МОСКОВСКИЕ СВЯТЫНИ

5. Тихвинская и Смоленская иконы Божией Матери

Очерк

В дни княжения Димитрия Донского в северных пределах Руси, во владениях Господина Великого Новгорода, на болотистых берегах речки Тихвинки появилась -икона Божией Матери, которую по месту явления стали именовать «Тихвинской». На месте обретения образа был немедленно срублен деревянный храм, в который внесли икону. Он три раза сгорал, но образ оставался невредимым. Впоследствии усердием Великого князя Василия Иоанновича (1505—1533) вместо деревянной построили каменную церковь, при которой Иоанн Грозный, посетивший Тихвин для богомолья, основал мужской общежительный монастырь.

Каким образом попала в Россию эта икона, столь совершенно воплощающая идею божественного величия, сосредоточенное спокойствие и небесную тишину, икона, которая как бы встала на страже мира на севере нашей страны, в точности неизвестно. Благочестивое предание говорит, что она принадлежит кисти св. ап. Луки, что он послал ее вместе с написанным им Евангелием и книгой Деяний апостольских в Антиохию в дар Феофилу, по смерти которого икону перенесли в Иерусалим, а оттуда в V веке императрица Евдокия, супруга Феодосия Младшего, взяла ее с собой в Константинополь. Там для нее был воздвигнут великолепный храм, известный под именем Влахернского, в котором она пробыла более 500 лет, до царствования Иоанна Палеолога; за 70 лет до падения Царьграда образ внезапно исчез и появился, как было указано, в Новгородской области примерно в 1383 г. Вскоре после этого новгородские «торговые гости» были в Царьграде и посетили патриарха, который расспрашивал их, не слышно ли на Руси о новоявленной чудотворной иконе Богоматери. Купцы передали все, что знали о явлении Тихвинской, и из сопоставления времени исчезновения, а также и из описания ее была установлена тождественность икон Тихвинской и покинувшей неведомым путем Царьград. На Руси, как и в Византии, а еще того ранее и в Иерусалиме, святыня прославилась чудесами и стала в ряду наиболее чтимых повсеместно. С нею связано воспоминание о героической обороне Тихвинского монастыря и заключение Столбовского мира.

В начале царствования Михаила Феодоровича, воспользовавшись нестроениями в государстве (1613 и 1614 гг.), шведы под предводительством Якова Делагарди разбойно заняли Новгород и его окрестности; завладели было и Тихвинским монастырем, но принуждены были его оставить. В ярости от неудачи генерал Делагарди приказал сравнять непокорную обитель с землей. Окрестное население сбежалось в Тихвин и заперлось за высокими монастырскими стенами с небольшим отрядом и монахами. Шведы обложили обитель и начали правильную осаду. Все, кто был помоложе, и ратники и монахи, бились с врагом на стенах, а иноки постарше с женщинами и детьми молились в церкви перед. чудотворным образом Богоматери. И вот, несмотря на превосходство сил неприятеля, несмотря на то, что это было обученное войско, незадолго перед тем разбившее московское ополчение, шедшее на помощь монастырю, горсти храбрецов удалось не только отбить все приступы, обнаружить во-время все подкопы, но, сделав ряд удачных вылазок, принудить врага с позором отступить; случилось это 15 сентября 1614 года. Через год из Новгорода опять было послано шведское войско, с тем чтобы разрушить обитель, храм разметать, а икону изрубить на куски. В монастыре приготовились к осаде и положили умереть на стенах, но не допустить басурманов к храму Богоматери, иначе как через трупы всех, до последнего. Но в шведских войсках, не доходя р. Сяси, началась внезапная паника, завершившаяся взаимным избиением и бегством. Через некоторое время в Тихвин прибыли государевы послы для заключения мира. Они сделали с чудотворного образа список и отправились с ним в дер. Столбово неподалеку от г. Ладоги, куда приехали также и шведские послы. И вот в феврале 1617 года перед иконой Тихвинской Божией Матери, как главной порукой, был заключен Столбовский мир. Отсюда посольство с иконой отбыло в Новгород, чтобы принять его из рук захватчиков. Новгородцы во главе с митрополитом Исидором и сонмом духовенства торжественно его встретили и приняли как бы от самой Царицы Небесной радостную весть об освобождении не только родного города, но и «всех его окрестностей. Впоследствии этот образ поместили в Новгородском Софийском соборе, и было установлено празднование ему 26 июня. Кроме того, .ежегодно 26 декабря из Тихвинской обители ездили «с образы и праздничной святыней в Москву»; обычай этот держался до 1678 года. В столице Тихвинскую икону Богоматери весьма чтили: в с. Алексеевской на Церковной горке и по сие время стоит храм в ее честь, а в церквах Успения, что в Гончарах, а равно и с. Богородского устроены приделы ее имени. Кроме того, местно чтимые иконы Владычицы Тихвинской находятся во многих приходских храмах Белокаменной.

Сказание о Северней заступнице нашей неминуемо приводит к рассказу о милостях Богоматери, явленных через другую святыню, — Одигитрию Смоленскую. Ибо эта икона как бы замыкает своеобразное ограждение древней Руси, незримое, но по вере предков наших непреоборимое, о которое разбились усилия восточных кочевников и западных разбойников: осененные иконами Владимирской и Донской, прадеды наши обороняли южные пределы родной земли; на севере Тихвинская была им порукой мира, на востоке символом долгожданного умиротворения, запечатлевшим падение царства Казанского, явилась Владычица Казанская, а на страже западных рубежей Путеводительницей к дивным победам встала Пречистая Одигитрия Смоленская.

По начертанию она почти тождественна Тихвинской; но так как фигуры написаны прямолично и несколько изменено выражение ликов, образ получил иное содержание. Идея божественного величия раскрыта полнее, приобрела большую динамичность и теплоту: Царица Небесная шествует, Она несет в мир бесценное Сокровище — Господа Эммануила. Лики Богоматери и Спасителя кротки и ясны; они озарены согласным стремлением излить милость, помочь, наставить и вывести на светлую стезю. Это выражение было подмечено еще в древности и тонко схвачено удивительно верным наименованием — «Одигитрия», то есть Путеводительница.

Происхождение иконы, видимо, весьма древнее: ее приписывают кисти св. ап. Луки, как Тихвинскую и Владимирскую. В Византии она сопровождала обычно императоров в походах. Предполагают, что в Россию она была привезена византийской царевной Анной в 1046 году, когда Константин Порфирородный благословил ее этой иконой в замужество с черниговским князем Всеволодом Ярославичем. После смерти его икона досталась его сыну Владимиру Мономаху, который при переходе на княжение в Смоленск взял с собой благословение матери и поместил его в соборном храме, выстроенном в 1101 году. С этих пор икону стали называть «Смоленской». В начале XV века образ был перенесен в Москву в Благовещенский собор. По этому поводу существует несколько известий. В «Русском временнике» говорится, что некто Юрга Свилколдович, отходя от литовского князя Свидригайла на службу в Москву, по дороге разграбил Смоленск, и в числе всякого рода добычи захватил и образ Смоленской Богоматери, который принес в дар Московскому князю. По другой версии, в 1398 году Витовт Смоленский отдал чудотворный образ вместе с многими иконами греческого письма своей дочери Софье, в замужестве Великой княгине Московской. Согласно иным известиям, последний смоленский князь, изгнанный из своей отчины Витовтом литовским, в 1404 году привез с собой в Москву и икону Смоленскую. Как бы то ни было, все источники согласно говорят о пребывании ее в Москве до 1456 года, когда смольняне обратились через посредство епископа Мисаила с челобитьем к князю Василию Васильевичу Темному, прося отпустить святыню к ним, во-свояси. Просьба была уважена, с нее сняли точный список, освятили и поставили в Благовещенский собор, а подлинный образ торжественно, с крестным ходом проводили за город.

Впоследствии, уже в княжение Василия Иоанновича, после многократных походов (в 1513 и 1514 гг.), многочисленных дипломатических переговоров., посредничеств — императора Карла V и даже папы — Смоленск, этот ключ к Днепровской области и яблоко раздора между Русью и Литвой, был нам, наконец, возвращен. Это была большая победа русского оружия, а равно и дипломатий, и Василий Иоаннович по справедливости считал возврат Смоленска славой своего княжения. В память этого события он основал в 1524 году и закончил постройкой в 1525 году на берегу Москвы-реки, неподалеку от места, где было последнее молебствие при проводах Смоленской иконы, монастырь, который стоит и поныне и первоначально назывался «Пречистыя Одигитрии Новым Девичьим». В соборный храм этой обители был перенесен из Благовещенского собора чтимый список, который находится там и теперь слева от царских врат. Тогда же было установлено и празднование образу 28 июля с крестным ходом в обитель.

В 1812 году во время нашествия французов икона из Смоленска была вывезена сначала в Москву, затем в Ярославль и возвращена обратно после окончания войны. Но когда наши войска оставляли пылавший Смоленск, артиллерийская рота полковника Глухова захватила с собой один из чтимых списков иконы, находившийся над церковными вратами Смоленского собора. Этот образ стал излюбленной войсковой святыней: перед ним служили после каждой победы молебны, его носили в войсках перед Бородинским сражением. И Пречистая Одигитрия явилась не только вдохновительницей блистательных побед, но и как бы Путеводительницей в неблизком триумфальном походе — через всю Европу, в Париж. Невольно поражает внимание соответствие в данном случае тематики образа и исторического события. Подобные совпадения случались и встарь: под сенью скорбной иконы Донской одержана славная, но кровавая и слезная Куликовская победа. Идея услышания и завершенности, вложенная в икону Казанскую, находилась как нельзя более в гармонии с историческим завершением наших усилий на Востоке — покорением Казанского царства. Перед исполненной величавого спокойствия и тишины Тихвинской были скреплены слова, давшие мир всему северу. Икона Владимирская, вся дышащая порывом защитить свое Чадо, не покидала Руци во все время тяжкой борьбы с татарами, когда многострадальная родина наша была защитительным заслоном для всей Европы...

Перед лицом милостей, на протяжении веков излитых Царицей Небесной на Русь, сердце горит дерзновенной надеждой: ибо поднимались на нас орды с Востока и рассеялись; восставали на нас полчища с Запада и разбились. Встарину Азии не удалось поглотить нас и нашей самобытности, в наше время Европа не смогла сломить нас и навязать нам свое коричневое мракобесие, «ибо отступило время от них, Господь же с нами».

Т. М. БОГОСЛОВСКИЙ