ВОСКРЕСЕНИЯ ДЕНЬ

Двенадцать часов ночи. К этому времени уже и церковный двор переполнен народом, так что прибывающие в последние минуты вынуждены располагаться около ограды. Если наблюдать собравшихся сверху, то, когда люди с зажженными свечами в руках делают шаг вперед или в сторону (всякий желает ведь наилучшим образом видеть предстоящее торжество), кажется, будто многочисленные светлячки в густом лесу переползают с одного растения на другое. Сколько бодрствующих! Можно ли исчислить всех верных, притекших навстречу Христу, «яко из гроба исходящему Жениху»? Немыслимо представить себе такую церковь, которая вместила бы под своими сводами тех, что пришли в прохладную апрельскую ночь поклониться Начальнику нашего спасения.

...Уплывают в пространство всплески трезвона, сопровождавшего крестный ход. Сейчас начнется прекраснейшее из богослужений нашей Православной Церкви — пасхальная утреня. Она великолепна наяву, она восхитительна в воспоминаниях. Массивные железные двери, ведущие из притвора непосредственно в храм, прикрыты так плотно, как была некогда запечатана пещера, скрывавшая неоцененный Гроб Господень. Напряжение достигает предела. Водворяется абсолютная тишина: в ней даже потрескивание свечи производит впечатление сильного звука.

Свершилось величайшее из таинств — Воскресение Христово, Победа Жизнодавца над смертью. «Слава святей, единосущней, животворящей и неразделимой Троице...» — произносит первослужащий. Как величественно и проникновенно пение тропаря, которое за духовенством немедленно подхватывают все присутствующие, от мала до велика. «Христос воскресе из мертвых» — звучат ликующие голоса мужчин, женщин и детей. Люди осеняют себя крестным знамением, лица их расцветают, в глазах у многих рождаются слезы умиления.

«...смертию смерть поправ...» Настал самый дивный час в жизни верующих, которого они так давно ожидали и к которому готовились в долгие недели Четыредесятницы. В эти минуты стоящие на паперти и под открытым небом испытывают огромное удовлетворение. Многие не смогут, конечно, проникнуть внутрь, но они отправятся по домам с сознанием того, что и им довелось быть участниками празднества.

«...и сущим во гробех живот даровав!» Еще и еще велегласно воспевается гимн в честь Спасителя мира, восторжествовавшего над злом и тьмой. Мы готовы повторять эти чудные слова несчетное количество раз, ибо упоение ими не имеет конца. Как сладостно трепещет сердце! Как ширится грудь от избытка ощущений! Как хотелось бы крикнуть во всеуслышание: «Господи, благодарю Тебя за то, что сподобился снова пережить подобные мгновения!».

Двери отворяются, и процессия вступает в храм. Как никогда в году, нарядна в сей день внутренность церкви. Горят паникадила и светильники, лампады и свечи — какое веселящее многообразие огней! Гирлянды цветов ниспадают над иконами. Возле наиболее чтимых святынь — букеты.

«Воскресения день — просветимся людие!» призывает своих чад Святая Церковь. И действительно, свет, тепло, умиротворение изливаются столь щедрым потоком, что раскрывается каждая душа. Свет гуманнейшего учения Богочеловека делает ясным для христианина его земной путь, тепло веры побуждает к неукоснительному служению ближним, умиротворение обновляет существо и вызывает глубочайшее блаженство. Поэтому самый угрюмый или опечаленный человек не может оставаться безучастным во всеобщем ликовании. Если страдание его очень тяжело и в обычной обстановке он не в силах освободиться от мрачных мыслей, то в этот миг, когда оживает все лучшее в любом из нас, снисходит и на пораженного горем «избавление скорби». Тоска и уныние исчезают, «яко тает воск от лица огня».

Иерей обращает к народу утверждающее и поздравительное возглашение: «Христос воскресе!» И в ответ ему проносится тысячеустное признание — «Воистину воскресе!» В той мощности, которой насыщен прилетающий к пастырю отклик, выражена непоколебимая вера православных в главнейшее положение нашей совершенной религии. Мы исповедуем, что Своими ужасными страданиями и Своим Славным Воскресением Господь Иисус Христос возродил осквернившееся человечество и создал Церковь, направляющую смертных на стезю добра и способствующую нам соделаться в вечности причастниками Царствия Божия. Да, мы верим в непостижимый умом факт разрушения смерти Спасителем, видим в нем прообраз всеобщего воскресения, когда все, творившие заповеди Его, обретут по великой благости Всевышнего «веселие вечное». Соединенные Христом в необъятную семью, мы явственно предощущаем днесь будущее блаженство. Вот почему с новой и новой силой выражают предстоящие свою уверенность, что «воистину воста Господь».

Благолепие пасхальной утрени неописуемо. Неустанным созерцанием наслаждается око. Сверкает и переливается убранство Дома Божия. Блистают многократно сменяемые облачения священнослужителей. На плотной ризе из бархата малинового цвета золотится крест, окруженный письменами: «Сим победиши». На девятой песни канона совершает каждение диакон. По бледному фону его стихаря рассыпаны узоры диковинных листьев и соцветий.

Проникновенными стихирами упивается слух. «Пасха — радостию друг друга обымем!»...

Радость — чувство, не похожее на остальные: ее невозможно носить в себе, утаивая от окружающих. Ею надо поделиться с родными, друзьями, соседями по жилищу: от этого она не оскудевает, а усугубляется. Иногда она словно закипает внутри нас, и тогда порываешься ринуться к первому встречному, лобызать его, передать и ему охватившее тебя состояние. Человеком овладевает острая потребность говорить, еще и еще возвращаться памятью к источнику радости, и долго-долго не остывает в нем волнение.

Вот такая бурная радость рвется наружу во время пасхального богослужения. И она находит себе выход в замечательном обычае христосования, когда совершенно незнакомые люди горячо обнимаются, как самые близкие. Я впервые вижу человека, оказавшегося рядом со мной, но решительно поворачиваюсь к нему, встречаю ласковый, дружеский взгляд, и мы заключаем друг друга в крепкие объятия. Чей-то ребенок, девочка лет пяти—шести, смотрит на меня с такой милой улыбкой, которой могут дарить нас только дети, и я наклоняюсь бережно поцеловать белокурую головку, украшенную голубым шелковым бантом...

После утрени в таких же восторженных бодрящих тонах поются часы и следует неповторимая пасхальная литургия. Меньшая стрелка настенных часов далеко отошла от цифры «два», но прихожане стоят по-прежнему сплошной массой, а множество людей еще не получило возможности войти хотя бы в притвор. Некоторым из молящихся придется по роду занятий трудиться и сегодня, для отдыха остается очень короткий срок, но вряд ли кто-нибудь озабочен этим. Больше чем когда-либо, не хочется уходить из церкви. И никто еще не ушел, и будет очень много таких, которые останутся на вторую и даже на третью службу: русский человек столь же усерден в молитве, как и в работе и в войне за правое дело.

Пасха в нынешнем году выдалась ранняя, и в четвертом часу, когда по тихим еще улицам и переулкам огромной Москвы группами и поодиночке движутся во-свояси богомольцы, в природе мало признаков близкого утра. Но сердца верующих уже озарены сиянием Светоносного Дня. Наступил праздников праздник. «Всегда благословяще Господа, поем Воскресение Его!»

ГЕОРГИЙ АЛЕКСАНДРОВ