ЭКЗАРХ УКРАИНЫ, МИТРОПОЛИТ КИЕВСКИЙ И ГАЛИЦКИЙ ИОАНН

Первое впечатление, как говорят, самое верное. И первое ощущение, которое у меня осталось от встречи с Митрополитом Иоанном, было ощущение необычайной мягкости и простоты этого человека. Не той простоты, под которой понимается несложность характера, а простоты человека спокойного, доброго, понимающего жизнь как исполнение воли Божьей.

Детство Митрополита Иоанна прошло в ту эпоху, которая отделена от нас четкой гранью Октябрьской революции. Все было тогда по-другому. Иная мораль, иные требования к жизни.

Митрополит Иоанн родился в 1877 году. Отец его был дьяконом в г. Дмитрове, Московской области. Но отца он никогда не видал, потому что родился четыре месяца спустя после его смерти. По рассказам, отец его умер от воспаления легких.

— Так определил местный дьячок, — рассказывает Митрополит Иоанн. — Больниц тогда поблизости не было, врачей тоже...

Помнит Митрополит Иоанн мать, бабушку, сестру и брата, кота-Ваську. И бедность. При отце жили не сладко, а после его смерти совсем ничего не стало. Мать продала все вещи, которые были, уехала в Москву. Здесь она занялась шитьем на рынок.

Помнит Митрополит Иоанн горшечников, которые их подвозили в Дмитров, когда он с матерью ездил на могилу к отцу. Железных дорог тогда в этом районе не было. Помнит, как мать относила сшитые ею русские рубашки к торговцу на «толкучку», где бок о бок сидели торговка щами и сапожник, и тут же орудовал парикмахер. Мать умерла, когда мальчику было десять лет.

Помнит Митрополит Иоанн, как его отвезли в духовное училище в Перервинский монастырь. Здесь был и интернат. Помнит, как воспитанники бегали раздетые, разутые и голодные. Занятия были только в классах. В остальное время мальчиками никто не интересовался. Но если кто-нибудь попадался на шалости, наказывали жестоко.

Рассказывает обо всем этом Митрополит Иоанн мягко, чуть-чуть с усмешкой, как о чем-то далеком и странном, словно и не к нему относящемся.

— Удивительно только, как мы при таком воспитании живыми оставались — говорит он.

Мы беседуем с Митрополитом Иоанном в комнате Московской Патриархии. Солнечный луч, разрезанный голыми ветками зимнего дерева, ложится на мозаичный мрамор антикварного столика. В мягких, обитых шелком креслах уютно и покойно. Митрополит Иоанн совсем седой, в черной рясе, с изящной панагией на груди, смотрит ласково куда-то вдаль, на невиденного мною мальчика, который бежит по тонкому хрупкому льду, каждую минуту рискуя провалиться в холодную воду, бежит неизвестно зачем, просто из озорства. Вот мальчик стоит в углу, оставленный без обеда, и товарищи ему потихоньку от надзирателя приносят спрятанную за обедом свою порцию каши. Вот тянутся длинные подмосковные огороды, на которых столько прекрасных овощей. Но они недоступны, и мальчишки из школьного интерната могут их только украсть...

Рассказывает Митрополит Иоанн мастерски, и воображение легко рисует создаваемые его словами картины.

В четырнадцать лет он поступил в Московскую духовную семинарию. Опять жизнь в интернате. Но здесь уже все было по-другому: и учеба, и жизнь шли нормально.

Сюда в семинарию проникали те общественные веяния и настроения, которыми жила тогдашняя Россия. Примеры самоотверженных революционеров, жертвовавших всем, идущих на каторгу и на смерть ради блага родины, возбуждали молодые сердца, пробуждали в них сознание гражданской ответственности перед народом. Хотелось видеть и знать все, хотелось участвовать в общем потоке общественной жизни...

Вера в Бога у Ивана Александровича оставалась незыблемой. Прекрасное, проникнутое гуманностью учение Христа привлекало и покоряло своей духовной правдой. Поэтические образы Священного Писания глубоко западали в душу. Но перспектива стать священником совсем не привлекала семинариста Соколова. Православие в ту пору понималось как оплот самодержавия, то есть того самого режима, против которого боролись лучшие передовые слои русской интеллигенции. Трудно одинокому юноше разобраться в противоречиях действительности.

Родившись в провинциальной и бедной семье духовенства Иван Александрович представлял свое будущее безрадостным. Бедный сельский приход — вот все, на что мог рассчитывать семинарист без связи и знакомства. Самая форма оплаты священника казалась ему унизительной. Запись совершения церковных таинств и обрядов — крещения, венчания, погребения, — была юридическим актом. И люди зачастую вынуждены были платить священнику последние гроши. Священник не мог отказываться от платы,— это было содержанием всего причта, — даже в ущерб собственным убеждениям.

Ивану Александровичу очень хотелось пойти на медицинский факультет. Но где было взять деньги на учебу? На родственников и знакомых рассчитывать было нечего. Они просто удивлялись тому, что молодой человек «блажит», «нивесть чего выдумывает». «Слава Богу, что вырос и в люди вышел!» — рассуждали они.

— Не забывайте, что я был сирота, — говорит Митрополит Иоанн, — понятие, по тому времени равное убогому, калеке, нищему... На всю жизнь у меня осталась в душе горечь от одного маленького, как будто незначительного эпизода. Был я раз в Малом театре на спектакле. Вы знаете, как тогда молодежь рвалась в театр... Театр был отдушиной общественных либеральных настроений... Спектакль закончился поздно, и в семинарию я вернуться уже не мог. Зашел переночевать к одним дальним родственникам. Я, конечно, не рассчитывал на ласковую встречу. Кто любит, чтобы по ночам беспокоили? Но я услышал много обидных слов по поводу того, что, дескать, сирота, а тоже по театрам ходит... Такие в то время были обывательские взгляды у людей моей среды.

Во взглядах самого Ивана Александровича не было ничего революционного. Он просто хотел трудиться на том поприще, которое ему нравилось, хотел стать врачом. Казалось бы, что проще? Однако препятствие было не только в отсутствии денег. Законы Российской Империи, оберегая незыблемость сословных привилегий, запрещали прием семинаристов в столичные университеты. Надо было ехать в Томск, в Варшаву или Юрьев.

Все же Иван Александрович принял твердое решение: окончив семинарию, работать учителем, скопить денег и уехать учиться.

Иван Александрович получил назначение в школу Угрешского монастыря. Это была примерно такая же начальная школа, в какой учился когда-то и он сам. Здесь также был интернат. Но к воспитанникам здесь относились лучше. Их одевали и кормили, заботились о их воспитании. Но и здесь были случаи грубых наказаний. Вспоминая свое детство, молодой учитель вступался за сирот. И тогда возникали неприятности с начальством.

— Настоятелем монастыря был архимандрит Валентин, человек резкий и требовательный, — вспоминает Митрополит Иоанн. — Однажды я увидел, как на спевке регент бьет учеников. Я вмешался. Ну что же? Вызвали меня к настоятелю и получил я строгое наставление. Взгляды мои, конечно, не изменились, но стал я действовать тактичнее...

Иван Александрович работал учителем в Угрешском монастыре четыре года. Денег на учебу скопить не удалось. Двадцать пять рублей жалованья расходились как-то очень быстро. Надо было много воли и упорства, целеустремленности и уменья сопротивляться обстоятельствам, чтобы в двадцать лет отказывать себе во всем ради намеченного пути. А этими качествами Иван Александрович не обладал. Оставив мечтания и трезво взглянув на будущее, Иван Александрович принял в 1901 году место священника и женился.

Дальше годы пошли размеренной чередой.

Домашняя жизнь о. Иоанна текла спокойно. Родилась дочь, потом сын. Преподавание Закона Божия в гимназиях давало о. Иоанну независимый и обеспеченный заработок. Будущее представлялось ясным.

Мысль об отсутствии высшего образования попрежнему волнует священника. Он поступает в Институт археологии. Учиться трудно, так как большая часть дня уходит на выполнение служебных обязанностей. Но начатое дело надо закончить. И хотя о: Иоанну не удается закончить институт, по программе, в три года, он заканчивает учебу в четыре года. Зато его диссертация на тему «Об особенностях богослужебных чинов Русской Церкви до XVII века по крюковым и нотным книгам» была написана столь детально и продуманно, что за нее ему была присвоена золотая медаль. Отец Иоанн Соколов получил звание ученого археолога. Это было в 1912 году.

Грянула первая мировая война...

В 1915 году у молодого священника умирает жена. Говорят, нет большего горя, чем смерть матушки. Отец Иоанн остается с двумя малолетними детьми — дочерью двенадцати лет и сыном восьми лет.

Разруха и голод надвигаются с катастрофической быстротой. Чтобы накормить детей, приходится продавать вещи. За пуд пшена отдано пианино; борьба за существование поглощает все внимание...

С установлением советской власти о. Иоанн поступает на службу в Народный комиссариат путей сообщения, затем на пищевую фабрику № 10. Но своих обязанностей священнослужителя он не оставляет. Так продолжается до 1922 года.

В эти годы советской властью была создана комиссия по взятию на учет Главнауки и охране памятников старины. Как ученый археолог, священник Иоанн был приглашен работать в эту комиссию и работал в ней все время ее существования.

Митрополит Иоанн действительно большой знаток памятников старины. Наша беседа течет спокойно и неторопливо, и я с удовольствием слушаю поучительные для меня сведения об историческом прошлом того или иного храма, здания, монастыря. У Митрополита прекрасная память и большая эрудиция. И я пользуюсь этим свойством моего собеседника.

— Никогда не слышала об Угрешском монастыре, — честно говорю я.

— С Угрешским монастырем связано много исторических событий русской истории, — рассказывает Митрополит Иоанн. — На этом месте Димитрий Донской, отправляясь в знаменитый поход, остановился со своим становищем на ночь. И было здесь явление иконы Николая Чудотворца.

Речь заходит о храме Георгия на Дмитровке.

— В Георгиевском переулке и сейчас остались следы того монастыря, в котором воспитывалась первая жена Иоанна Грозного... — сейчас же поясняет Митрополит.

— Храм Трифона мученика, по преданию, был построен в ознаменование следующего события. Сокольничий Иоанна Грозного, Трифон, потерял любимого кречета царя. Сокольничий стал горячо молиться своему святому. После молитвы он уснул тут же на лужке. А когда проснулся, на его руке сидел потерянный кречет... Сокольничий дал обет построить на этом месте церковь, — рассказывает Митрополит, когда в разговоре случайно упоминается храм во имя Трифона мученика.

Если речь заходит о перестройках и сооружениях, которые проходили на памяти Митрополита Иоанна, то он обычно начинает:

— Вы помните, в девятисотом году...

— Владыко, меня тогда еще на свете не было, — говорю я.

Но через некоторое время Митрополит снова говорит:

— А в девяносто четвертом году, вы помните...

Эта милая манера забывать, что собеседник много моложе, характерна для человека, который не чувствует себя старым, отошедшим от жизни.

Деятельность Митрополита Иоанна с 1922 года полностью отдана Русской Православной Церкви. Свою пастырскую работу он сочетает с административной, в качестве благочинного в одном из округов Москвы.

— Опыт работы благочинным очень мне помог в дальнейшем, — рассказывает Митрополит Иоанн.

В октябре 1928 года о. Иоанн был пострижен в монашество, а затем хиротонисан во епископа. В течение ряда лет, оставаясь викарием Московской епархии, он получает последовательно назначения в качестве епископа Орехово-Зуевского, Кимрского, Подольского, Егорьевского, Волоколамского.

В 1936 году Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий направляет епископа Иоанна в Брянск, затем в Вологду. В 1937 году его переводят в Архангельск, в сане архиепископа.

В 1939 году изнурительная болезнь заставляет Архиепископа Иоанна просить разрешения удалиться на покой. Он переезжает под Москву, на станцию Сходня, где и живет в течение почти двух лет, навещая изредка Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия, к которому его привязывает глубочайшее уважение и искренняя любовь.

Когда Митрополит Иоанн говорит о покойном Патриархе Сергии, то чувствуется, что эта утрата для него не восполнится никогда. Каждый раз при воспоминании о Патриархе Сергии скорбь отражается на лице Митрополита Иоанна. Много времени они провели вместе в Ульяновске во время эвакуации. В этот период Архиепископ Иоанн был духовником Патриаршего Местоблюстителя. Прекрасная душа покойного до сих пор является светочем на жизненном пути Митрополита Иоанна.

Когда состояние здоровья снова позволило, Архиепископ Иоанн вернулся к духовной и административной деятельности. В ноябре 1941 года он принимает на себя руководство Ульяновской епархией. Почти одновременно с этим ему предоставляется право ношения креста на клобуке.

В августе 1942 года он получает назначение в Ярославль в звании Архиепископа Ярославского и Ростовского.

В административной деятельности Митрополита Иоанна есть некоторые особенности, которые не всегда и не всем нравятся. Он требователен в соблюдении законов и канонически строг. В переживаемый нами период, может быть, нужно было бы проявлять больше снисходительности. И, кроме того, долгие годы педагогической работы выработали у Митрополита Иоанна известную манеру обращения с подчиненными, подобную той, которая когда-то была необходима с учениками. Но ошибаются те, кто не видит за всем этим неподдельной доброты и благожелательности.

Назначение Экзархом Украины с соответствующими титулами и полномочиями в феврале 1944 года принял Митрополит Иоанн от Патриарха Сергия со смирением, по-монашески, хотя и напомнил Святейшему о своем возрасте, слабом здоровьи и объективных трудностях. — Не боги горшки обжигают, — ответил Патриарх Сергий. — Поезжай. С Божьей помощью справишься...

Трудно и ответственно руководить Православной Церковью на Украине в настоящее время. Смута, посеянная Поликарпом Сикорским, не утихла еще до сих пор. Немцы, с их циничным отношением к православному вероисповеданию, облекли своих оккупационных комиссаров правами «назначать» священников. Приходится очищать кадры православного духовенства от таких самозванцев. Разрешалось открывать приходы везде, вплоть до курных изб, где рядом с престолом, за загородкой, помещался телок!

— Трудно поверить, — рассказывает Митрополит Иоанн, — но мне приходилось встречаться с такими «священниками», назначенными немецким комиссаром, которые не могли мне сказать, сколько существует таинств и прочесть десять заповедей...

Работать приходится много, очень много. Редко-редко когда удается лечь спать раньше двух-трех часов. Но зато все теснее завязываются связи между Патриаршим Экзархом и православными верующим, все большим уважением и любовью пользуется Владыка Иоанн.

А с каким увлечением рассказывает Митрополит Иоанн о древних киевских святынях, о прекрасных украинских обычаях.

— В храм всегда приходят с цветами. Не только в Троицу и Духов день, как у нас... И обязательно дарят цветы духовенству. Или вот еще обычай, который я нигде не встречал. В день Первого Спаса, 14 августа, на Украине принято освящать семена. Это день Маккавеев. Молящиеся приходят в храм с букетами, среди которых обязательно должен быть мак. По окончании службы читается молитва на освящение семян, молящиеся подымают вверх букеты, и священник ходит по храму и кропит цветы святой водой...

Узнав о такой любви украинцев к цветам, Митрополит Иоанн ввел во Владимирском соборе, в праздник Воздвижения Креста Господня, древний обычай, — обычай, с которым он познакомился в Московском Успенском соборе. На всенощном бдении, после великого славословия, св. Крест торжественно выносится на аналогий, украшенный цветами. Крест воздвигается, то есть приподнимается, и два протоиерея поливают его водой. Вода стекает на цветы. После окончания богослужения цветы раздаются молящимся.

Из взаимного понимания и радости общения растет любовь и доверие к пастырю. А заслужив любовь и доверие, легко направлять верующих по правильному пути.

В мае 1944 года, в девятый день по смерти Святейшего Патриарха Сергия, Митрополит Иоанн произнес речь в Московском кафедральном соборе. Он тогда сказал:

«Три месяца тому назад, по благословению Святейшего, я назначен на Украину. Надлежащим образом я еще не ознакомился с Украиной, но на основании того, что я там видел и слышал, должен сказать: несмотря на существование на Украине различных религиозных группировок, авторитет Святейшего там чрезвычайно высок. Благодаря этому уже поднят вопрос о слиянии автокефалистов с нашей Православной Церковью...»

С тех пор прошло несколько месяцев. Этот вопрос уже не стоит. Возвращение заблудших к канонам Православной Церкви — дело каждодневной практики. Все яснее и яснее горизонт. И не далек тот день, когда распри и мелкие споры потеряются во всеобщем и доброжелательном единении в лоне Русской Православной Церкви.

И в этом будет немалая заслуга Патриаршего Экзарха Украины, Митрополита Киевского и Галицкого Иоанна.

АНТОНИНА ШАПОВАЛОВА