ИЗ ВАЛААМСКОГО МОНАСТЫРЯ

Посвящается светлой и незабвенной памяти Высокопреосвященнейшего Антония Вадковского, Митрополита С.-Петербургского и Ладожского, по случаю столетия со дня его рождения, истекшего 16 августа 1946 года.

«Пусть душа наша пребывает во свете, то есть в любви, ибо ненавидяй брата ходит во тьме. Пусть в сердце нашем живут миролюбие, незлобие и чистота, — любовь ко всем и всепрощение!» — Так писал приснопамятный Владыка Митрополит Антоний в 1889 году к валаамскому старцу, Иеросхимонаху Алексию, которого он почитал, а Валаамскую обитель он так любил, что всегда считал и называл ее «своим родным уголком».

Назидая этими словами своих пасомых, Митрополит Антоний прежде всего сам руководился сим апостольским заветом и явил в своем лице величавый, обаятельный образ кротости, смирения и любви, будучи достойнейшим Первоиерархом Российской Православной Церкви.

Зиждительные начала христианской любви, которыми он сам был глубоко проникнут, положены им были в основу всей его архипастырской деятельности. Вся жизнь его была проникнута проявлением этой святой любви.

Как евангельский самарянин, он склонялся над каждым человеческим горем и страданием. Он участливо отер множество человеческих слез и много рассеял и утешил людского горя.

Сколько раз его Святительская десница отводила меч правосудия, уже занесенный над головою преступника! Сколько раз являл он свой ободряющий Святительский лик среди умиравших во время холерной эпидемии! Сколько любви и нежности вносил он в приюты страданий и человеческих скорбей! Согревающий свет его архипастырской любви проникал даже в мрачные узилища тюремных заключений, принося с собою примиряющий луч христианских упований!...

Его кротость не знала границ в терпении обид, а также в снисхождении и всепрощении. Самые тяжкие оскорбления и несправедливые поношения, которые составляли крест его жизни, он умел прощать и находил для этого силы в самом себе.

Везде и во всем было у него одно стремление, упорное и настойчивое: руководиться Христовыми заветами любви, кротости и смирения.

Невидимо и не ища себе никакой славы и никакого шума около своего имени, он неустанно, тайно благодетельствовал обеими руками всем, кто обращался к нему за помощию.

Незабвенный и приснопамятный Владыка Митрополит Антоний везде и всюду оставил по себе самую светлую, признательную память. Всех соприкасавшихся с ним он поражал высотою и благородством своего духа. Он всегда владел собою, никогда не горячился, не волновался, переживая все в самом себе. В его вдумчивом слове, во всей обстановке его жизненного быта и в каждом проявлении его Святительского такта ясно чувствовалась иноческая собранность и выдержанность аскетического духа.

Величавая серьезность, священная простота и доступность для всех — были стилем всей его жизни. Он никогда никого не осуждал, любил всех братскою любовию, которую все чувствовали и взаимно отвечали такой же искреннею к нему любовию.

Эта святая любовь собрала вокруг его гроба в невиданном доселе множестве его сопастырей и осиротевшую его паству, чтобы оплакать его, как любящего отца.

По справедливому выражению одного Архипастыря, присутствовавшего при отпевании и погребении Митрополита Антония, его отпевание и погребение были так торжественны, и сопровождались проявлением такой глубокой скорби и плача, как никогда до того времени: двадцать один архипастырь предстояли у гроба почившего, не менее трехсот священников сослужили им и воспевали надгробные песнопения, так трогательно и скорбно, так молитвенно и согласно, что это великое единение голосов поющих было выразительным единением духа, устремленного с пламенным молитвенным ходатайством к Богу за того, кто предлежал во гробе...

Также и народ православный, так чуткий к правде Божией, понял и оценил нравственное величие почившего Архипастыря, и проводил его в могилу в таком множестве, с такой искренней любовию, обвеянной горестью разлуки с горячо любимым и глубокочтимым Архипастырем и в духе такого трогательного сыновнего единения с ним, — как не провожал никого из его предшественников.

В духе той же евангельской простоты и смирения Митрополит Антоний завещал похоронить себя в простом сосновом гробе, под деревянным крестом, в очередной братской могиле Лаврского кладбища.

Светлая незабвенная память Высокопреосвященнейшего Антония особенно дорога и для его финляндской паствы, так как он был первым самостоятельным православным Архипастырем Финляндии, которую любил и в среде которой оставил по себе вечную самую прекраснейшую, добрую незабываемую память.

Такую же признательнейшую память он оставил по себе и среди всего братства обители Валаамской, ибо он отечески любил эту обитель и братию ее.

Кроме того, Владыка Антоний, почитал Валаамский монастырь, как «свой родной уголок, куда сердце его стремилось с полною радостию, с полным упованием получить для себя истинную отраду и утешение», — о всем этом сообщал он в письме к одному из своих пасомых, находясь сам на Валааме, в тиши и уединении Ильинского скита, в июне 1893 года.

С чувством глубочайшего благоговения к светлой памяти Высоко преосвященнейшего Митрополита Антония — один из его искренних почитателей.