ИЗ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ЕПАРХИИ
ВСТРЕЧА НОВОГО ГОДА В ХРАМЕ
«Благословиши венец лета...»
31 декабря 1946 г. в 12 часов ночи по установившемуся, переходящему уже в традицию, обычаю в Николо-Богоявленском Кафедральном соборе города Ленинграда состоялся благодарственный новогодний молебен. В военные годы не было возможности совершать такие Богослужения. Но теперь мирное время. И вот, когда огромный город, так славно отстоявший свою независимость, весь залитый мириадами огней, в веселом шуме предпраздничной суеты, готовился вступить в новую фазу своего существования, когда улицы города, его магазины и трамваи были переполнены людьми, стремившимися во что бы то ни стало, как можно лучше отметить новую грань времени, — с темной вышины соборной колокольни, как бы с самого неба, раздался величественный и торжественный колокольный призыв.
Это было так необычайно — услышать в столь поздний час звон колоколов и так отрадно было верующей душе видеть, как на зов колоколов со всех сторон целыми вереницами вливались в собор все новые и новые толпы народа.
Эти люди оставили за стенами собора всю суету, пренебрегли всеми могущими их ожидать удовольствиями человеческого общества и поспешили насладиться духовной радостью общения с Начальником Жизни — Господом, под сводами Его Святого Дома.
Много собралось народа в соборе. В торжественной тишине и ожидании широко раскрылись царские врата. Служил весь причт собора во главе с только что к этому дню возвратившимся из своего путешествия на Ближний Восток Высокопреосвященнейший Владыкою Митрополитом Григорием.
И едва только вышел Владыка на солею, едва успел произнести первые слова приветствия собравшейся пастве, как в полной тишине раздались звуки боя часов, звуки, возвестившие о наступлении нового 1947 года.
Серьезно, в глубоком молитвенном молчании выслушали верующие слова Митрополита, призывавшего собравшихся проверить свою совесть, оставить за порогом прошедшего года свои греховные дела и помыслы, эгоизм и все дурное, служащее на пагубу человеку. Он говорил об обязательствах христианина пред Господом, а также о гражданских обязанностях каждого. Говорил о любви друг к другу и долге именующих себя христианами оказывать помощь своим близким.
Это были все те же слова, которые так часто в разнообразной форме раздавались с высоты амвона, но обстановка и час, в которые они
произносились, а также настроение, с которым они воспринимались, были совсем другими, необычайными, и совсем по иному действовали на слушателей.
Как бы Сам Христос приблизился к стоявшим в храме, или вернее, сердца людей вдруг зазвучали в унисон Христовым призывам, не умолкавшим во веки. В этот ночной час не было в храме человека, сердце которого не трепетало бы верою и любовью к Богу, желанием с радостью выслушать и выполнить каждый завет Христов.
Хорошо прошла небольшая служба. Многие ушли из храма, унося подлинно благочестивое радостное состояние души, овеянной благодатию Божией. И долго еще после того, как замолкли торжественные звуки многолетия, пропетого замечательным соборным хором, народ не хотел покидать храма. Долго в молитвенном настроении ходили люди по храму, прикладываясь к чтимым образам, и лишь с сожалением покидали святые стены.
Чувствовалось и хотелось твердо и непоколебимо верить, что новый год, новая грань времени, пройденная в духовном общении с Господом, не может быть полной печали и горестей житейских, что поможет Христос всякой душе, жаждущей Его святой помощи и поддержки.
А на улицах, как благословение Божие, тихо падал с неба редкий снежок, и тихая уже умиротворенная глубокая ночь величественно катила свои часы в Вечность уже в новом 1947 году и все так же сиял огнями великий город.
А. А. ЗАВИССКАЯ
