ПОТЕРЯННЫЙ И ВОЗВРАЩЕННЫЙ РАЙ

Знаменитый преобразователь России в конце XVII и начале XVIII в. император Петр I в своем увлечении коллегиями, которыми он возглавил все отрасли русского государственного управления, по этим же светским образцам, совершенно чуждым, не свойственным церковной организации, устроил и русское церковное управление, заменил главу Русской Церкви, Патриарха, тоже коллегией — Синодом, с заимствованным из патриаршего титула наименованием его для приличия тоже «Святейшим». Слово «Синод» значит съезд, собор епископов. Он должен был действовать и действовал непрерывно, но по составу своему был всегда текучим, периодически изменявшимся прибытием на него очередных и отъездом из него отбывших свою очередь участия в церковном упрвлении епископов. Даже и так называемые постоянные члены Синода то и дело вынуждены были возвращаться в свои епархии, где ждали их местные епархиальные дела и службы церковные. С отменой патриаршества не стало, таким образом, постоянного ипостазированного средоточия церковной жизни и власти, не стало церковного центра, отрублена была глава Русской Церкви, было нарушено в Русской Церкви установленное с первых веков христианства, на основании Св. Библии — Апокалипсиса и других священных книг,— соответствие земной церковной иерархии с иерархией небесной, возглавляемой на «Престоле Сидящим в славе неизреченной», «Вседержителем», «Ветхим деньми» и пр. Русская Церковь в ряду других автокефальных церквей оказалась, с упразднением Патриаршества, развенчанной, униженной. Титулование Синода «Святейшим» положения не скрашивало, а было лишь грустным напоминанием об уничтоженном патриаршестве.

Составленным сотрудником Петра I по церковным делам архиепископом Феофаном Прокоповичем «Духовным Регламентом» поставлен был на место опустошенного церковного центра «добрый офицер», «око государево» — «для команды церковными делами». В сферу церковную введено было этим не только государственное наблюдение, военная терминология, но и управление, «команда» церковными делами на военный лад. И обер-прокурорами (военно-сенатское название!) Синода бывали, действительно, офицеры-полковники, как граф Протасов, столь же мало знакомые или люди знакомые только книжно, теоретически, как К. П. Победоносцев, — с русской церковной жизнью, церковной службой, с потребностями и нуждами Русской Церкви и пр., как и приезжавшие на заре нашей церковной истории к нам на церковную службу архипастыри и пастыри греки. Но последние были все-таки церковники, свои для Церкви, чего нельзя было сказать о выдуманных обер-прокурорах, обер-секретарях и пр. При таком глубоком и резком повороте назад создавалось разлагающее церковную жизнь положение церковных дел; они оказались в руках людей, хотя по плоти и русских, но по духу чуждых Церкви, в руках светских государственных чиновников; церковные интересы приносились ими в жертву интересам государственным. И прав был в Бозе почивший Святейший Патриарх Сергий, когда, несколько лет назад, иностранным корреспондентам, наслушавшимся клеветы о преследованиях, притеснениях советской властью Православной Церкви и ее служителей и пришедшим проверить это, к удивлению их, заявил, что никогда Православная Церковь не была так свободна и благополучна, как при советской власти, издавшей закон об отделении Церкви от государства, не вмешивающейся в жизнь Церкви, предоставившей Церкви устраиваться по духу своих основных законов и канонов. А по поводу слухов о преследованиях служителей Церкви советской властью он разъяснил, что некоторые церковники действительно подвергались наказаниям от советской власти, но не за то, что они служители культа, а за свое политиканство, за направленную против советской власти подрывную работу словом или делом, за. участие в антисоветских организациях в проч.

Особенно пенным и благодетельным, возвратившим Православной Церкви равенство с другими автокефальными Церквами было восстановление Патриаршества, свободное избрание своего законного земного главы — Патриарха, своего лучшего украшения, благолепия красоты церковной, — восстановления утраченного, не по своей воле, соответствия ее иерархии с небесной. С патриаршеством восстановлено было и разрушенное страстью императора Петра I к коллегиям подлинно-церковное управление и истинно-церковная власть. Организованное Петром I quasi соборное (синодальное) управление в сущности распыляло церковную власть: ее развозили закончившие свою очередь в заседаниях Синода и выбывавшие из Синода на свои епархии архипастыри. Происходило явление, напоминавшее до известной степени теоретическое распыление Божества во вселенной в пантеистическом учении... Пустота центра церковного управления и церковной власти, созданная упразднением патриаршества, никак не могла быть заполнена неизменно оставшимся в этой пустоте, чужим для Церкви, регламентским «добрым офицером» — обер-прокурором — с его хотя и обширным, но нецерковным, канцелярским штатом. Эту пустоту («пустыню»), вопиявшую во весь синодальный период истории нашей Церкви, мог заполнить и заполнил только восстановленный патриарх, носитель канонической полноты церковной власти, божественной благодати и красоты церковной. Попытка осенить Синод лучами высокого церковного значения и осиявающей Патриарха Божественной благодати— чрез заимствование из его титула неестественного, искусственнена неизменно остававшимся в этой пустоте, чужим для Церкви, церковного слуха всегда звучала иронией, насмешкой над Синодом, этой неудачной копией сената, ублюдком его, в сущности возглавлявшимся не единоначальным личным представителем Святой Церкви и даже не всеми в совокупности — чередовавшимися и сменявшимися в нем, как в кинематографе, — епархиальными’ архиереями, а «оком государя», светским обер-прокурором, фактическим вершителем всех дел синодальных. Титул «Святейший» неотъемлем от Патриарха, как земного главы Церкви, как земного образа Христа, посредника, проводника великих и богатых милостей благодатных, изливающихся через Патриарха на Церковь и ее чад от Седящего на Небесном Престоле Всеблагого и Всемогущего Вечного Первосвященника, Господа нашего Иисуса Христа, сан которого носит Патриарх и совершает его дело для Русской Церкви — не сам собою, но по призванию от Бога, как некогда в Ветхом Завете первосвященник Аарон, подобно тому, как и Христос не Сам Себе присвоил славу быть Первосвященником, во от Того, Кто сказал Ему: «Ты иерей во век по чину Мелхиседекову» (Пс. 109, ст. 4). Только патриаршее служение и лицо есть действительно святейшее служение и лицо, один из просветов, одна из дверей в небеса. По своей торжественности, особенностям и отличиям от рядового епископского служения, по своему великолепию и церковной пышности — патриаршее служение является сияющим отблеском Божественной Славы, наглядным духоносным изъявлением сокровенных Божественных таинств и истин в вместе с тем служением Божественной Любви, отирающей всякую слезу с человеческих очей (Апокал. 7, 17 ст.), просвещающим вверенные Патриарху души познанием Бога, как Любви, зажигающим сердца человеческие ответною любовию к Божеству. Возблагодарим Господа за обильные потоки благодати и истины, изливаемые на Русскую Православную Церковь восстановленным управлением и служением Святейших Патриархов!

«Благословение, и слава, и премудрость и честь, и сила, и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь». (Апок. 7, 12 ст.).

Так как то или иное устройство церковных дел, церковного управления, церковного служения весьма не безразлично, не маловажно для дела нашего спасения и так как, с восстановлением Патриаршества, несомненно, улучшились условия достижения чадами нашей Церкви Царства. Небесного и райского блаженства, то не будет большим преувеличением изложенную здесь краткую историю упразднения Патриаршества Петром I и восстановления его с разрешения советской власти — назвать по-мильтоновски: «Потерянный и возвращенный рай»!

АРХИМАНДРИТ НАФАНАИЛ (СМЕРДЫНСКИЙ)