ОБРАЩЕНИЕ СВЯЩЕННИКА о. ГЕОРГИЯ ПАВИНСКОГО К ЛЕНИНГРАДСКОМУ МИТРОПОЛИТУ ГРИГОРИЮ [1]
Ваше Высокопреосвященство,
Милостивый Архипастырь!
На мне, меньшем из служителей Слова, лежит приятный долг приветствовать Вас, Владыка, и в лице Вашего Высокопреосвященства Великую Матерь нашу, Церковь Российскую, в лоно которой Господь сподобил нас вновь вернуться под благостным и отеческим руководством Вашего Высокопреосвященства.
Долгожданное событие это церковным сознанием верующих православных старостильных общин в Гельсингфорсе было воспринято, как естественный и единственный выход из того ненормального положения, которое создалось в результате горестного недоразумения, ныне изжитого, повлекшего за собою разрыв канонических отношений зарубежной Православной Церкви с Матерью Церковью Российскою.
Вот почему год с небольшим тому назад, когда разнеслась весть о прибытии Вашего Высокопреосвященства в Финляндию, сердца наши наполнились радостью и, не скрою, смущением: радостью потому, что для нас блеснула надежда снова быть принятыми в сыновнее общение с родною Церковью, от которой мы оторвались, уйдя на «страну далече», под чужой омофор; смущением же потому, что мы недоумевали, размышляя, «каково будет целование Вашего Высокопреосвященства»: «Грядете ли к нам, по слову Апостола языков, с палицею или с любовию и духом кротости».
По милости Божией, наши опасения оказались напрасными: с первого же момента встречи с Вами, Владыка, мы имели возможность убедиться, что Святейшему Отцу нашему Патриарху Алексию угодно было послать к нам в лице Вашего Высокопреосвященства, не карающего судию, а «ангела, мир подавающего нам». Мы были заключены в раскрытые с любовию «объятия отчи» и вновь после многих, многих лет почувствовали себя сынами и наследниками сокровищ Вселенского Православия и его истинной носительницы и выразительницы родной Церкви Российской.
Увлеченный некогда бесподобным, полным величия и беспредельной любви к человечеству, образом Христа, Св. Ап. Петр выразил свое настроение в восклицании: «Господи! Куда нам идти? Ты имеешь глаголы жизни вечной и мы уверовали и познали, что Ты — Христос, Сын Бога Живаго».
Подобное настроение не должно ли овладеть и нами при мысли о том, кому мы обязаны тем, что имеем великое счастье носить звание православного христианина?
Ответ может быть только один: Церкви, духовно родившей нас, вскормившей нас млеком православной веры, напитавшей нас словом Христова учения.
Если человек, рождаясь физически, неразрывными узами (кровными) связывается навсегда с родителями, давшими ему жизнь, то и духовное рождение человека чрез вступление его в Церковь соединяет его с нею узами духовными, благодатно усыновляет его, делая наследником обетования жизни вечной.
Отсюда понятна та чрезвычайная болезненность, с которой всегда переживается процесс разрыва, будет ли он иметь место в живом, физическом организме или будет происходить в тайниках души человеческой, в ее духовном мире. И в том и в другом случае — результат один: перестает жить оторвавшаяся от своего целого часть организма, теряет свою жизнеспособность духовная жизнь, порвавшая с источником, питавшим ее.
Благодарение Богу, мы вновь в каноническом общении с родной Матерью-Церковью, вновь имеем возможность пить от одного и того же духовного пива и вкушать от одного и того же духовного брашна, от которого пили, вкушали и наши предки, утоляя свою духовную жажду и голод. И наш единственный долг в отношении ее — долг сыновней любви и благодарности, долг послушного следования ее заветам. И заветы эти — Св. Православие в его вселенской целости, духовной красоте и несокрушимой нравственной силе.
Тысячелетняя история Православия на Руси от времен Св. Кн. Владимира и до наших дней — фактор огромного значения не только в религиозной жизни русского народа, но и в его национальной жизни, в утверждении его государственного бытия.
Перенесенная на Русь из Греции в своей неприкосновенной вселенской чистоте св. православная вера поднялась из светлых днепровских вод, этой, по слову поэта, «чистой купели Руси», и могучим потоком разлилась «по лицу земли родной», омывая и очищая ее от темного языческого невежества, объединяя разрозненные славянские племена в одно общее русское государство, выковывая его национальное самосознание.
Уже за время киевского периода Руси семена православной веры дали тучные всходы и принесли обильные плоды. Там и сям засияли главы церквей Божиих, пещеры и леса наполнились подвижниками благочестия и любителями безмолвия, слава о подвигах которых увлекла многих, желавших последовать их достойному примеру. Такие имена, как пр. Антоний и Феодосий Печерские, и целый сонм южно-русских святых говорят сами за себя. Их подвижническая жизнь, недосягаемый нравственный авторитет, церковно-просветительная деятельность в духе веры православной послужили тем твердым оплотом начинавшегося русского государства, который мужественно принял на себя и победоносно отразил набеги татар и степных кочевников, оплотом, о который много позднее разбился натиск воинствующего католицизма с его планами колонизации Руси.
Распространяясь на север и северо-восток, в пределы нынешнего Новгорода и Москвы, православная вера неудержимо проникает в самые отдаленные уголки тогдашней Руси. Ее форпосты находятся уже на Белом море и Ладожском озере, ее светом просвещены и карельские племена, ее исповедуют новгородско-московские люди того времен^. И когда наступил, попущенный Провидением, один из самых трагических моментов в истории молодого русского государства — порабощение его татарами, на Православную Церковь, как единственную в то время объединяющую силу, легла ответственная задача подготовить и осуществить освобождение родины от 200-летнего иноземного ига.
Один за другим встают из ее среды выдающиеся деятели, могучие богатыри духа, сильные верою, проникнутые горячею любовию к отечеству — св. Александр Невский, Св. Алексий, Митрополит Московский, и вдохновитель победы над татарами Св. Сергий Радонежский. Жертвенные труды их до полного забвения самих себя, молитвенное стояние за Русь, нравственная поддержка, оказанная ими народу в годы тяжелого испытания, не остались бесплодными, завершившись Донской битвой, принесшей освобождение стране.
Так внешняя, иноземная сила, не будучи в состоянии сломить духа веры народной, пала сама, побежденная им.
С отступлением Рима от Православия и падением Константинополя, с порабощением православного Востока турками, центром и оплотом Православия становится Москва, столица православного русского государства.
Факт этот наши предки закрепили в своем сознании в известной, ставшей крылатой, фразе: «Москва — третий Рим, четвертому не бывать». И нельзя не признать, что в несколько, на первый взгляд, горделивой ее формулировке содержится, тем не менее, привлекательная искренность и неподкупная убежденность в правоте сказанного.
XV и XVI вв., действительно, вписали не одну блестящую страницу в историю Православной Церкви на Руси. Внешние формы Православия, его обрядовая сторона, церковно-строительная деятельность, иконописное искусство достигли небывалого расцвета, дав замечательные образцы творчества религиозного гения русского народа.
Параллельно с этим выявляется и внутренняя сторона Православия, углубление в его дух, проникновение им жизни народа, благочестие, строгое исполнение церковного устава в домашнем быту, уход из мира для уединенного богомыслия и служения Богу — общеизвестные факты того времени.
Обильное возникновение монастырей в ту эпоху, явивших миру сонм подвижников веры и высокой нравственной жизни, как нельзя лучше отвечало религиозным исканиям и запросам души народной в ее стремлении жить по правде Божией.
Наконец, соборное управление и учреждение Патриаршества увенчали каноническое устройство Церкви на началах истинной Вселенскости.
И не этому ли, созревшему внутренно и закрепленному внешне, религиозному сознанию русского народа обязан своим поражением упорствовавший в своей косности раскол, распавшийся на многие враждебные друг другу группировки, запутавшийся в противоречиях и погибший с шумом?
Не здесь ли следует искать и причину тому, что и 200-летний синодальный период Русской Церкви не смог в конечном итоге подавить те его скрытые, плодотворные живые силы, которые воспрянули к деятельности, как скоро наступил для нее подходящий момент.
С падением власти, породившей синодальную систему управления Русской Церкви, пала и сама система, уступившая свое место некогда утраченному каноническому устройству на началах соборности и выразительнице и представительнице ее — Патриаршей власти.
Русская Православная Церковь вновь нашла свои исконные исторические пути и заняла подобающее ей место среди других Православных Церквей.
И еще раз мир был свидетелем того, как в переходный период церковного переустройства на Руси центробежные силы в виде «обновленцев» и «живой церкви», имевшие, по слову апостола, лишь «образ благочестия», пытались помешать ему и «пали падением страшным», преткнувшись о все тот же несокрушимый оплот Православия в его вселенской святости и неприкосновенной чистоте.
Ширится, растет и крепнет православное дело на Руси под мудрым водительством Святейшего Патриарха Алексия, собирающего под свой омофор некогда ушедшие из-под него самочинно или отторгнутые насильно Церкви. И если не все из них еще последовали отеческому зову своего законного Патриарха, то потому только, что их церковное сознание ставит близорукую политику изолированности выше интересов Православия и его канонов. И тем отраднее сознавать, что две православные общины в Финляндии, небольшие численно, но сильные духом веры, искони преданные заветам Матери-Церкви, одними из первых откликнулись на ее призыв и вернулись в ее лоно.
Отныне наш малый церковный корабль, претерпев долгое и бурное плавание по волнам чужих морей, вошел вновь в светлые, чистые, отстоявшиеся воды Православного церковно-российского русла и спокойно и уверенно совершает свой путь, имея своим мудрым и испытанным кормчим Святейшего Патриарха Алексия.
СВЯЩЕННИК ГЕОРГИЙ ПАВИНСКИЙ
9/II—47 г.
Ленинград
[1] В феврале 1947 г. Митрополитом Ленинградским и Новгородским Григорием были посвящены: Кандидат Богословия б. Петроградской Духовной Академии Георгий Павинский в сан священника, студент б. Петроградской Духовной Академии Борис Павинский и гр. Леонид Герасимов — в сан диакона к Церкви Православной Никольской Общины г. Хельсинки, состоящей в ведении Ленинградского Митрополита, а также гр. Петр Нортамо — в сан священника с причислением его к той же Церкви Никольской Православной Общины в г. Хельсинки для проповеди Слова Божия на финском языке в приходах, состоящих в юрисдикции Московской Патриархии, и для миссионерской деятельности среди сектантов и инославных христиан в Финляндии.
Новопосвященный в сан иерея о. Георгий Павинский в день отъезда из Ленинграда в Финляндию обратился к посвятившему его Митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Григорию с следующей речью, характеризующей значение совершившегося в октябре 1945 г. воссоединения двух православных общин г. Хельсинки, равно как и Валаамского монастыря, с Матерью Церковью Российской после двадцатилетнего пребывания в юрисдикции Константинопольского Патриарха, вследствие затруднительности тогда непосредственных сношений с Московской Патриархией.
М. Г.
