ВСЕЛЕНСКОСТЬ ПРАВОСЛАВИЯ И РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

По своей природе Православная Церковь всемирна. Она не вмещается ни в отдельную эпоху, ни в частный народ; не может она ограничиться и определенным психическим типом сознания. Она всегда переливается через край границы, как переполненная чаша, всегда устремлена в ширь, как весеннее русское половодье. Даже такие два величайших государства, как древняя Римская Империя, которую недаром называли «екуменикой» (вселенской), и шестая часть света — Российская Империя и, се преемник, Союз Советских Социалистических Республик — эта великая семья столь множества народов, скорее мир, чем страна, — узки для Православия! Еще с Апостольских времен движимые повелением Господа и Учителя: «шедше научите вся языцы»... «до края земли», проповедники Евангелия переступали границы империи, на восток, на юг и на север; проникали в Армению, Персию, Индию, Ефиопию и в варварскую той эпохи северную Европу. Та же неудержимая устремленность в даль, которую можно сравнить только с быстро бегущим огнем лесных пожаров, двигала Русскую Церковь с момента ее зарождения не только к славянским народам, но и к многоречивым племенам европейской и азиатской России, до Иркутска, Владивостока; но и там, не находя себе покоя, она, Русская Церковь, спешила дальше, — в начале XVIII века, она воздвигает первый православный храм во имя Софии, Премудрости Божией, в Китае, а с конца XIX века касается страны восходящего солнца, орошает живоносной росой Православия Японию, чтобы, перелетев потом Тихий океан, возжечь Православием сердца алеутов и жителей Северной Америки. Но никогда еще с такою силою Православная Церковь, в лице Московских предстоятелей, как бы от «избытка сердца» не провозглашала о своей всеобъемлющей, всемирной, вселенской любви, как сегодня. Вчера еще ее посланник в Западную Европу Высокопреосвященнейший Николай, молясь с нами, беседуя с нами, действуя посреди нас, свидетельствовал нам духом своим, что «свет Христов просвещает всех», что объятия материнские Церкви распростерты широко: в них есть место всем, кто хочет припасть к ее груди... В нем мы осязали, во что мы верили. Им Накладывалась печать утверждения на то, на что мы все уповали и к чему мы все стремились... Но прежде чем говорить о всех тех конкретных событиях последних десятилетий, которые как бы многоколокольным пасхальным трезвоном свидетельствуют миру в наш век о вселенском размахе Православия, полезно сделать два замечания.

В последнее время каждый шаг Русской Церкви клеймится частью заграничной прессы, подозрительно относящейся к успеху Православия, как «московские империалистические притязания». Собирается Собор в Москве — спешат прибавить «империалистические притязания»; едет Святейший Алексий помолиться в Иерусалим, видят в этом скрытые намерения империалистического характера; восстанавливается западное Православие — не что иное как посягательство Москвы на Запад. Искать источник этого «mot d'ordre» мы не будем, но мы не имеем права его совсем пройти молчанием, так как этим брошенным словцом «империализм» затемняется подлинное лицо Христовой Церкви, компрометируется перед мало утвержденными вселенский характер Православия и его всемирное воссияние в наши дни.

Дух вселенскости и дух империализма не только не схожи друг с другом, но даже противоположны друг другу. Вселенскость — от Бога, империализм — от кесаря. Вселенскость соединяет, а не подчиняет, вселенскость любит единство в многообразии, где слабый не умален пред сильным. Единство вселенскости в духе и истине, а не во власти. В своем вселенском устремлении Церковь ищет не господства, а общения. И если дать точное определение вселенской природе Церкви, то это преломление в ее сознании лучей Троичной энергии.

Второе необходимое замечание следующее. Хотя по своей природе Православие всемирно, как мы утверждали выше, и в своих главных исторических линиях не изменяет своему вселенскому призванию, но периодами и в частных своих проявлениях оно не всегда могло явить его во всей силе.

Так раскол между Западной Церковью и восточными церквами на время положил с Запада предел разливу Православия. На 1000 лет Православие свернулось в восточных границах. Оно не совсем замкнулось, многое с Запада вливалось в Православие, со вниманием Церковь следила за римско-католическим и протестантским миром; она сознавала временность этого ненормального положения; переносила поношения, хранила вверенную ей истину, молилась и ждала конца срока. В двадцатый век Промысл открыл 1000-летние шлюзы. Православное рассеяние покрыло Запад церквами, родились движения, приближающиеся к Православию, в поисках его Предания... Так, подчинение Церкви государству стесняет вселенское устремление Православия, лишая его самобытной жизни, втягивая его в чуждую, ограничивающую, не духовную среду. 200 лет синодального периода были по преимуществу такими трагическими годами для вселенского сознания Церкви, ее вдовством. Каждое государство изолировало свою церковь от соседних церквей, удушало огонь миссии, навязывая ей нецерковные задания... Отделение Церкви от государства в 1918 г. в России и сейчас отделение других православных Церквей от их государственных властей освободило Церковь, предоставив ее самой себе, вернув ей попечение не земное, а небесное.

Каковы же сведения о всемирном воссиянии Православия в наши дни?

Возрождение западного Православия: Великий Московский Собор, прекращение расколов, поездка Святейшего Патриарха Алексия на Ближний Восток и Высокопреосвященного Митрополита Николая в Западную Европу. Эти события такой исторической важности, что каждому из них надо было бы посвятить отдельную серьезную работу, они будут вписаны в историю Христовой Церкви крупными буквами, хотя бы уже потому, что почти о каждом из них можно сказать «впервые». Впервые после тысячелетнего молчания западный голос звучит в православном литургическом хоре, впервые за тысячелетнюю историю Российской Церкви она вписывает в свою летопись такой великий Собор, как Московский Собор 1945 г. На нем присутствуют представители восьми автокефальных церквей, четыре Патриарха сослужат вместе: Папа Александрийский, Патриархи Антиохийский и Московский, Католикос Грузии. Первый Великий Московский Собор 1666 г. имел участниками только Патриархов Александрии и Антиохии; последние 200 лет соборный голос Церкви под давлением императорской власти умолк. Не могла она посылать и своих представителей на Восточные соборы. Впервые Патриарх Русской Церкви молился у Гроба Господня в 1945 г., и православные народы древних Апостольских Церквей впервые молились у себя с Московским Святителем.

Эти события будут вписаны крупными буквами в историю Христовой Церкви еще потому, что пред лицом мира снимается клеймо с Православия. Православие не есть только восточная форма христианства, один из типов христианского благочестия — оно имеет вселенское значение.

Если Церкви пришлось исторически временно свернуться в восточные границы, то это не значит, что такова ее природа. Ее всеобъемлющее сердце включает в себя всю вселенную, ее надмирный ум по природе не пленяется земными пределами. Можно временно нанести ей ущерб (1000 лет, как один день для дела Христова), но нельзя ее смертельно ранить. Это будут укусы змеи в ее пяту. Но Христос, ее глава, сотрет со временем главу змеи. Указ 1937 года Святейшего Отца нашего Сергия (тогда еще Местоблюстителя), принявшего в лоно Православия западные группы христиан с сохранением их обрядов и традиций, открыл необъятные возможности для Православия на Западе, указал подлинный смысл рассеянию эмиграции — смысл не политический, а религиозный: нести миру Православие, проповедовать его во вселенском духе.

Великий Московский Собор 1945 г., поездка Святейшего Патриарха Алексия, преодолев раскол, показали миру, что Православие не есть, как хотели представить его недоброжелатели, — группа разрозненных поместных Церквей, но единая неразделимая Церковь — единство в свободе, где единство столь же крепко и неразрывно, как свобода широка и подлинна. «В Троице, — учит Церковь, — одна воля и три лица». Этот совершенный догмат являет миру в наше время Православная Церковь. Этому догмату противостоит римский канонический империализм (одна воля, одна глава) и протестантский плюрализм (много воль, много церквей). Дух империализма и плюрализма стал за последние века внедряться в Православное сознание. Ряд реформ и действий Церкви в Синодальный период, правда, под давлением государственной власти, носили империалистический характер. Уничтожение в начале XIX века автокефалии Грузинской Церкви и подчинение ее Святейшему Синоду во имя централизации, было явным нарушением Троичного Начала, посягательством на свободу поместных церквей. С другой стороны, Болгарская схизма (1872 г.), провозгласившая расово-националистический принцип деления Церкви вместо поместно-территориального, внесла в Православие плюрализм. Учение это, правда, осужденное всею Православною Церковью в том же году, не умерло, нашло себе сторонников и стало дробить Церковь, порождая все новые и новые расколы.

Московские Святители во главе с Патриархом Сергием, великим Отцом Церкви, и его преемником Святейшим Патриархом Алексием нанесли смертельный удар этим двум новым заблуждениям. По инициативе Второго Великого Московского Собора 1945 года Болгарская схизма была прекращена и тем в корне вырвана причина всех расколов, ликвидация которой началась быстрыми шагами. Московский Собор может быть сравнен со Вторым Вселенским Собором (381), Святейший Сергий с Василием Великим: и тот и другой были примирители раздираемой схизмами Церкви, и тот и другой не дожили до завершения начатого ими дела, до их соборов; Второй Вселенский Собор был преодолением арианских смут, Второй Великий Московский Собор был преодолением расово-филитических смут; Арий разбил Троицу, филитизм разбил Церковь; Василий Великий проповедовал единство природы и воли в Грех Ипостасях, дело Святителя Сергия и его сотрудников было исповедовать единство канонической воли Вселенской Церкви с многоипостасностью, самостоятельностью поместных церквей.

В этом смысле братский мир между Русской и Грузинской автокефалиями, заключенный в период Собора, очень показателен.

В одном и том же государстве (СССР) две церкви — две сестры равночестно славят согласно Господа. Древняя, но малая по величине Грузия не унижена мощной, но более молодой Московской Патриархией. Какой прекрасный символ единства и свободы! Как это далеко и от горделивого империализма и от враждующего между собою плюрализма!

Подчеркиваем здесь очень важную подробность. Перед нами не две расово-националистические церкви, как того хотели реформаторы 1917 года, но две поместные церкви. Все русские приходы на территории Грузии в юрисдикции Католикоса, а грузинские на территории Московской Патриархии в юрисдикции Патриарха Московского. О каждой поместной Церкви можно сказать словами Апостола Павла: «Несть эллин или иудей, варвар или скиф, раб или свободь, но всяческая и во всех Христос»; о каждой поместной церкви можно сказать «католика» — соборна; но каждая отличается от другой своим поместным обликом и своими традициями.

Вселенскость Церкви Христовой переживается христианским сознанием двадцатого века по преимуществу, как тоска по единению всех христиан. Молитва Господа на Тайной последней Своей вечере перед Голгофой: «Отче да будут все едины, как Мы едины, Ты во Мне и Я в Тебе», звучит с особой, неведомой в прошлом силой в сердцах верующих всех вероисповеданий. Не только миссия, но и единение всех верующих, екуминизм — такова характеристика нашей христианской эпохи.

В этом смысле прекращение расколов, начатое и уже почти завершенное Московской Патриархией и ее святителями-миротворцами, так велико, что весь православный мир с чувством глубокой благодарности должен день и нощь их благословлять и молить о них Господа, но особенно должны быть благодарны и мыслию и делом православные, рассеянные в иноверческих странах, где они призваны самим Промыслом свидетельствовать о свете и единстве и величии Православия. Поездка Блаженнейших Восточных Патриархов в Россию, Святейшего Патриарха Алексия на Восток и других русских Святителей в другие страны, единство в молитве и Чаше, единство в канонической воле — являет христианскому миру подлинное лицо Церкви.

ПРОТОИЕРЕЙ ЕВГРАФ КОВАЛЕВСКИЙ

Париж