СВ. ИОАСАФ, ЕПИСКОП БЕЛГОРОДСКИЙ
(Из истории Русской Церкви XVIII столетия)
I
Среди иерархов Православной Русской Церкви XVIII столетия имелся ряд выдающихся лиц, из которых некоторые причислены к лику святых, например: св. Митрофан Воронежский († 1703 г.), св. Тихон Задонский († 1783 г.), Димитрий Ростовский († 1709 г.), св. Иннокентий Иркутский († 1731г.), св. Иоанн Тобольский († 1715 г.) и св. Иоасаф Белгородский († 1754 г.). Это были лица, сочетавшие высокий идеал христианского аскетизма с подвигами пастырства, идеал монашеского отречения от мира со служением русскому народу и государству.
Настоящий очерк мы посвящаем одному из названных русских святителей — Иоасафу, епископу Белгородскому. Имя св. Иоасафа (Горленко) было чрезвычайно популярным в народе еще задолго до его канонизации. Проф. А. С. Лебедев, специально занимавшийся историей белгородских архиереев и средой их архипастырской деятельности, называет св. Иоасафа архипастырем по преимуществу народным и отмечает, что благоговейное и усердное почитание этого святителя как святого началось вскоре же после его кончины [1]. Через два года после погребения св. Иоасафа его тело было обнаружено совершенно нетленным; лик сохранил сходство с его портретами, не коснулось тление и одежды святителя, хотя место погребения его не отличалось сухостью. Епископ Белгородский Феоктист (Мочульский) приказал было закрыть вход в гробницу святителя, но это распоряжение, повидимому, не было приведено в исполнение или выполнялось только при жизни епископа Феоктиста († 1818 г.), так как, по свидетельству наших источников, гробница св. Иоасафа оставалась открытою для почитателей его на протяжении всех лет.
Св. Иоасаф Горленко родился в 1705 году, 8 сентября, в г. Прилуках (ныне Полтавской, а в то время Черниговской области). Во святом крещении он был назван Иоакимом. Прадед святителя, Лазарь Горленко, и дед его, Димитрий Горленко, были полковниками Прилуцкого казацкого полка и пользовались прекрасною военною репутацией среди товарищей, отличаясь, кроме того, религиозностью. Отец св. Иоасафа, Андрей Димитриевич, был бунчуковым товарищем при гетмане Данииле Апостоле. Таким образом, предки святителя принадлежали к категории так называемой казацкой старшины. Отец святителя, Андрей Димитриевич, и мать, Мария Даниловна, дочь гетмана Даниила Апостола, выделялись среди окружающей их среды своею религиозностью, верностью церковному уставу и щедрой благотворительностью. В благочестивой семье маленький Иоаким и приобрел первоначальные добрые навыки, которые в дальнейшем получили еще большее развитие. Родители мечтали о военной карьере для своего сына-первенца и, понимая пользу школьного образования, отдали его восьмилетним мальчиком в Киевское братское училище (академия) [2].
Иоакиму Горленко предстояла жизнь богатая; его ожидали пышные чины и высокие звания, но он еще в детские годы почувствовал влечение к иночеству. Вот что пишет о себе св. Иоасаф в своей автобиографии [3], составленной им еще в бытность игуменом Мгарского монастыря: «В год 1716 возлюбил монашество; намерение быть монахом возымел с 1721 года, а то в себе хранил даже до года 1723». Имеются сведения, что когда юноша Иоаким сообщил о своем намерении родителям, то со стороны последних встретил решительный протест. Тогда Иоаким решил принять монашество без ведома и согласия родителей. Он испросил разрешения уехать в Киев, якобы для продолжения образования. В действительности же он отправился в Киево-Межигорский монастырь, где в течение года проходил положенный искус. Слуга же его то время проживал в Киеве. Здесь он получал письма от родителей своего господина, на которые Иоаким отвечал якобы из Киева. «В год 1725, а от рождения моего 20-м, месяца октомврия дня 27 принял рясофор от всечестного отца иеросхимонаха Феодора в Киево-Межигорском монастыре... и наречен в иночестве Иларионом», — пишет святитель в цитируемой нами автобиографии [4].
Это была первая стадия иночества, так называемый «рясофор». Уже post factum инок Иларион дал знать о совершившемся родителям, прося прощения за преслушание, допущенное во имя любви ко Христу. Родители должны были примириться с происшедшим. Через два года Иларион был переведен в Киевский братский монастырь, где принял «великий постриг» с наречением его Иоасафом. «В годе 1727, — пишет в той же автобиографии св. Иоасаф, — мантию принял от преподобнейшего отца Илариона Левицкого, ректора и игумена Киево-братского, ноемврия дня 21 и переименован, наречен Иоасафом [5]».
6 января 1728 года инок Иоасаф был рукоположен в иеродиакона и в августе 1729 года был наречен преподавателем в Киево-братскую школу (академия), в каковой должности пробыл три года. В 1732 году, по положению преподавателя академии, св. Иоасаф приветствовал речью вновь назначенного Киевского архиепископа (впоследствии, с июня 1743 года, митрополита) Рафаила Заборовского. В 1734 году, сентября 13 дня, был определен экзаминатором при Киевской митрополичьей кафедре; в том же году, 8 ноября, св. Иоасаф был рукоположен в сан иеромонаха в Киевском Михайловском монастыре и переведен из Братского монастыря в Киевский Софийский собор с назначением (10 января 1735 г.) членом консистории. В 1737 году, 24 июня, св. Иоасаф назначен был игуменом Мгарского Свято-Преображенского монастыря (под Лубнами) «по крайнему моему нежеланию, Божиею же смотрению преданный и воле архипастырской не отрицающий», — пишет по этому поводу святитель [6]. 16 августа того же года, уже будучи в Мгарах, св. Иоасаф сильно захворал и проболел до января 1738 года. Болезнь сильно пошатнула и без того слабое здоровье святителя. В 1740 году, 27 сентября, он снова слег в постель и проболел до середины февраля 1741 года. В 1742 году св. Иоасаф ездил в Москву для испрошения пожертвований на погоревший монастырь и упавшую главную монастырскую церковь. 28 ноября 1742 года, в воскресенье, св. Иоасаф в присутствии императрицы Елизаветы Петровны произнес прекрасное слово, в котором он развил положение, что «недалеко от нас живот вечный! Только лестница о двух ступенях нам предлежит — это любовь к Богу и родственная ей любовь к ближнему...» [7].
Слово произвело сильное впечатление на высокопоставленных слушателей и, в частности, на саму императрицу. Не мог оставаться под спудом яркий светильник (Мф. V, зач. 14—15). В 1744 году, сентября 14, св. Иоасаф был возведен в сан архимандрита с оставлением в Мгарском монастыре. Но в ноябре того же 1744 года архимандрит Иоасаф был вызван указом Св. Синода в Москву «для некоей благословной вины». Братия монастырская со слезами отпускала своего настоятеля, который 29 января 1745 года был назначен наместником св. Троице-Сергиевой Лавры с повелением явиться в Петербург. В столице св. Иоасаф был представлен императрице. По возвращении в Москву св. Иоасаф приступил к прохождению нового своего служения в Троице-Сергиевой Лавре. Здесь много трудов пришлось приложить св. Иоасафу в деле восстановления церковных и монастырских зданий, поврежденных сильным пожаром. В течение нескольких лет наместничества св. Иоасаф привел Лавру в блестящее состояние.
Промысл Божий указывал св. Иоасафу новое высокое поприще. 15 марта 1748 года состоялось высочайшее повеление о бытии наместнику Троице-Сергиевой Лавры архимандриту Иоасафу епископом Белгородским и Обоянским. 1 июня происходило наречение его во епископы, а 2 июня — хиротония. Августа 6 дня 1748 года, в праздник Преображения Господня, новопоставленный белгородский архипастырь прибыл в г. Белград. Он прибыл утром, к началу Божественной Литургии, которую он и совершил в Кафедральном Свято-Троицком соборе.
II
Епархию Белгородскую святитель Иоасаф застал в запущенном состоянии. Его предшественником был молдавский митрополит Антоний Чернавский, переведенный в Белгород из Чернигова в сентябре 1742 г. за некоторые «неблаговидные» поступки. Этот перевод не повлиял на улучшение поведения митрополита Антония. В Белгородской епархии царила симония. На священные должности возводились лица недостойные, за деньги или за личные услуги. Приходы продавались и покупались по установленной таксе. За деньги и без всякого внимания к достоинствам кандидата замещались административные должности. Только смерть митрополита «иностранца» (1 января 1748 г.) освободила Белгородскую епархию от непрекращавшегося неблаговидного поведения Антония.
В лице св. Иоасафа на Белгородскую кафедру вступил епископ-аскет, человек высокой нравственности, требовавший высокой же нравственности и верности пастырскому долгу от подведомственного ему духовенства. Св. Иоасаф прежде всего обратил строгое внимание на состав подведомственного ему клира и бдительно следил, чтобы в ряды духовенства не проникали недостойные лица, а вступившие в клир — держали себя достойно своего звания. Ставленников подвергал экзамену или сам епископ, или уполномоченные на то лица. Св. Иоасаф критически относился к массовым ходатайствам со стороны прихода о наречении ему священником выдвигаемого кандидата. Подписи в таких коллективных прошениях зачастую собирались сильными мира сего, а иногда и просто-напросто подделывались. Такие массовые ходатайства, по требованию св. Иоасафа, подвергались тщательной проверке.
Святителю пришлось иметь дело с тем печальным фактом, что в ряды приходского духовенства при его предшественнике уже попали невежественные и недостойные лица. Св. Иоасаф выписал из Москвы «Книжицу о церковных таинствах» и требовал, чтобы приходское духовенство усвоило ее и катехизис — как минимум богословской осведомленности. Ни один из белгородских архиереев до св. Иоасафа не обозревал так часто и так внимательно своей епархии, как святитель Иоасаф. Никаких поборов с духовенства во время объездов св. Иоасафа не взималось. Святитель старался как можно меньше доставлять хлопот духовенству, но во время своих объездов он внимательно обозревал состояние храмов, отправление в них богослужения и тщательно присматривался к умственному и нравственному уровню причта того или иного храма, .часто производя настоящие испытания местного клира по богословским и литургическим вопросам. По возвращении в Белгород, или от своего имени или через консисторию, св. Иоасаф рассылал по отдельным приходам распоряжения об устранении замеченных им недостатков и нестроений. Бывали случаи, что особенно невежественных клириков св. Иоасаф выписывал в Белгород и заставлял их проживать при архиерейском доме, выполняя разные работы, пока они не усвоят «Книжицы о церковных таинствах».
Во время объездов епархии св. Иоасаф обнаружил в некоторых церквах ряд литургических упущений и погрешностей. Например, во многих церквах раздробленные части Божественного Агнца оказывались не напоенными Божественною Кровию, и таким образом причащение происходило под видом одного хлеба. Некоторые священники хранили Св. Дары у себя дома, завернутыми в простую бумагу, и к больным возили в кошельках. Во время богослужения некоторые священники проявляли человекоугодничество, вынося для целования крест или св. евангелие сильным и знатным людям чуть ли не в притвор. При богослужении в некоторых церквах священники пользовались служебниками львовской печати — униатскими, отличающимися от православных в определении времени пресуществления Св. Даров. В некоторых церквах во время великого выхода причетники, по католическому и униатскому обычаю, звонили в колокольчик, и верующие по этому звону должны были падать ниц пред еще неосвященными Св. Дарами. Некоторые священники вводили в богослужебный чин разного рода новшества, излишние поклоны, воздевания рук, целования креста и т. д. Все это св. Иоасаф запрещал практиковать. Очень много внимания уделял св. Иоасаф и внешнему поведению духовенства. Он повел решительную борьбу против пьянства, бесчинства и драк, которые имели место в отдельных случаях среди клириков, роняя их авторитет. Св. Иоасаф требовал, чтобы духовенство носило одежду духовного покроя, а в церковь являлось в рясах и кожаной обуви, а не в лаптях. Точного исполнения монастырского устава и соблюдения благочиния требовал св. Иоасаф и от монашествующей братии.
Св. Иоасаф пас свою паству жезлом твердым и грозным, применяя в некоторых случаях даже телесные наказания не только к лицам мирским, но и к духовенству. Но эти мероприятия применялись, лишь когда того требовали обстоятельства. Ведь и Божественный Учитель применил некогда бич по отношению к оскорбителям святого ветхозаветного храма, превратившим дом молитвы в вертеп разбойников (Иоанн, И, 15—16; ср. Мф„ XXI, 12, 13).
Строгий и взыскательный к нерадивым и провинившимся клирикам, св. Иоасаф был заботливым архипастырем, когда нужно было оберегать порученное его попечению духовенство от произвола сильных мира сего. Таких случаев известно много. Отметим наиболее яркие.
Управляющий имением князя Бориса Григорьевича Юсупова самовольно выгнал дьячка села Ясенского из прихода. Св. Иоасаф приказал управляющему вернуть изгнанного, угрожая в противном случае закрыть церковь в с. Ясеновом.
Помещика адъютанта Белгородского гарнизонного полка, Юрия Выродова, разбойнически похитившего дочь священника Иоанна Страхова, святитель Иоасаф предал церковному отлучению, после того как он не внял его убеждению ликвидировать свое преступление.
«Он строго обличал слепых жрецов порока, а немощных овец в объятия брал любви», — говорит о св. Иоасафе его биограф.
Много трудов прилагал св. Иоасаф к просвещению своей паствы светом Христова учения. По его распоряжению, священники во все воскресные и праздничные дни должны были в конце литургии обучать народ закону Божию, молитвам, объяснять ему смысл богослужения, наставлять в христианском учении о нравственности. Решительную борьбу вел св. Иоасаф с лютеранством, старообрядческим расколом и сектантством. Лиц протестанского вероисповедания в лоно Православной Церкви в Белгородской епархии принимали через перекрещивание. Искоренял св. Иоасаф и суеверия в народе, двоеверие и остатки староязычества.
III
Скажем несколько слов о личности святителя Иоасафа, «духовного богатыря беспредельной веры, смирения, незлобия, кротости, терпения и других христианских добродетелей». Один из биографов св. Иоасафа говорит: «Жизнь его была основана прямо на правилах христианской добродетели; он был рачителен в исполнении звания его и употреблял строгость там, где следовало обуздать подчиненность, приходившую в неистовые поступки; одним словом, любил правду, негодовал на ложь; прямо добродетельным был любезен, противомудрствующим страшен, к нищим милостив, обиду терпевшим защитник, ревнитель был о благочестии, удалял от взора своего всех суеверных, наконец, он был истинно любящим Бога и последователем Его святому закону» [8].
Сохранилось несколько портретов св. Иоасафа, исполненных масляными красками. Лучшим из них следует признать портрет, находившийся некогда в Киевской духовной академии. Этот портрет и лег в основание иконного изображения святителя Иоасафа и точно соответствует показаниям наших источников о внешнем облике святителя. «Св. Иоасаф имел вид постнический, облик немного строгий, с выражением вдумчивой кротости, седые волосы и седую же небольшую бороду. Он был прост, добр и питал ко всякому самое близкое расположение и теплое участие» [9].
Св. Иоасаф представлял выдающуюся, духовно одаренную личность. Он сочетал большой природный ум и жажду знаний с горячею любовью ко Христу и непреклонною волею к добру. По тому времени святитель был хорошо образованным человеком, не прекращавшим стремиться к расширению своих знаний до последних дней своего «путешествия в свете сем». Собственная библиотечка св. Иоасафа была незначительною, но для своего домашнего (келейного) чтения он пользовался книгами из библиотеки Харьковского коллегиума. Мы имеем возможность установить научные интересы святителя по содержанию этих книг, имевшихся на руках его. Среди них значится большое число сочинений исторического и церковно-исторического содержания: сочинение Иосифа Флавия, церковная история Евсевия, Руфана, Сократа, Феодорита, Созомена, Евагрия, Никифора, Каллиста и др. Из экзегетических творений св. Иосаф высоко ценил труд Феофилакта Болгарского (толкование на четвероевангелие). Большим вниманием святителя пользовались творения св. Кирилла Иерусалимского, особенно его «Катехизис». Вообще любознательность св. Иоасафа простиралась на широкий круг предметов богословского знания: церковная история, литургика, экзегетика, гомилетика и полемическое богословие. Отметим, что святитель интересовался и вопросами астрономии и медицины.
Но пытливость своего ума и свои знания св. Иоасаф смиренно склонял к подножию Креста Христова, который является проявлением и Божией силы и Божией премудрости. Святая душа его очень живо ощущала присутствие Божества, как струны драгоценного музыкального инструмента издают звук от малейшего едва уловимого колебания эфира. Приведем в подтверждение своих слов такой случай. Однажды во время очередного объезда епархии святитель остановился в доме приходского священника. Приготовились ко сну. Св. Иоасаф вдруг почувствовал необыкновенный страх и ужас и, несмотря на все усилия, он не мог уснуть. Святитель понял, что в комнате где-то поблизости находится какая-то святыня, и он начал ее искать. После непродолжительных поисков он вдруг обнаружил на полке между посудой завернутые в простую бумагу Св. Дары. Святителю все стало ясным. Он благоговейно положил их на стол и всю ночь провел в молитве перед ними. На утро уличенный в небрежности к святыне священник был запрещен в священнослужении. Или вот другой факт. Однажды на приеме духовенства св. Иоасаф обратил внимание на дряхлого священника, которому оказалось в то время 130 лет. Святитель почувствовал какую-то тайну в жизни этого удрученного годами пастыря и начал внимательно расспрашивать его о прошлой его жизни. Старец сознался, что когда-то, очень давно, он, по требованию помещика, отслужив одну обедню, в то же утро и на том же престоле отслужил другую. Когда ангел Божий возбранил ему это беззаконие, священник проклял ангела. Прошло много лет. Церковь, где все это происходило, была упразднена. Умерли все современники описываемого события, а священник никак не мог умереть при всей своей дряхлости. Св. Иоасаф велел поставить на месте события походную церковь, совершил в ней вместе со старцем-священником литургию, разрешил его от тяжелого греха и приобщил Св. Таин. Священник, примиренный со своею совестью, тут же скончался [10].
Св. Иоасаф был безгранично милосердным ко всем нуждающимся в помощи. Во время объездов своей епархии св. Иоасаф очень близко соприкасался с простым народом; он вел с ним простые, задушевные беседы о Христе Распятом, о вопросах веры, но не оставлял без внимания и бытовых нужд вотчинного крестьянства. Святитель строго-настрого запретил посылать на полевую работу матерей, имеющих грудных детей; по распоряжению св. Иоасафа, нуждающимся оказывали материальную помощь одеждой и продуктами питания. Все свои доходы с обширных вотчин Белгородского архиерейского дома святитель предназначал на подаяние нуждающимся. Личное имущество св. Иоасафа, оставленное им после смерти, было крайне ничтожно. Пред большими праздниками св. Иоасаф посылал своего келейника, одетого в мирское платье, в дома бедняков с разнообразною милостыней: одеждой, продуктами и деньгами. Келейник имел приказ: положить милостыню у окна и дверей, трижды стукнуть в окно или дверь, чтобы обратить внимание жильцов, и немедленно удалиться. Тайно, под покровом ночи, св. Иоасаф, в одежде простого монаха, разносил по городу в дома нищих, вдов и сирот милостыню. Иногда он лично навещал городскую бедноту. Часто в зимнюю стужу св. Иоасаф покупал дрова, собственноручно колол их и разносил тем, кто замерзал от стужи, но из-за болезни и отсутствия средств не мог приобрести себе дров.
Знала ли белгородская беднота имя своего тайного благотворителя?
Конечно, знала, и не одна горячая молитва о дивном архиерее Иоасафе возносилась к Богу в лачугах тех, где свила себе гнездо злодейка-нужда. Еще лет тридцать назад среди населения слободы Грайворона, принадлежавшей некогда Белгородскому архиерейскому дому, ходили рассказы о том, как летом по распоряжению св. Иоасафа изготовлялись свитки и кожухи, которые на зиму раздавали бесплатно неимущим.
Приведем следующий случай, имевший место 12 января 1753 года. Администрация Курского Знаменского монастыря сообщила св. Иоасафу, что в монастыре имеется значительное количество военных лиц, престарелых ветеранов и инвалидов, присланных в разные годы от разных учреждений, и что эти лица безотступно требуют от монастыря помощи. Администрация монастыря без разрешения архиерея не решалась давать просимое вспомоществование ввиду многочисленности просителей, которых из-за старости и дряхлости нельзя определить на какое-либо монастырское послушание. Св. Иоасаф на это обращение к нему монастырских властей сделал распоряжение, что сомнение монастырских властей относительно содержания старых и дряхлых воинов напрасны; что таковых-то, напротив, они и должны принимать с особою любовью как наиболее нуждающихся в приюте.
Св. Иоасаф, слабый здоровьем от рождения, дважды перенесший тяжелую болезнь в бытность игуменом Мгарского монастыря, однако не позволял себе нарушать постов, положенных по уставу св. Церкви. Постничество настолько было свойством натуры св. Иоасафа, что он не нарушал его даже в особых исключительных случаях. Рассказывают, что, еще будучи юным иноком, во время посещения родителей в имении Черенявщине, когда дом семьи Горленко был полон гостей, а стол установлен яствами, св. Иоасаф одиноко сидел в стороне в большом зале и во время обеда ел только корки черного хлеба, не позволяя себе прикоснуться к роскошным блюдам не только мясным, но и рыбным. Мощный дух святителя преодолевал физическую слабость, а телесные болезни являлись для него радостным крестоношением. Св. Иоасаф каждый час своей жизни сопровождал молитвою: «Буди благословен день и час, в онь же Господь мой Иисус Христос мене ради родися, распятие претерпе и смертию пострада. О Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий! В час смерти моея приими дух раба Твоего, в странствии суща, молитвами Пречистые Твоея Матери и всех Святых Твоих, яко благословен еси во веки веков. Аминь!» Бывали случаи, когда святитель Иоасаф ночи напролет простаивал на молитве. Вспоминаются прекрасные поэтические строфы:
И знали немощных овец сердца, что, даже в час полночный,
Когда окутан мир молчанием и сном,
Он бодрствовал за них в молитве неумолчной,
Рыдал, скорбел пред Распятым Христом.
IV
Близилось время отшествия святителя в тот мир, грань с которым для его святой души была уже давно стерта. Во плоти он был ангелом и, находясь на земле, явился скорее небожителем, чем обычным человеком в условии пространства и времени. Летом 1754 года св. Иоасаф, чувствуя близость конца странствия своего в этом мире, решил посетить родину и побывать в Прилуках и в Мгарском монастыре. Уезжая из Белгорода, св. Иоасаф предвидел, что сюда он больше живым не вернется. Трогательно простился он со своею паствой, объявил им, что они не увидят его живым, и указал место для его будущей могилы. Святитель точно предвидел будущее. На обратном пути в Белгород св. Иоасаф остановился в селе Грайвороне для отдыха от утомительного пути. В конце сентября 1754 года он тяжело захворал. К одру тяжко больного святителя съехались его родственники. После напутствования св. таинствами покаяния, причащения и елеосвящения, 10 декабря 1754 года, в 5 часу пополудни, тихо угас этот чудесный святитель, пробыв в земном странствовании 49 лет, 3 месяца и 2 дня. Вот как трогательно описывает этот момент христианин-поэт:
Тихо в дому Грайворона-села...
Гаснет лампада святая...
В темном бору стоит келья одна...
Старец [11] сидит в ней рыдая:
Слышал он голос чудесный с небес:
«Сын твой святитель скончался ...»
В небо взглянул: из сияюших звезд
В нем хоровод заплетался.
Рыдает старик
В страхе, в смущеньи духовном.
Тихо он шепчет в тот трепетный миг:
«Умер молитвенник добрый...»
Вечер морозен. Сияет луна.
Бледные звезды блистают...
В небе вечернем святая душа
К Богу полет совершает.
Тело почившего святителя было перенесено в Белгород и 28 февраля 1755 года было погребено в Свято-Троицком кафедральном соборе (позднее — монастырь) Переяславским епископом Иоанном (Козловичем). После почившего святителя-нестяжателя осталось скудное имущество. Денег (7 рублей, 9 талонов иностранных да 3 червонные) хватило только на устройство гроба и на раздачу нищим на помин души. На погребение до 300 рублей было израсходовано из средств архиерейского дома. В народной памяти неземной образ св. Иоасафа продолжал быть живым. К могиле святителя не прекращался поток богомольцев. Над гробом его служили панихиды, а молились ему как святому. В материалах для биографии св. Иоасафа, изданных Н. Д. Жеваховым, отмечено до 227 случаев чудесной помощи св. Иоасафа разным лицам. В 1909 году в г. Белгороде действовала по назначению Св. Синода специальная комиссия по расследовании чудес, совершавшихся над гробом св. Иоасафа. Комиссия зарегистрировала заново 54 чудесных случая исцеления больных, не попавших в материалы Жевахова. Эти случаи опубликованы в брошюре «Знамение милости Божией по молитвенному предстательству святителя Иоасафа (Горленко), епископа Белгородского и Обоянского» (Курск, 1909). Продолжением этой брошюры является новая брошюра «Предстоящее церковное прославление преосвященного Иоасафа, епископа Белгородского, в подготовительном его состоянии» (Курск, 1910). Канонизация святителя Иоасафа, происходившая в 1911 году, была лишь каноническим оформлением того, что фактически продолжалось полтораста лет.
А. МОЛЧАНОВСКИЙ
[1] А. С. Лебедев. Белгородские архиереи и среда их архипастырской деятельности; Харьков, 1902, стр. 79.
[2] Иоаким был старшим сыном в семье Горленко. Следующий сын, Андрей, был отправлен своим дедом, гетманом Даниилом Апостолом, в Петербург вместе с другим внуком, Павлом Ивановичем Апостолом. В Петербурге Андрей Горленко обратил внимание цесаревны Елизаветы Петровны и получил от нее в качестве подарка бриллиантовый вензель. За это он попал под подозрение императрицы Анны Ивановны. Со вступлением на престол Елизаветы Андрей Андреевич Горленко получил назначение цолтавским полковником. Третий сын Андрея Димитриевича, Михаил, принял монашество (с именем Митрофана) и был настоятелем Киевского Братского, а потом Задубицкого монастыря. Четвертый, Павел, состоял на военной службе и стал жертвой катастрофы. Пятый, Григорий, окончил свои дни в чине надворного советника. Кроме сыновей, в семье Горленко были три дочери (Параскева, Марфа и Ульяна).
[3] «Путешествие в свете сем грешника Иоасафа, игумена Мгарского» так озаглавил свою автобиографию сам святитель-автор.
[4] Жеваков И. Д., Материалы для биографии св. Иосафа Горленко, ч. II.
[5] Там же, стр. 171—172.
[6] Там же, стр. 173.
[7] Там же, стр. 215—227.
[8] Жевахов. Материалы, цит. сборник, ч. II, стр. 171
[9] С. Булгаков. Св. Иоасаф (Горленко), Епископ Белгородский и Обоянский, стр. 15, Курск, 1911.
[10] С. Булгаков, цит. соч., стр. 11.
[11] Отец святителя, Андрей Димитриевич Горленко, прибывший к одру своего умирающего сына.
