ПРОФЕССОР ПРОТОИЕРЕЙ Н. В. ЧЕПУРИН

(1881—1947)

Утром в пятницу, 7 февраля, большой колокол Новодевичьего монастыря тремя протяжными ударами возвестил о внезапной кончине ректора Московской Духовной Академии и Духовной Семинарии профессора протоиерея Николая Викторовича Чепурина. Еще накануне он с утра делал обычный обход академических и семинарских помещений, беседовал со своими ближайшими сотрудниками о текущих делах, а днем присутствовал на заседании в Московской Патриархии. Однако, там он почувствовал некоторое недомогание и, вернувшись к себе, позвонил автору этих строк по телефону, спросил — нет ли каких дел и пожаловался на плохое самочувствие. Вечером, как говорят его близкие, совершил прогулку по монастырским дорожкам, а утром уже не проснулся. Так, в преддверии солнечного восхода угасла человеческая жизнь, казалось бы, полная творческих сил и созидательных планов на будущее.

Совсем недавно, всего 4 месяца назад, появился о. Николай в наших духовных школах в качестве инспектора и профессора апологетики, а затем ректора, и своей сердечностью и ревностным отношением к делу сразу же завоевал всеобщее расположение профессоров и студентов. Поэтому его внезапная смерть, прервавшая целый ряд начинаний по укреплению Академии и Семинарии, вызвала у всех естественное чувство скорбного недоумения, не могущего разрешиться иначе, как только покорностью воле Божией, ей же угодно будет открыть нам и смысл недолгого служения почившего о. Николая делу духовного просвещения.

В поисках этого смысла обратим сначала свой взор в глубину прошлой жизни покойного в надежде составить представление о его жизненном пути, об основном содержании его жизненных стремлении. Родился он в 1881 году в семье казака на хуторе Малый Бурулук, Харьковской губернии; на 21 году жизни окончил полный курс Харьковской Духовной Семинарии и сразу же поступил на юридический факультет Киевского университета св. Владимира. Этот биографический момент, свидетельствуя о жажде знаний, сам по себе немного говорит нам о начальных стадиях духовного развития Николая Викторовича Чепурина, но когда мы узнаем, что в 1903 году он делается священником, то начинаем яснее понимать направление его внутренних интересов и стремлений, движимых религиозной верой.

Пастырское служение молодого священника началось в селе Павловке Сумского уезда, Харьковской губернии. То обстоятельство, что это село оказалось зараженным сектантством должно, было расположить молодого и образованного священника к активной миссионерской работе, которую он и вел на приходе с немалым успехом. О последнем можно судить по тому влиянию, которое оказал о. Николай на известного толстовца и сектанта кн. Д. А. Хилкова, погибшего в первую мировую войну. По свидетельству Новоселова, кн. Хилков вернулся в ограду Православной Церкви благодаря «значительному и доброму воздействию» о. Николая Чепурина. В своих воспоминаниях, предпосланных Новоселовым письмам кн. Хилкова, сам о. Николай, между прочим, пишет, что в результате его влияния Хилков стал воспевать гимны «церковному послушанию» и объявил войну против «отсебятины». «Затем я знаю, — продолжает о. Николай, — что весьма расположил его к Православию мой категорический отказ хоронить по православному его вторую дочь Елизавету. Она не была крещена, и, к тому же, бедная, она сама покончила с собой»... Этот отказ, возбудивший недовольство весьма высокопоставленных лиц, свидетельствует, что решительная принципиальность, сыгравшая убеждающую роль в обращении Хилкова, была отличительным свойством молодого священника.

Опасность сектантства и анархия религиозных течений среди русской интеллигенции не могла не вызывать противодействия со стороны православного духовенства, из среды которого выдвигались в то время высокообразованные и талантливые миссионеры-проповедники и писатели-апологеты. Опираясь на Священное Писание и Священное Предание и сопрягая с ними выводы естественных наук, они с успехом утверждали религиозные истины в категориях разума. Надо думать, что миссионерско-апологетическая работа предносилась о. Николаю, как жизненное призвание, ибо он неустанно следил за новейшей научно-философской литературой и, обогащая себя чтением, спешил усвоить все, что могло служить материалом для христианской оценки духовных запросов современности. С этой же целью он провел некоторое время в Англии, где изучал биологические науки в их соотношении с христианским мировоззрением.

В 1911 году о. Николай Чепурин был назначен миссионером в Новгородскую епархию, а в начале 1914 года переведен на ту же должность в Петербург с припиской к Смоленскому кладбищенскому храму. В период миссионерской деятельности, продолжавшейся до 1918 года, о. Николай напечатал в разных периодических изданиях («Миссионерское Обозрение», «Вера и Разум» и др.) ряд работ, из которых следует отметить систематический сборник миссионерско-проповеднических конспектов в 12 выпусках под названием «Православный Благовестник», апологетическое исследование на тему «Жизнь и учение Л. Н. Толстого», ряд статей на английском языке. Все эти работы в свое время явились существенным вкладом в дело православной миссии среди интеллигенции, а некоторые из них сохранили свое значение и для нашего времени.

И опять-таки, в самом разгаре своей пастырско-миссионерской деятельности, о. Николай не перестает обогащать себя знаниями. Можно сказать, что жажда знания составляет отличительную черту всей жизни покойного. Будучи широко осведомленным в естественных и философских науках, он в начале 1915 года поступает вольнослушателем в Петроградскую Духовную Академию и, несмотря на последующие события, все же добивается завершения своего богословского образования. За диссертацию «Анимистическая теория происхождения религий» Совет Богословского Института присудил о. Николаю в 1927 году степень магистра богословия. Следует сказать, что он с 1919 года состоял проректором этого Института и читал там лекции по гомилетике и апологетическому богословию. В тех же должностях работал о. Николай и на Высших (Богословских Курсах до закрытия их в 1928 году, совмещая эту работу с настоятельством в Покровском храме г. Ленинграда.

В дальнейшем, после 1930 года, когда о. Николай переменил место своей службы, он, благодаря обширным познаниям в области биологических наук, выдвинулся на медицинском поприще, откуда и был призван Святейшим Патриархом Алексием на должность инспектора, а затем ректора московских духовных школ.

Недолгое время руководства о. Николая Академией и Семинарией составило в их жизни целую эпоху разнообразных начинаний, не получивших, по краткости времени, своего завершения при жизни покойного. Его заботы о подготовке пастырских кадров сменялись планами и предположениями о перспективах научной работы в Академии. На одном из первых заседаний академического Совета этого года о. Николай много говорил о том, что наши прежние академии, следуя в своих богословских трудах западным образцам, отдавали слишком большую дань человеческому рассудку, притязания которого на область догматических истин должны быть отвергнуты. Ибо давно пора понять, что только в послушании веры наш разум цветет и благоухает. Пора также отказаться от фетиша немецкой научной обстоятельности, собирающей из пространных цитат толстые томы исследований, ибо такой метод прикрывает лишь скудость творческих сил. Высшие цели Православия требуют, чтобы каждый из нас в своей области творил по разуму Святой Церкви и на основании собственного религиозного опыта раскрывал жизненные тайны Православия. Внутренний пафос этих высказываний позволяет предполагать, что о. Николай сам стремился уйти из сферы умозрительно-богословских конструкций в область опытного Богопознания, ибо совершенно очевидно, что в рациональной науке он не нашел утоления своей духовной жажды.

Вкладывая в каждое дело свое внутреннее убеждение, о. Николаи заражал им и своих помощников и всех наставников Академии. Особенно стремился он расположить их к обработке своих лекций с целью создания учебников, столь необходимых нашим духовным школам. Придавая этому делу первостепенное значение, о. Николай много занимался учебными программами, а также планами устройства церковной типографии. Забота о наилучшем размещении учебных аудиторий, спален и библиотеки заставила о. Николая начать хлопоты о расширении академических и семинарских помещений. Ему хотелось, как можно скорее, превратить наши школы в показательный образец православно-церковных рассадников просвещения, своим процветанием свидетельствующих о широкой религиозной свободе в нашей стране.

Нельзя не упомянуть и о намерениях о. Николая заняться улучшением воспитательной работы. Он считал, что наши духовные школы должны давать своим питомцам вместе с богословскими и церковно-историческими знаниями и духовное настроение, благоговение ко святыне, стремление к подвижничеству и одухотворенность в предстоящем им пастырском служении. Ибо, оценивая нравственное состояние учащихся, приходящих к нам без всякой подготовки, он справедливо полагал, что им нельзя сообщить пастырское достоинство одной учебно-образовательной работой, как бы хорошо она ни была поставлена. С обучением истинам веры должно быть неразрывно связано множество воспитательных усилий, направляемых к тому, чтобы эти истины вырастали в сердцах воспитанников в правду жизни. А для этого одних уроков и лекций мало. Здесь требуется нечто большее, что могло бы охватить своим благотворным воздействием не только ум, но сердце и волю питомцев. Совершенно ясно, что достижение этой цели требует живого нравственного примера духовно-опытных наставников и постоянного участия в нашей воспитательной работе духовника или старца. Так рассуждал о. Николай о воспитании будущих пастырей в полном согласии со своими сотрудниками.

Последним мероприятием о. Николая явилось учреждение особого стипендиального фонда для учащихся, который составился из священных жертв верующих, воодушевляемых желанием помочь великому делу воспитания добрых пастырей Церкви.

Сказанного достаточно, чтобы ясно представить и по достоинству оценить деятельную натуру о. Николая Чепурина. Святейший Патриарх Алексий особенно ценил его инициативный ум и административные способности, и когда получил от академического Правления докладную записку с известием о смерти о. Николая, то выразил свое отношение к нему в следующей прочувствованной резолюции: «Глубоко скорблю о кончине отца протоиерея Николая, нашего доброго и ревностного сотрудника по возрождению наших духовно-учебных заведений в Москве. Да даст ему Господь, безвременно, по нашему земному суждению, но несомненно благовременно для души его призвавший его в небесные обители, — вечный неувядаемый венец за труды его во славу Святой Церкви».

Похороны о. Николая состоялись в воскресенье, 9 февраля. Профессора, студенты Академии и воспитанники Семинарии вместе с многочисленными прихожанами академического Успенского храма собрались отдать последний долг покойному. Позднюю Литургию совершал Высокопреосвященнейший Николай, Митрополит Крутицкий, в сослужении епископа Ювеналия, б. Цицикарского, проф. прот. Вениамина Платонова и всего академического духовенства. За Литургией присутствовали приехавшие накануне гости из Парижа: Митрополит Серафим (Лукьянов), иеромонах Сергий (Шевич), игумен Серафим (Родионов), прот. Андрей Сергиенко и председатель Фотиевского братства в Париже Н. А. Полторацкий. В конце Литургии, к отпеванию, в храм прибыл Святейший Патриарх Алексий в сопровождении своих приближенных.

Трудно передать величие и красоту Богослужения, в существе своем доступного лишь непосредственному переживанию молящихся. Вдохновенному служению Митрополита Николая отвечал прекрасным пением великолепный хор под управлением Н. С. Данилова. Всеобщий молитвенный подъем присутствующих в храме свидетельствовал, что среди них не было праздных и холодных зрителей. После запричастного стиха профессор Московской Духовной Академии прот. Вениамин Платонов произнес проникновенную проповедь. Освещая в ней жизнь усопшего раба Божия протоиерея Николая, проповедник показал, как от Господа исправлялись стопы его (Притч. Солом. 20, 24) на многотрудном жизненном пути. Всю свою жизнь стремился о. Николай изучать разные науки, — и все их богатство нес к подножию Креста Христова; много лет усиливался он постичь разумом законы естественной жизни, — и неизменно узнавал в них волю Божию; неустанно трудился над тем, чтобы обогатить ум свой знаниями, — и неизбежно приходил к богатству веры; долгие годы служил ближним вне Церкви, — и оказался вновь призванным к церковной работе на ниве духовного просвещения. Заключая свое слово, о. Вениамин сказал: «Да, братие мои, дорогого неоцененного человека мы потеряли, мужа мудра и разумна, доброго деятеля на ниве Христовой. Это была выдающаяся личность, разумом светских наук упоенная и, по Апостолу, разумевающая верою (Евр. 11,3). В нем Господь явно сочетал научное знание с сердечною верою. Волей Господней направляемый, он течение свое скончал, веру сохранил и, потому, верим и надеемся, что ему готовится венец правды в день оный (2 Тим. 4, 7—8). А мы, молясь о его упокоении, будем просить почившего о. Николая, во имя любви к Богу и нам, да предстательствует он за всех нас перед Престолом Божиим, да растут в Бога и Господа близкие душе его учащиеся и да наставляют в истине своих учеников сотрудники и сотоварищи покойного».

По окончании божественной Литургии, перед началом отпевания, Святейший Патриарх Алексий, обращаясь к профессорам, студентам и прихожанам храма, сказал краткое, но исполненное искреннего чувства слово: «С глубокой скорбью предстоим мы гробу почившего ректора московских духовных школ отца протоиерея Николая. С его смертью мы понесли тяжелую и невознаградимую потерю, ибо не стало у нас одного из высокообразованных и ревностных руководителей по воспитанию духовного юношества. Одушевленный огнем просветительной ревности, о. Николай на своем ректорском посту усердно трудился над тем, чтобы образовать и воспитать убежденных пастырей, способных лучше нас поддерживать достоинство нашей Церкви. Мы видим, что Бог не судил ему осуществить намеченные планы, но за короткое время своего ректорского послушания о. Николай совершил больше, чем многие могут сделать за долгие годы. Это обстоятельство еще более усугубляет нашу потерю, и смерть о. Николая — по земным соображениям нашим — кажется непонятной и преждевременной. Но пути Господни неисповедимы, и мы — по своему христианскому сознанию — должны смиренно воспринять неожиданную кончину о. Николая, как благовременный для души его исход в небесные обители. Поэтому вознесем же все вместе наши горячие молитвы о душе усопшего и растворим нашу скорбь в покорности воле Божией. Это не значит, конечно, что такая покорность освобождает нас от труда в достижении той высокой цели, к которой стремился покойный о. Николай при жизни. Напротив, мы должны употребить все усилия, чтобы возродить православное святоотеческое богословствование в наших духовных школах, благосостояние и процветание которых послужит самым лучшим памятником почившему».

По окончании своего слова Святейший Патриарх начал чин отпевания, в котором приняли участие: Митрополит Крутицкий Николай, Митрополит Парижский Серафим, епископ Ювеналий, проф. прот. Вениамин Платонов, проф. прот. Тихон Попов, игумен Серафим Родионов, иеромонах Сергий Шевич, прот. Андрей Сергиенко и все духовенство академического храма. Словами трудно передать красоту этого незабываемого напутствия человеческой души в неведомую страну Вечности. Могучая сила общей молитвы как бы приподняла дух присутствующих над скорбным чувством утраты и заставила осознать всю бесполезность человеческих слез там, где требуется спокойствие надежды на милосердие Божие и пламя веры, могущее осветить душе последний путь в небесные обители.

Отпевание закончилось, и вслед за Патриархом весь храм двинулся отдать последнее целование усопшему. Сначала простились с покойным архипастыри и пастыри, за ними — ближайшие сотрудники покойного, профессора, студенты и родные, а затем многочисленные прихожане академического храма, которые успели полюбить о. Николая, как попечительного пастыря и неустанного проповедника. За короткое время своего служения он стал близким и дорогим всей этой массе верующих и в особенности воспитанникам духовной школы, один из которых сказал над его гробом прощальное слово, полное сыновней нежности и благоговейного сочувствия.

Последние минуты пребывания в храме освятил своими воспоминаниями о покойном Митрополит Николай. Он рассказал, как в 1928 году в Покровском храме г. Ленинграда совершалось чествование о. Николая в связи с 25-летием его пастырской деятельности. Тогда в честь о. Николая были сказаны многочисленные речи, в которых раскрывались подвиги его миссионерского служения, отдавалась дань восхищения его широкому уму и обширным познаниям и выражалась самая горячая любовь и различные благожелания. С тех пор прошло 18 лет, и вот о. Николай подвизается уже в Москве, где его знают совсем мало. Но несмотря на это, он и здесь успел завоевать уважение и любовь всех своих сотрудников, питомцев духовной школы и прихожан. Таков удел личности, одаренной от Бога способностью пробуждать в других отклик живой веры и разумения Истины.

Прощание с покойным закончилось торжественным обнесением тела вокруг храма. После литии, совершенной у входа в храм, гроб с телом покойного водрузили на катафалк и в сопровождении священника-студента, родных покойного, ближайших его сотрудников и группы студентов отправили на кладбище «Введенские горы», где и похоронили рядом с могилой Митрополита Трифона.

Подобно тому, как начатые о. Николаем дела требуют от живых своего завершения, так и могила покойного, осененная снежными ветвями векового дерева, ожидает памятника, на котором следовало бы, в назидание потомству, вырезать следующие слова Иисуса сына Сирахова: «Премудрость и знание есть страх перед Господом, и благоугождение Ему — вера и кротость» (Сир. 1, 27). Именно этим изречением можно подвести итог жизни покойного о. Николая, который употребил много сил к стяжанию человеческого знания. Бессилие последнего в познании Истины он особенно глубоко переживал в конце жизни, когда, готовясь к лекциям по апологетическому богословию, говорил автору этих строк о том, что теперь сущность и сила апологетической работы представляется ему совершенно иной, ибо Истина не нуждается в защите со стороны слабого человеческого разума, а побеждает сама собою. И это предсмертное размышление о. Николая должно явиться заветом всем современным апологетам Православия, деятельность которых лишь тогда будет иметь убеждающую силу, когда они свою мысль о Боге, ставшую в ряд отвлеченных идей научного обихода, превратят в жизненный факт Богообщения.

ДОЦЕНТ МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ А. В. ВЕДЕРНИКОВ