ХРАМ И ЕГО НАСТОЯТЕЛЬ

Первые годы жизни Московской Знаменской, что близ Ржевского вокзала, церкви — ей и посвящается настоящий очерк — относятся к XVII веку. В Писцовых книгах Патриаршего приказа она именуется пространно так: «Церковь Иоанна Предтечи Усекновения честныя главы, по Переславской дороге, за Устретенскими вороты, в Гонной слободе». Туда же в 1628 г. вносится следующая характерная запись: «Слобода Переславская, а в ней церковь во имя Иоанна Предтечи, да предел Николая Чудотворца, а в церкви образы и книги и ризы, и на колокольнице колокола, и всякое церковное строение мирское: у церкви во дворе поп Иван, во дворе церковный дьячек Федка Игнатьев... Да в той же слободе двор прикащиков, 60 дворов ямских охотников, а людей в них 146 человек».

Невозможно установить, по какому поводу был сооружен этот старинный храм. Известно только, что сперва он был деревянным и в 1712 г. сгорел, а в следующем — 1713 г. — отстроен заново. Это был в свое время один из многолюднейших приходов Москвы, в котором насчитывалось 550 дворов. Храм окружали две слободы переяславских ямщиков (нынешняя Первая Мещанская улица называлась в ту пору Переяславской), которые обслуживали оживленную Троицкую дорогу (теперь Ярославское шоссе).

Деревянную церковь сменила в 1765 г. каменная. В 1888 г. боковые приделы были распространены на восток, так, что все алтари расположились по прямой линии, а другим наружным переделкам храм не подвергался.

Переяславские ямщики стали достоянием прошлого. Теперь по Первой Мещанской мчатся автомобили, а с востока к храму почти вплотную подошла железная дорога, и из его окон видны маневрирующие паровозы и быстрые электропоезда...

Еще издалека приятно любоваться нежноголубыми маковками куполов. Яркокрасная окраска стен и ослепительно белый цвет деталей сливаются в строгую гармонию. От западных дверей к алтарю убегает дорожка из пестрых метлахских плиток.

В храме — три Престола. Главный — в честь иконы Божией Матери «Знамения». Здесь много достопримечательного. Когда отверзаются Царские двери, взору богомольца предстает громадный запрестольный образ Снятия со Креста — хорошая копия с картины французского художника Жювенэ. Над телом умершего Спасителя в немой скорби хлопочут Его родные, ученики, друзья. На лицах простодушных галилейских рыбаков — страдание и растерянность. Неужели Величайший Учитель попустил Себя принять такую ужасную смерть? У жертвенника — подобный же образ-картина: Христос у позорного столба, после бичевания, со связанными руками и склоненной в изнеможении головой.

В недавно поновленном иконостасе — хорошие образа Вседержителя, Иоанна Предтечи, святителя Николая Мирликийского (все так называемого московского письма). Против иконостаса, над центральной аркой — небольшие хоры. Они красиво обрамлены живописью, изображающей событие, со времени которого и началось прославление Знаменской иконы. Следует возобновить в памяти эту трогательную страницу из истории северной столицы древней Руси.

XII век в нашей стране — время ожесточенной феодальной усобицы. В феврале 1170 г. под стенами Новгорода сосредоточились грозные силы великого князя Суздальского Андрея (Боголюбского) и его союзников. Участь Киева (сожженного и разграбленного теми же суздальцами годом раньше) не прельщала новгородцев, и хотя поднялись все, кто только мог носить оружие, вряд ли смог бы Новгород противостоять столь многочисленной рати. Тогда архиепископ Новгородский Илия (Иоанн), сопровождаемый духовенством и народом, вознес на городские укрепления древнюю чтимую икону Богородицы (из церкви Спаса на Ильиной улице). Суздальцы начали неистовый обстрел города; стрелы их сыпались «яко дождь умножен». Одна из них вонзилась даже в самый Лик образа Божией Матери. И тогда, как повествует летописец, икона «тотчас сама собою отвратив лице Свое от сопротивных, обратилась на град и источила слезы от очию». Архиепскоп, утирая их фелонью, воскликнул: «О чудо преславно! Не суть бо слезы, но милостивое знамение. Сим бо образом молится Пресвятая Богородица Сыну Своему за град и люди, уповающие на милость Ея». Неописуемый страх напал на осаждающих. Новгородцы, заметив смятение врага, ринулись в наступление, перебили и взяли в плен сотни неприятельских воинов. Город торжественно отпраздновал победу.

С этого момента иконе Божией Матери и присвоили название Знаменской, или Знамения, т. е. чуда; тогда же был сложен и тропарь [1].

Местночтимый образ Богоматери, давший название храму, помещен на западной стороне второго левого столба трапезной. На шее Богородицы надеты три ожерелья из бус. Какие трогательные и безыскусные подарки Пресвятой Деве умеют делать русские женщины-богомолки! На каменной площадке — подсвечник без украшений и все. Скромное оформление икон, быть может, больше содействует молитве, чем некоторая пышность.

В правом пределе храма (в честь имя Усекновения главы Иоанна Предтечи) находится весьма почитаемое верующими древнее резное распятие — Животворящий Крест из Страстного монастыря. Левый придел посвящен святителю Николаю.

Один памятник, очутившийся в здешних стенах, представляет интерес и для историков Москвы. Это массивный темнокоричневый дубовый крест, утвержденный на дубовой же горке. На лицевой его стороне изображены орудия пытки Иисуса Христа — терновый венец, трость и копье, а всю обратную сторону покрывает сплошная надпись славянской вязью, повествующая об его происхождении.

3 июля 1652 г. произошло большое событие в церковной жизни нашей страны. В этот день (т. е. за три недели до избрания его Патриархом) знаменитый Никон привез из Соловецкого монастыря в Москву мощи святителя Филиппа, митрополита Московского. Мощи были торжественно встречены царем Алексеем Михайловичем в сопровождении многочисленного духовенства и двора и громадными толпами народа, пронесены на Лобное место, потом на площадь против Грановитой Палаты и установлены в Успенском соборе. Десять дней совершалось непрерывное поклонение мощам, и десять дней с утра до вечера, точно на Светлой неделе, плыл над столицей колокольный звон. На месте встречи мощей, на Первой Мещанской был установлен деревянный крест и выстроена часовня. Впоследствии крест был перенесен в каменную часовню около самой Троицкой заставы, которую переименовали в Крестовскую, а описываемая нами церковь получила еще одно название — «Иоанна Предтечи у Креста».

Если притти к храму поздним вечером, то через его боковые окна можно увидеть внутри красноватый огонек. Это единственная светлая точка, а остальное пространство тонет во мраке. Неугасимая лампада возжигается обычно в знак особого почитания угодника Божия. Она теплится перед образом, который привлекает под своды Знаменской церкви множество паломников. На поклонение этой святыне притекают самые различные люди. Не только живущие поблизости, но приезжающие с отдаленнейших окраин Москвы и из ее пригородов. Мы встретим здесь не стариков и старух, свободных от занятий другого рода, а преимущественно людей, спешащих к отправлению своих гражданских обязанностей. Сюда же идут и матери с младенцами на руках, и дети, и плохо передвигающиеся больные. Нередко бывает так, что если человек не может почему-либо лично помолиться перед иконой святого, то просит об этом своих близких.

Трифон-мученик... Так называется в просторечьи этот глубоко чтимый нашим народом святой. Как часто можно слышать в среде богомольцев слова: «Ты куда? К Трифону-мученику», «Помолись раньше всего Трифону-мученику» и т. п.

Чудотворный образ св. Трифона и составляет главную святыню Знаменской церкви. До реконструкции Москвы он находился в известной всему городу церкви в Напрудной слободе. Трифоновский храм был одним из старейших в столице [2]. Его возникновение некоторые исследователи относят к XV веку, но вполне резонно утверждать, что первоначальный храм построен еще в XIV веке, так как село Напрудное упоминается уже в духовной грамоте московского князя Ивана Калиты (умер в 1341 г.) [3]. Сооружение храма в честь св. мученика связывается с прекрасным преданием, которыми русский народ богат не менее, чем своей великолепной историей.

Известно, что у великих князей и царей московских было в обычае заниматься в свободное время соколиной охотой на птиц в Сокольничьей роще и ближайших к ней местах, для чего они содержали большое количество кречетов и целый разряд особых слуг — сокольничих. Предание гласит, что однажды во время охоты в окрестностях села Напрудного (ныне Трифоновская и прилегающие улицы) молодой сокольничий, боярский сын Трифон Патрикеев по какой-то оплошности, упустил любимого великокняжеского сокола. Неосторожному сокольничему князь заявил в гневе, что если через три дня пропавший сокол не отыщется, то виновный будет казнен. Трое суток без сна н пищи блуждал Патрикеев по лесу в поисках птицы. Горячо молился он своему покровителю св. мученику Трифону (который, как рассказывается в его житии, и сам в отрочестве был птичьим приставником — пас гусей). «Угодник Божий, помоги мне найти кречета, избавь от ожидающей казни, и я даю обет построить храм во имя Твое на сем месте!». На третий день к вечеру измучившийся юноша задремал, прислонившись к дереву. И вот ему является в видении св. мученик в благолепной одежде, на белом коне и с соколом на руке и объясняет, где нужно искать потерянное. С радостью пробуждается дремавший и быстро находит птицу на указанной святым сосне. Благочестивый боярин немедленно построил часовню на этом месте, а потом, как говорят и при содействии самого князя, соорудил каменную церковь во исполнение своего обета [4].

Семь лампад розового стекла, три подсвечника и аналои за ними достаточно ориентируют богомольца. Сам образ, небольшой по размерам (43 см × 36 см), помещается в резном киоте за левым клиросом главного храма. Св. мученик Трифон изображен так, как было принято на греческих иконах, перешедших в древности в Русскую Церковь. Угодник — безбородый, кудрявый юноша, облаченный в хитон и гиматий, с золотым нимбом вокруг головы — стоит боком, во весь рост. Левая рука прижата к груди. Правая молитвенно простерта вверх. Под ногами святого гора и озеро с сидящими и плавающими птицами (гусями) [5].

С левой стороны иконы, внизу, сквозь ее серебряную позолоченную ризу, вделаны три частицы мощей святого — так наз. Черногорский дар. Эти частицы мощей имеют свою интересную историю. В начале XIX века серебряных дел мастер, московский купец Трифон Семенович Добряков, прослышав, что в Черногории имеются мощи св. мученика, пожелал устроить для них приличнейшую раку и просил гостившего в это время в Москве архимандрита Стефана Вукотича довести о своем намерении до сведения черногорского митрополита Петра (Негоша). Через некоторое время, в 1803 г., митрополит Петр вместе с собственноручным письмом присылает благочестивому мастеру три частицы мощей от чудотворной главы св. Трифона, действительно хранившейся в соборе черногорского города Котора. В годину великих испытании для нашей Родины, в 1812 г., Добряков наибольшую свою драгоценность — мощи поднес для успехов русского оружия императору Александру I. По окончании Отечественной войны было повелено передать св. мощи Трифоновской церкви и, наконец, 14 сентября 1819 г. (по распоряжению Митрополита Московского Серафима) они были внесены в храм и вделаны в достопочитаемую икону.

Во время всенощной и Литургии икона ярко освещена. Часто подошедший богомолец долго отыскивает пустое гнездышко в подсвечнике и только к концу богослужения делается не так трудно поставить вместе с остальными и свою свечу.

Стоит только переступить порог Знаменской церкви, как сразу чувствуется строгий, хороший тон. И когда из Царских врат медленно выходит для благословения предстоящих высокий пожилой священник, становится ясно, что этот тон исходит именно от него. Исключительно дисциплинированы певчие, согласно и без запинок поют на левом клиросе, ни топота, ни толкотни среди молящихся, во всем видна школа настоятеля о. Стефана Маркова.

Как и всякое строение, храм нуждается в уходе и внимании. Крупный ремонт и реставрационные работы производятся обычно раз в 20—30 лет. Поэтому, естественно, что такое возобновление должно быть проведено со всевозможной тщательностью и старанием. Недостаточно возвести леса, промыть стены, исправить повреждения — нужны еще любовь, вкус, заботливый глаз. И надо отдать справедливость о. Стефану, что он всем этим обладает в большой мере и прекрасно понимает, что настоятель — не только первенствующее лицо среди притча.

Капитальное обновление храма окончено, и он поражает вошедшего блеском и изяществом. Сумев привлечь к ремонту знатоков своего дела (художник-реставратор С. А. Емельянов, ученый-рисовальщик В. Р. Чубаров: последний 48 лет работает над позолотой, резьбой и скульптурой), о. Стефан составил новый план экспозиции икон и святынь и претворил его в жизнь. Образ св. Трифона огражден решоткой с двумя дверцами, и поклонение св. мученику совершается до и после богослужения в строгом порядке и благоговении. Устроено надлежащее оформление для Животворящего Креста и т. д.

Благодаря неусыпной заботе своего настоятеля, Знаменская церковь содержится в прекрасном состоянии. Стильность в убранстве храма — главное. Все должно быть красиво и безукоризненно, все на своем месте. Основными чертами ее стиля, как заметит всякий наблюдательный посетитель, являются строгость и простота. При самом подробном осмотре невозможно отыскать ни одного предмета, который бы чем-либо нарушал благолепие храма. Чистота доведена до такой степени, что кажется совершенно нечего протереть, передвинуть, убрать. Ни в алтарях, ни в «крестильной» (так называется особая, отгороженная комната, где восприемники дожидаются установленного для совершения таинств часа — здесь можно подолгу любоваться картиной, на которой Христос ласкает прибежавших к Нему детей), ни в притворе мы не найдем ни малейшего изъяна и упущения.

Сорок лет труда на духовной ниве — немалое время. Прекрасно изучив людей и их недостатки, о. протоиерей неустанно ведет воспитательную работу среди богомольцев. Иногда он может показаться чересчур придирчивым, но его требования вполне законны: не секрет же, что некоторые ведут себя в храмах не совсем чинно и весьма нуждаются в присмотре.

Ответом на пастырское горение о. Ст. Маркова является необычайное уважение к нему со стороны прихожан. Остается пожелать, чтобы и другие приходы (а о. Стефан — руководитель большого церковного округа Москвы) воспринимали побольше от высокой культуры своего благочинного.

...Растаяла очередь верующих, прикладывавшихся к кресту. Причетница медленно обошла храм и угасила воздуходувкой все лампады, кроме одной. Но люди не оставляют своих забот о Доме Божьем. Несколько женщин старательно протирают и так абсолютно чистые полы и подоконники. Острием тонкой кисти кропотливо восстанавливает художник стершуюся позолоту киота.

ГЕОРГИЙ АЛЕКСАНДРОВ

[1] Празднование иконе установлено не в день победы — 25 февраля, а 27 ноября, в день памяти св. мученика Иакова Персиянина. Это сделано в ознаменование заслуг тогдашнего посадника Новгородского Якуна (Якова). По этой же причине изображение св. Иакова начертали впоследствии на краях иконы вместе с другими святыми.

[2] Не установлено, был ли Трифоновский храм первоначальным в селе Напрудном, или существовала еще более древняя сельская церковь, рядом с которой он был построен и которая потом была упразднена.

[3] «Се Дал есмь сыну своему болшему Семену: Можаеск со всими волостьми... село Напрудьское у города» (Хрестоматия по истории СССР. Том I, стр. 131. М. 1937 г.). Напрудской (Напрудной) эта местность называлась потому, что здесь было несколько прудов и речка.

[4] Очень многим людям известен исторический роман А. К. Толстого «Князь Серебряный». Автор художественно обработал народное предание, но только перенес время действия в эпоху Ивана Грозного, т. е. в XVI век.

[5] С некоторого опять же очень давнего времени в нашей стране появляются так наз. русские иконы св. муч. Трифона. Они совершенно отличаются от греческих, ибо на них святой восседает на белом коне, держит на руке сокола, а надпись гласит: «св. муч. Трифон Сокольник». Существование этих икон служит самым красноречивым (помимо других доводов) подтверждением достоверности изложенного предания. О чем ином могут рассказывать верующим такие русские иконы, как не о действительно бывшем явлении угодника боярину Патрикееву?

Такое изображение имелось на наружной стене алтаря Трифоновской церкви (в часовне, пристроенной вплотную к ее восточной стене), а точная копия с этого изображения находится сейчас в московской церкви Иоанна Предтечи на Пресне.