящихся к пастырскому служению». «Пастырское служение во всем своем необъятно широком смысле, во всей своей неизмеримо высокой задаче есть, по свято-отеческому выражению, попечение о душах человеческих», — вот основная мысль, которую священник Сергий Городцев предпосылает своему сочинению.

Мысль эта не новая. Но истина, содержащаяся в ней, не стареет, как не стареет само Слово. И задачи пастыря христианской Церкви были, есть и будут неизменны.

В течение своего долгого, более чем полувекового пастырского и архиерейского служения архиепископ Варфоломей никогда не забывал о цели, стоящей перед ним. Эта истина осветила его ум в детстве и она говорит о его душе и сейчас, когда календарь его жизни отсчитывает девятый десяток лет.

Родился архиепископ Варфоломей в 1866 году, в Рязанской губернии, в семье священника. Я позволю себе процитировать несколько слов из письма, в котором архиепископ Варфоломей говорит о своих детских впечатлениях.

«...главное настроение у меня, как церковного работника, создалось давно; мать у меня была большой подвижницей, постницей, аскетически настроенной, — а мудрый отец мои никогда не пускал меня в алтарь, чтобы прислуживать — и у меня создалось с детства особое благоговейное отношение к этому святому месту...».

Но родители архиепископа Варфоломея были не только благочестивы и добродетельны. Они принадлежали к той части русской интеллигенции, для которой просвещать народ, насаждать грамотность являлось идеалом служения Родине. Это было время, когда идеи Пушкина и Белинского своим отзвуком в сельской глуши, в провинции будили добрые чувства и славили свободу.

«У отца в послужном списке, — рассказывает архиепископ Варфоломей, — было записано: за то, что первый в губернии основал школу и сделал грамотность потребностью подрастающего поколения дано в награду триста рублей. Это было до освобождения крестьян...».

Впечатления детства не только не были разрушены годами учебы, но еще более закреплены. С благодарностью он вспоминает своих учителей и в особенности в Петербургской Духовной Академии, которую он окончил в 1890 году. Архиепископ Варфоломей однокашник покойного Патриарха Сергия.

Как известно, в эти годы состав академических преподавателей был блестящим. Каждый из профессоров вносил в чтение своего предмета ту идейную насыщенность, которая всегда облагораживающе действует на молодые души. Православие воспринималось в лучшем свете неискаженных христианских истин. Просвещение народа, воспитание в нем высоких нравственных начал было неотъемлемым делом духовного пастыря по понятиям тогдашних воспитанников Петербургской Духовной Академии. «И неслучайно, как пишет сам архиепископ Варфоломей в своей статье «Памяти Патриарха Сергия», — «результатом хорошо поставленного академического образования и особого влияния Преосвященного ректора (Митрополита С.-Петербургского Антония (Вадковского) А. Ш.) и его помощников и вот этих проповеднических собраний было то, что из нашего курса вышло восемь лиц, дослужившихся до епископского сана...». А принявших священный сан — две трети наличного состава курса.

Если человек прожил восемьдесят один год и с особой теплотой и благодарностью вспоминает «эти проповеднические собрания», имевшие место в его далекой, далекой юности, то можно с уверенностью сказать — плодотворное семя зародили они в его душе.

Вот что рассказывает сам архиепископ Варфоломей:

«Благодаря личному влиянию Преосвященного ректора и его помощников, в жизни студентов, помимо обычного посещения лекций и писания сочинений, появилось новое стремление: непосредственно участвовать в проповеднической работе СПБургских священников. Студенты (по своему желанию) начали проводить внебогослужебные беседы в церквах, на заводах, на фабриках и других местах, устраивали обучение народа молитвам, вводили общенародное пение. В Академии на общестуденческих собраниях читались рефераты на темы преимущественно пастырского характера, рефераты служили поводом для больших, как теперь говорят, дискуссий. Наш Преосвященный ректор и другие наши воспитатели, преимущественно иноческого звания, посещали наши студенческие собрания, слушали наши рефераты и принимали в них деятельное участие. Сам ректор не раз выступал на этих собраниях с большими речами. Интересовались и посещали наши собрания и некоторые СПБургские священники, а иногда и светские лица (С. А. Рачинский, Вл. С. Соловьев и др.)».

Последние два имени неотъемлемо вошли в историю русской общественной мысли. Нельзя забывать, что Сергей Александрович Рачинский — один из первых переводчиков «О происхождении видов» Дарвина, профессор физиологии растений в Московском университете, а впоследствии страстный адепт народного образования, основатель собственной образцовой народной школы. Владимир Сергеевич Соловьев — философ и социолог, на трудах которого воспиталось не одно поколение русской интеллигенции. Сколь бы критично не относиться к их деятельности в свете сегодняшней мысли научной философии и социологии, они были выдающимися людьми своего времени, борцами за культуру и прогресс, за благо родного народа. Архиепископ Варфоломей неизменно вспоминает о них, когда начинает говорить о формирования своего мировоззрения.

В отношении пастырского служения своим образцом священник о. Сергий избрал о. Иоанна Кронштадтского. Дневники последнего, тогда только-что опубликованные, произвели на о. Сергия Городцева очень сильное впечатление. Он пишет восторженный отзыв в «Епархиальных ведомостях» г. Могилева, где в то время он служил помощником инспектора местной семинарии. В этом же 1892 г. Сергий Городцев принимает сан священника.

Больше половины своей жизни — пятьдесят лет архиепископ Варфоломей отдал пастырской деятельности. О. Иоанн Кронштадтский пишет в своем дневнике: «Священник, как врач душ, сам должен быть свободен от душевных недугов, т. е. от страстей, чтобы врачевать других; как пастырь, должен сам быть упасен на пажитях злачных, евангельских и святоотеческих, чтобы знать, где пасти словесных овец; сам должен быть искусен в борьбе с мыслительными волками, чтобы уметь прогнать их от стада Христова; должен быть искусен и силен в молитве, воздержании; не должен быть связан житейскими похотями и сластями, особенно любостяжательством, славолюбием, гордостью; словом — должен сам быть светом, чтобы просвещать других, солью духовной, чтобы предохранять других от духовного растления, и сам должен быть свободен от растления страстей». И в течение всей своей длинной пастырской, а теперь архипастырской, деятельности архиепископ Варфоломей старался следовать требованиям, предъявленным о. Иоанном Кронштадтским к настоящему священнику.

Про о. Сергия Городцева можно сказать, что он был идейным священником. Он не только старался следовать высоким требованиям духовного совершенствования пастыря, но и с большим уважением относился к своему пастырскому званию, с большим достоинством нес свои пастырские обязанности.

О личной жизни архиепископа Варфоломея можно сказать немного. Перед принятием священнического сана он женился. Покинул Могилев, получив назначение в Тифлис. Здесь прожил двадцать шесть лет. Раза три на лето выезжал служить в Мариенбад. После Октябрьской революции переселился из Грузии в Азербайджан, затем в Башкирию. Одно время священствовал в Воронежской области. В 1935 году получил приход в Клинском районе.

К этому времени он уже овдовел. Своих детей у него никогда не было. Жена воспитывала чужую девочку. Позже взяли мальчика, который тоже успел давно вырасти...

За годы пастырской деятельности архиепископом Варфоломеем сделано много.

В Тифлисе его заботами выстроены две церкви: в честь Казанской иконы Божьей Матери и во имя Михаила Тверского. Храмы эти были построены почти исключительно на сборы среди молящихся и добровольные пожертвования верующих.

О строительстве второй миссионерской церкви в Тифлисе, той, что сооружена в честь Казанской иконы Божьей Матери, сохранилась специально выпущенная брошюра. Вчитываясь в нее, можно ясно представить, как вначале было лишь доброе желание, потом появились люди, способные оказать практическую помощь, потом исходатайствовали небольшую сумму от «Общества восстановления православного христианства на Кавказе», к этой сумме прибавились пожертвования частных лиц... Первое здание церкви было барачное...

В храм потекли люди, вначале немного... Значительно больше, чем на богослужения, сюда приходило много народа на миссионерские беседы. Это были окрестные жители, преимущественно сектанты-молокане.

Именно в этой барачной церкви и начал свою самостоятельную, в качестве настоятеля, пастырскую деятельность священник Сергий Городцев, кандидат С.-Петербургской Духовной Академии.

«С невольным смущением молодой священник вступил в первый раз под сень досчатого, бедного здания...» «...принял церковное незначительное имущество и церковную приходо-расходную книгу, по которой значилось 150 руб. наличными деньгами и 500 руб. долга за лесной материал»,— рассказывается в упомянутой выше брошюре. «Первым делом молодого священника было расположить соседних, жителей к возможно большему посещению бедного храма, и он начал неопустительно вести поучения с церковной кафедры за богослужением в воскресные и праздничные дни, открыл внебогослужебные беседы...»

Священнику и его церковному старосте, инженеру Буткевичу, очень хотелось построить каменный храм. Средств у них было совсем немного, но они дерзновенно сделали закладку каменного храма, обставив это возможно большей торжественностью. Это произошло 13 июня 1893 года.

Начатое дело надо было закончить. Нашлись и средства: открыт был тарелочный сбор, прислало некоторую сумму «Общество восстановления православного христианства на Кавказе», прислал о. Иоанн Кронштадтский, кто-то из жертователей подарил триста рублей на колокол...

Но все же из-за недостатка средств закончить строительство храма в это лето не удалось. Его довели до сводов и настелили деревянную крышу, использовав для этого доски после разбора барачной церкви. В брошюре написано: «14 сентября было совершено в барачном храме последнее богослужение и храм был разобран; место, где стоял святой престол, было окружено решеткой, внутри которой поставлен крест. Грустно было народу расставаться с храмом, к которому он привык; Этот храм, просуществовавший около 10 месяцев, сослужил свою службу: в нем выросло народное желание построить новый постоянный храм для Кукийской части города, в нем собрано было и немало денег для постоянного каменного храма...».

Деревянная крыша, покрытая сверху крашеным холстом, оказалась плохой защитой от дождей, которые случались очень часто в эту зиму 1893—94 года». Вот какие воспоминания сохранились о тяжелых условиях, в которых приходилось священнику служить: «В Великую субботу точно также сильный дождь шел с утра и во время Литургии, когда с великим входом священнику надо было пройти за плащаницу и обратно, воды в церкви было так много, что полы подризника были мокры, а народ, и в немалом количестве, стоял в церкви (некоторые под зонтиками) до конца службы...».

А тем временем, день за днем, накапливались средства на достройку храма. К сентябрю 1894 года Вторая миссионерская церковь в Тифлисе была закончена.

Круг деятельности священника Сергия Городцева в Тифлисе становится все шире и шире. В его послужном списке числится: председатель Совета миссионерского братства, председатель Епархиального грузинского училищного совета, благочинный русских церквей, законоучитель школы слепых... Последнее он делал бесплатно, в виде общественной помощи. Для этой школы надо было постоянно собирать средства.

Занятость общественными и административными делами не мешала священнику, наряду с богослужебными обязанностями, вести в своем храме постоянные беседы, три—четыре раза в неделю, то есть выполнять долг миссионера, поясняя своим прихожанам Новый и Ветхий Завет. За двадцать шесть лет пребывания в Тифлисе о. Сергий успел пересказать своим слушателям всю Библию, за исключением книг Пророков.

Придавая огромное значение народному просвещению, о. Сергий позаботился о том, чтобы при Второй миссионерской церкви создать библиотеку и выстроить братский зал, где можно было-бы проводить беседы, лекции, устраивать концерты — все это доступно было для малоимущих. Через несколько лет библиотека располагала более чем 5.000 томами и ее посещало много народа, особенно по воскресеньям.

Перечисленными фактами далеко не исчерпывается пастырская деятельность архиепископа Варфоломея. Это только примеры разносторонних трудов идейного священника. При любых условиях можно находить способы делать добро и служить Богу, заботясь о нравственном совершенствовании человека.

Наряду с этим, и тоже в любых условиях, архиепископ Варфоломей всегда занимался литературной работой. Привитая Академией любовь к рефератам и публичным выступлениям влечет его к оформлению своих мыслей и опыта в законченное произведение. В свое время он сотрудничал в «Могилевских Епархиальных Ведомостях», затем в «Духовном Вестнике Грузинского Экзархата». Отдельными книжками были изданы: «Мысли пастыря о некоторых изречениях святого апостола Павла», «Пастырь — проповедник по Иоанну Златоусту», «Как надо понимать возглас священника на утрени «Слава Тебе, показавшему нам свет». В 1914 году была подготовлена к печати магистерская диссертация «Книга Иова» — опыт библейско-психологического обозрения содержания книги. Позже был им составлен, принятый к богослужению «Акафист св. апостолу Варфоломею», написаны «Размышления о созиданий в себе внутреннего человека», основанные исключительно на высказываниях святых отцов и учителей церковных; за последние годы написано «Объяснение евангельского повествования об исцелении Гадаринских бесноватых»; закончена работа над рукописью «Воплотившееся Слово Отчее — единый воссоздатель падшего человеческого естества (Новый Адам)», прошлой зимой составлена «Служба святителю Иоанну, Митрополиту Тобольскому».

Все это труды сугубо-богословские. Сам архиепископ Варфоломей о них пишет: «вдумчивый священник много найдет в них полезного для себя и своей пастырской работы». Надо сказать, что не только священник. В литературных трудах архиепископа Варфоломея есть одна особенность, делающая их интересными для всякого читателя, желающего понять и размышляющего над сущностью христианского учения. Будучи глубоким знатоком Священного Писания и творений святых отцов и учителей христианства, он вновь и вновь со страстной убежденностью доказывает мудрость проверенных веками их мыслей и положений. Это не схоластические размышления оторванного от жизни старца, погруженного в море бесконечных толкований христианских истин. Нет, повторяю, это страстное стремление передать своему читателю и слушателю то прекрасное, высокое, духовное, что сделало из христианства мировую религию. Отправной его точкой являются мысли:

«Светлая, но превосходящая всякий ум, истина о том, что Христос, после крестной смерти и погребения, в третий день воскрес из мертвых, явилась и является краеугольной истиной христианской веры; с проповедью об этой истине всюду и везде являлись апостолы и этой проповедью покорили Христу весь мир». («Воплотившееся Слово Отчее...» стр. 118). Самоотверженная любовь, развитая до высшего совершенства, есть то, что дает душе мир и царство Божие — вот суть толкований архиепископа Варфоломея. «Любовь Сына Божия, превосходящая разум человеческий, и сделала нашего Спасителя сильным в Гефсиманской молитве», — говорит он там же, на стр. 62.

Он много пишет о том, каким, по его мнению, должен быть пастырь. И опять в основу берется та же мысль: «Любовью начинается деятельность служителя Слова, любовью споспешествуется все течение его пастырски-проповеднической деятельности, и любовью же завершается». («Пастырь-проповедник по св. Иоанну Златоусту»). Отдельные замечания о пастырстве имеются в разных работах архиепископа Варфоломея. Книжка «Мысли пастыря о некоторых изречениях св. апостола Павла, относящихся к пастырскому служению» содержит всесторонний разбор евангельских требований, коим должен отвечать истинный служитель Христианской Церкви. Подробно останавливаясь на различных качествах пастыря, признавая за ним все человеческие слабости, автор, беря за основу надписи на иерейских крестах, евангельские изречения и послания апостола Павла, толкует и изъясняет пути к совершенствованию. «Внутренняя чистота сердца, свобода от рабства страстям — должна украшать пастыря Церкви, чтобы быть ему действительным жизненным примером для своих пасомых» (стр. 52). Пастырское «учительство не должно быть только говорением, моралью, но должно быть соединено (как в жизни и словах ап. Павла, Иоанна Златоуста и других) с пламенным и искренним желанием поставить всеми силами пасомых на истинный путь спасения...» (стр. 62), — так постоянно повторяет автор. Он много говорит о содержании проповеди, об обязательной ее религиознонравственной направленности: «пастырям Церкви надо глубоко подумать, чтобы в своей проповеднической деятельности не оказаться проповедником не вечной истины, но истины мирской, временной» (стр. 83). Вместе с тем он подчеркивает, что пастырь не должен отрываться от жизни. Нужно, «чтобы пастырь Церкви, следя за течениями современной жизни и по разного рода светским произведениям, мог освещать эти течения своим просвещенным христианским взглядом...» (стр. 30). «Пастырь должен быть без конца внимателен ко всем нуждам своих пасомых»,— пишет он в другой своей книжке и приводит слова Иоанна Златоуста: «Так как сила слова не дается природой, но дается образованием... то священник должен употребить все меры к тому, чтобы приобрести силу слова».

Но будучи страстным и убежденным проповедником христианского учения, очень требовательным к пастырям, в том числе и к себе, архиепископ Варфоломей в своих писаниях неоднократно повторяет о «кротости обличения», об отсутствии тщеславия у священника. «Мы, пастыри Церкви, всецело должны стараться о воспитании в себе христианской кротости, чтобы она была разумна всем человекам (Филип. IV, 5) и привлекла бы к нам непосредственно сердца многих слушающих нас...» — так заканчивает «Мысли пастыря...» священник Сергий Городцев книгу, изданную в 1903 году. В 1945 году мы читаем в его архипастырском послании: «По словам св. ап. Павла, если у нас будет жизнь по Евангелию, то «неверующий» или «незнающий», увидя наше единение в любви, поклонится Богу и скажет: «Истинно с вами Бог» (1 К. XIV, 24—25). Осуждать никого не будем. Заботясь о своем спасении, будем молиться о спасении всех людей...».

Конечно, архиепископ Варфоломей является лишь последователем христианского учения, провозгласившего истины, ныне проверенные веками. Но именно в этом и кроется устойчивость мировоззрения самого истолкователя этих истин. Его личная мудрость заключается в том, что сам он никогда не устает искать в творениях святых отцов и учителей Церкви новых и новых откровений для себя; по его мнению «христианство неисчерпаемо».

В юные годы он почерпнул у св. Иоанна Златоуста суждение, что «в жизни телесной наступает с годами сокращение жизненных сил, — в жизни духовной силы с годами увеличиваются», если человек не успокаивается на достигнутом и постоянно совершенствуется. И теперь архиепископ Варфоломей своим примером может доказать правильность этого суждения. А жизнь у него сейчас неспокойная, не всякому молодому она была бы под силу.

Его пребывание в Клинском районе, куда он был назначен священствовать в 1935 году, кончилось жестоко и стремительно. «Моя Воловниковская церковь разбита и сгорела почти до основания. Немцы (новые «крестовики») предварительно ее ограбили, а потом устроили из нее склад боевых припасов и около нее расстреливали наших пленных красноармейцев — писал он в марте 1942 года Патриаршему Местоблюстителю Митрополиту Сергию, покойному нашему Святейшему Патриарху — ...дом, в котором я жил, сгорел. Сгорели все мои книги, заметки и записки, мое маленькое имущество немцы украли». (Цитир. по книге «Правда о религии в России»).

В эвакуации, в Ульяновске, он принимает постриг и хиротонию в епископа Можайского. Это произошло в мае 1942 года. К этому времени епископ Можайский Варфоломей прожил на земле более чем три четверти столетия и заканчивал пятидесятый год своего служения Православной Церкви. В своей проникновенной речи при наречении он восклицает: «...да даст Господь и мне, недостойному, на закате дней моих принести крупицу добра в сокровищницу дивного здания Церкви Христовой, — быть искусным перед Богом, делателем непостыдным, право правящим слово истины ...чтобы мое слово, с делом не расходилось, чтобы я был первым исполнителем того, чему буду учить других...».

В 1943 году он направляется на кафедру Новосибирскую и Барнаульскую. Несмотря на свой преклонный возраст и необъятные сибирские просторы архипастырь старается всюду побывать сам, навестить все свои приходы. Не по одному, а по два-три раза, он успел побывать в Томске, в Омске, в Тюмени, в Тобольске, в Барнауле, в Бийске, в Красноярске, в Иркутске, в Семипалатинске, в Петропавловске... В последнем письме он сообщил, что был в Алтайском крае. И невольно подумаешь, что не всякому молодому были бы под силу такие постоянные передвижения.

До редакции «Журнала Московской Патриархии» из разных мест доходят отзывы о посещениях Владыки. Много писем получает и сам Владыка. Пишут их люди разные: от образованных, искушенных в богословии и изучениях различных верований «искателей истины» до простых немудрых прихожанок. Но все сходятся в одном: Владыка «говорил как раз то, о чем болела душа», слово его «проникнуто глубоким смирением», речь его «доступна пониманию каждого», «на меня повеяло такой простой и искренной верою»...

Я уверена, что многие из знающих архиепископа Варфоломея присоединяться к тому, что написала ему одна из его духовных дочерей: «Я преклоняюсь перед Вашею верою, перед Вашим сильным духом. И у меня нет теперь теплее молитвы перед Всевышним, как молитва о продлении Вашей жизни, столь утешительной для людей, и чтобы бремя Ваших преклонных лет не было для Вас тяжким».

А. ШАПОВАЛОВА