ВОСПОМИНАНИЯ О В БОЗЕ ПОЧИВШЕМ СВЯТЕЙШЕМ ПАТРИАРХЕ СЕРГИИ

Много приводилось мне слышать о выдающемся уме и учености Митрополита Московского Сергия, но впервые я увидел его лишь летом 1926 г. в Крестовоздвиженском монастыре в Нижнем-Новгороде, куда я явился представиться ему как управляющему Православной Русской Церковью.

Передо мною стоял красивый, высокий статный старец в легком сереньком подряснике, подпоясанном широким монашеским ремнем. Узнав, что я окончил Морской кадетский корпус, митрополит ласково заметил: «А, так мы с вами оба моряки». Оказалось, что в бытность Митрополита Сергия в русской православной миссии в Японии ему пришлось плавать на одном из военных кораблей. Иеромонах, служивший на корабле, по болезни списался на берег; капитан корабля обратился в миссию с просьбой командировать какого-либо из священников для замены заболевшего. На корабль был назначен, бывший тогда еще архимандритом, владыка Сергий, вскоре завоевавший громадный авторитет и глубокое уважение всего экипажа. Характерной чертой всех великих людей является интерес к окружающему. Эта черта была присуща и архимандриту Сергию. Никогда не оставаясь без дела, то читая, то изучая что-нибудь, он. в. то же время живо интересовался и кораблевождением, и устройством корабля, и его внутренней жизнью. Его остроумие и мягкий юмор обращали на него всеобще внимание и стяжали ему искреннюю любовь всего экипажа.

Позже, при наших встречах в Нижнем-Новгороде, Митрополит Сергий любил, шутя, иногда вставить в свою речь два-три словца из морского лексикона, добродушно улыбаясь при этом. Так, например, скажет мне: «Что же это вы сегодня сдрейфовали?» А затем посмотрит на кого-либо из присутствующих при этом протоиереев и спросит: «А вы знаете, что такое дрейф?» Тот, конечно, отвечает, что он не знаком с этим термином. Тогда владыка делал удивленное лицо, поднимал плечи, разводил руками и, повернувшись в мою сторону, как бы с удивлением восклицал: «Он даже не знает, что такое дрейф!»

Однажды преосвященный Сергий, пользуясь морской терминологией, дал мне памятный урок: я был возведен в сан архимандрита и, служа с Владыкой, в начале литургии принял от него благословение и быстро, по-морскому, направился в алтарь... Когда окончилось богослужение, Владыка удалился в свои покои, а я должен был немного задержаться в храме. Когда я пришел к преосвященному, он уже сидел за столом. Лишь только я переступил порог, как митрополит серьезно сказал: «Нет больше Толстопятова, а есть лишь архимандрит»! [1] Я с изумлением посмотрел на владыку и сказал, что я себя и не называю Толстопятовым. Тогда он в виде пояснения заметил: «Ну да, но вы бегаете как на шканцах!» [2] Затем, обратившись к настоятелю Печерского монастыря Преосвященному Григорию, добавил: «Не позволяйте ему бегать во время богослужения», и это остроумное и меткое замечание было сделано так безобидно и красиво, что сразу заставило меня изменить свою походку.

Во время пребывания Митрополита Сергия в Нижнем-Новгороде его постоянно посещали богомольцы, направлявшиеся в Саровскую пустынь на поклонение мощам великого старца земли Русской преподобного Серафима. Проходившие через Нижний-Новгород считали счастием зайти в скромную келью Крестовоздвиженского монастыря, где жил уважаемый архипастырь, и принять от него благословение и наставление на путь, а монашествующие не могли удержаться, чтобы и на возвратном пути не зайти к маститому старцу. И всех он принимал и дарил своею любовию и вниманием. Многим, очень многим он оказывал и материальную помощь. Благотворил он и неимущему, обедневшему Духовенству. Помнится мне такой случай: подходит к митрополиту его келейник и опрашивает: «Владыко святый, а где же Ваша ряса (на такой-то подкладке)?». Преосвященный несколько сконфуженно от смирения отвечает: «А я ее отдал отцу (такому-то)». «Да ведь она была совсем новая»,— с некоторой досадой возражает келейник. «Ну так что же такого?» — кротко отвечает владыка...

В 1933 г. состоялась моя хиротония во епископа Алма-Атинского, и опять возникает цепь дорогих, незабвенных воспоминаний, связанных с высокой личностью Митрополита Сергия. После хиротонии владыка, при вручении мне посоха, произнес поучительное слово, в котором наставлял меня, как следует нести архиерейское послушание. О, какое дивное это было слово! Оно проникало в самую глубь сердца. Мне хотелось плакать, плакать и плакать, и я с трудом удерживался от слез, чтобы не нарушать торжественной обстановки. «Смотри, не уподобляйся верстовому столбу,— говорил владыка,— который всем указывает дорогу, а сам с места не движется». Какие мудрые слова, какой глубокий смысл, какое картинное предостережение от нерадения о собственном спасении!

После хиротонии и окончания богослужения в помещении Патриархии я произнес ответную речь дорогому Первосвятителю и уважаемому отцу Русской Церкви. Мне хотелось излить всю свою любовь, всю свою преданность и уважение к любвеобильному и сердечному маститому старцу. Мне хотелось подчеркнуть то великое значение, которое имеет Митрополит Сергий в кругу русских иерархов и пастырей народа. И я сравнил его с центром кристаллизации, имеющем столь важное значение при образовании кристаллов.

Добрый владыка решил отметить день моей хиротонии памятным подарком и отдал мне свой нарядный синий бархатный саккос и панагию из слоновой кости. Чтобы умалить значение своих добрых чувств, он, улыбаясь, заметил: «саккос-то старенький (на самом деле он был новым), но только что рукоположенному архиерею не приходится разбираться в подарках». Затем во время обеда Митрополит Сергий разговорился с рукоположенным дней за пять до меня епископом В., и узнав, что у него нет мантии, приказал принести одну из своих мантий и с любовию подарил ее новому архиерею. Тот, полный радости от полученного подарка, встал, низко поклонился щедрому владыке и от всей души сказал: «Спаси вас, Господи, владыко святый». Митрополит, обернувшись к сидевшим около него архиереям, серьезно заметил: «Спаси вас, Господи!» другой сказал бы: «Нет, что вы, спасибо, вам самому надо», а он: «Спаси вас, Господи» и владыка Сергий с самым серьезным выражением лица покачал головой. Все, конечно, рассмеялись, а епископ В. сконфузился. Так отстранил от себя благодарность за подарок щедрый и нестяжательный владыка, превратив ее в шутку.

Вечер мы с владыкой В. провели в Патриархии. Все гости уже разъехались. Митрополит сел за фисгармонию и играл по нотам различные духовные песнопения, а мы с владыкой В. стояли около нашего дорогого Первосвятителя и с любовию смотрели на его умные глаза, блиставшие сквозь золотые очки.

Кстати... я упомянул о «золотых очках». Мне хочется поведать один эпизод, характеризующий остроумие и юмор владыки Сергия. Как-то за чаем, когда мы собрались в Патриархии, митрополит сообщил нам о таком случае, имевшем на-днях» место. «После всенощной.— говорил владыка,— мы с о. Афанасием подъехали к дверям Патриархии. Я вышел из автомобиля, о. Афанасий открыл входную дверь, и я уже хотел перешагнуть порог, как какой-то неизвестный быстро сорвал у меня с носа пенсне и скрылся...» Мы все переглянулись и с возмущением выражали свое негодование, а добрый владыка добродушно продолжал: «Ну я ему за то и отомстил: пенсне-то не было золотым»,

Летом 1943 г. я имел счастие вновь повидаться с Митрополитом Сергием. В это время он проживал в Ульяновске в двухэтажном домена ул. Водников. В нижнем этаже был сооружен сравнительно обширный храм, а в верхнем этаже были расположены покои митрополита. Для приезжавших архиереев были сняты две комнаты вблизи Патриархии, но столовались они в Патриархии. Обычно пред завтраком мы встречались с владыкой в саду, пред домом. Здесь он нас поджидал, и здесь протекали незабвенные беседы с дорогим нашему сердцу Митрополитом. Он рассказывал о своей миссионерской деятельности в Японии, об управлении Финляндской епархией, делился с нами своим громадным опытом, но никогда не останавливался на своих личных качествах. Казалось, что он держался того взгляда, что кто-то должен же управлять Русской Церковию и этим «кто-то», по милости Божией, а не по своим заслугам, является он. Это тоже характерная черта всех выдающихся людей: они никогда не превозносятся своими дарованиями и своим общественным положением. Его беседы были глубоко содержательны и интересны. Находиться около него значило постоянно учиться.

Утром я приходил в Патриархию пить чай. Обычно Первосвятитель. сидел в своем сером легком подряснике, подпоясанном широким монашеским ремнем, спиной ко входной двери за письменным столом и читал св. Библию на трех языках — на еврейском, греческом и славянском. Владыко всей своей душей уходил в чтение божественных глаголов и не видел и не слышал ничего, что происходило вокруг. А я не позволял себе нарушать богомыслие Святителя, тихо садился у дверей столовой и ожидал окончания чтения. Порой он вынимал свои карманные часы, посмотрит на них, уберет и продолжает свое чтение. Потом вставал с кресла и, увидав меня, радушно приветствовал и с доброй улыбкой усаживал за стол...

Осенью того же года я был вызван Митрополитом для принятия участия в епископском соборе, созванном в Москве для выбора патриарха Московского и всея Руси. При общем ликовании и радости на патриарший престол был возведен Святейший Сергий. Это действительно было торжеством и радостию не только для съехавшихся на собор епископов, но и праздником для всей страны. Все торжествовали, радовались, все ликовали. Благодарим Бога, вручившего патриарший посох Первосвятителю Сергию, на самом деле являвшемуся «правилом веры и образом кротости». Лица всех москвичей сияли духовной радостию. При встрече с нами все приветливо кланялись, выражая свою любовь к нам как к приближенным великого старца. Это был воистину апогей славы и величия Святейшего Патриарха Сергия. Со всех концов земли неслись к нему приветствия и поздравления с восшествием на патриарший престол. Восточные патриархи и представители различных Церквей выражали свою радость по поводу восстановления патриаршества на Руси и с искренней любовию заочно лобызали великого московского святителя. Но семнадцатилетнее управление Церковью в тяжелых условиях церковных смут, лжеучений раскольников, стремившихся или исказить канонический уклад Православной Церкви, или из честолюбивых целей захватить в свои руки церковное управление, подорвали здоровье Святейшего Патриарха. Видно было, что яркая звезда первой величины на семьдесят восьмом году своей жизни склоняется к закату...

15 мая я получил из Патриархии печальную телеграмму, оповещавшую: «Сегодня 15 мая шесть часов пятьдесят минут утра внезапно от кровоизлияния в мозг скончался Святейший Патриарх Сергий. В должность Патриаршего Местоблюстителя вступил Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, имя которого надлежит возносить за богослужениями. Погребение Патриарха — четверг 18 мая. Член Священного Синода Николай Митрополит Крутицкий».

Угас светильник земли Русской; скончался великий иерарх, приведший корабль нашей Церкви к тихому пристанищу; отошел в загробный мир первосвятитель, возведший Русскую Церковь на прежнюю высоту ее величия. Он вписал в церковную историю красивую, глубокосодержательную первостепенной важности страницу.

И какими мелкими и ничтожными кажутся пред этой исторической личностью все те маленькие, хотя порой и сановитые лица, позволявшие себе, из ревности не по разуму, критиковать распоряжения и поступки великого Патриарха. Они усердно сеяли смуту и раздор на ниве Христовой, так как были недовольны тем, что Патриарх был чужд их авантюр и строго придерживался сам и требовал от своих подчиненных неуклонного исполнения заповеди Христовой: «Воздадите убо Кесарева Кесарю и Божия Богови» (Матф., XXII, 21). Они ненавидели Святейшего Патриарха и за то, что он встал на защиту Родины от немецких захватчиков и своими сильными воодушевленными посланиями сплотил в одно целое всех русских людей независимо от их вероисповедания и политических взглядов.

Вечная тебе память, наш дорогой и приснопамятный Отец и Святейший Патриарх! Вечная тебе память, наш мудрый учитель и наставник, возлюбивший истину и правду паче личных выгод и интересов! Вечная тебе память, смиренный инок, из послушания с терпением несший тяжелый крест, возложенный на тебя Патриаршим Местоблюстителем Митрополитом Петром! Благодарная Россия земно тебе кланяется и будет во все времена молиться «о яко да Господь Бог наш учинит душу твою в месте светле, в месте злачне, в месте покойне, идеже вся праведнии пребывают».

АЛЕКСАНДР, ЕПИСКОП МОЛОТОВСКИЙ

[1] «Нет больше Годунова, есть только царь Борис».

[2] Шканцы — часть верхней палубы, прилегающая к кормовой части.